Принцесса опять кивнула, и грустная улыбка растерянного ребенка показалась на ее заплаканном лице, когда он развязывал ей руки.
— Ты поймешь… когда-нибудь… когда ты будешь королевой, — сказал он.
Остаток ночи Конан и колдун по очереди присматривали за принцессой и за раненым Саботаем. Конан проснулся на рассвете и увидел около себя колдуна. Старик прошептал:
— Покажи мне талисман, который ты снял с убитой женщины-воина. Я изучу его на свету. — Указав на узкий луч света, пробившийся в хижину, он добавил: — Мои знания могут помочь тебе.
Конан снял с шеи драгоценный камень и протянул его колдуну. Старик поднес камень к окну, и сияние залило его простое жилище. Наконец он заговорил:
— Это Глаз Сета, не так ли? Знаешь ли ты о его магических свойствах?
— Нет, — ответил Конан. — Для меня это была всего лишь безделушка на продажу.
— Среди нас, колдунов, с ним очень считаются. Как он попал к тебе?
— Мы украли его из Башни Змеи в Шадизаре, — ответил киммериец. — Мы добыли его с риском для жизни.
— Ничего удивительного, что жрецы так его охраняли и были готовы убить тебя, чтобы вновь завладеть им! — воскликнул колдун. — Одно из многих его магических свойств, как говорят, — это управление полулюдьми, которые служат Дууму. Стоит поднять его перед ними и приказать что-то — и они не смогут не повиноваться.
Конан с удивлением уставился на него.
— Кром, почему же ты не сказал мне этого раньше? Это помогло бы нам избежать отчаянной схватки вчера.
Колдун развел руками.
— Я пытался расспросить тебя об этом камне раньше, но ты отказался говорить о нем и прятал у себя на груди.
Конан сжал губы.
— Ты имел на это право, старик. Это, должно быть, была шутка безжалостной судьбы, от которой я получил хороший урок. Что ж, у меня еще остались дела, и это может еще мне пригодиться.
Сказав это, он снова перекинул шнурок через голову и спрятал Глаз под одеждой.
В большом храме верные слуги Сета собирались слушать проповедь Дуума. Сотни рук бережно держали свечи, маленькие огоньки выхватывали из полумрака восторженные лица паломников и, сливаясь воедино, слабо освещали пещеру. Юношеские голоса, звуки флейты и других музыкальных инструментов сливались в одну торжественную мелодию, которая, придавая собранию личину святости и безгрешия, отражалась от стен, летела по проходам, ублажая слух почитателей Сета.
Как только Тулса Дуум, сверкая доспехами, похожими на кожу змеи, появился на возвышении и повернулся лицом к пришедшим, мертвая тишина сковала зал. В черных таинственных глазах Дуума не было ничего человеческого. Он всматривался в лица людей, стоящих перед ним, как будто мог видеть будущее, мог видеть то, что никто другой видеть не может. Затем Дуум начал говорить, растягивая слова:
— Роковой день настал. Близится час очищения. Все, кто стоял против нас, все, кто лгал вам, кто хотел отлучить вас от меня — родители, учителя, судьи, — все отправятся в ночь крови и огня. А потом земля должна быть очищена и готова принять нашего Бога.
— Сет! — в экстазе завопили слушатели.
Мягким, вкрадчивым голосом Дуум продолжал:
— Вы, дети мои, вы — та чистая вода, которая очистит мир. Вы должны уничтожить всех, кто выступит против нас. В ваших руках вечный огонь, который горит в глазах Сета.
— Сет! — как один воскликнули паломники.
Дуум зажег свечу, которую держал коленопреклоненный жрец.
— Это пламя, — сказал он, — прогонит тьму и осветит вашу дорогу в Рай, если только вы будете послушны мне.
* * *
В нескольких милях от крепости Тулса Дуума бок о бок рысью бежали две лошади. Одной из них правила принцесса Ясимина, одетая в шелковое платье, взятое из седельной сумки Валерии. Рядом с ней на огромном жеребце восседал мужчина в кожаной одежде воина. Лицо его было скрыто шлемом, какие носят стражники Тулса Дуума. Несмотря на стук копыт, можно было услышать разговор всадников, потому что ветер подхватывал их слова, как легкие лепестки.
— Я любила его, а он пытался убить меня! Почему он сделал это?
Конан — а это был он — пожал плечами.
— Не знаю. Но с тех пор, как он появился на свете, ты в опасности, а мои молитвы о мщении остались безответными. Дуум должен умереть.
— Мне бы хотелось, чтобы Саботай был здесь и помог тебе.
— Но он ранен. Сейчас колдун заботится о нем, — ответил Конан.
— А какую пользу могу тебе принести я? — в голосе Ясимины послышались резкие нотки.
— Ты должна провести меня к своему господину, как ты его зовешь. Никто не знает все проходы внутри горы лучше тех, кто жил там.
Девушка долго смотрела на гору, которая недавно еще была ее домом. Вдруг дрожь пробежала по ее телу.
— Я все еще преклоняюсь перед ним. Как я могу помочь тебе убить его?
— Ты должна сделать это. Для тебя самой и для Заморы.
— Для моей страны? Почему?
Как можно мягче Конан ответил ей:
— Ты видела, как встает солнце. Оно прогоняет ужасы тьмы, от его света бегут и прячутся все черные силы зла. Ты должна стать для Заморы восходом солнца.
Ясимина кивнула, но слезы навернулись ей на глаза.
* * *
Ясимина смело подъехала к воротам черной цитадели; так же открыто, под видом стражника, Конан последовал за ней. Охранники, человекообразные страшилища, ничего не знали о похищении девушки и об отречении от нее их хозяина. Ворота распахнулись настежь, и лошадей отвели в конюшню.
Высоко подняв голову, как и подобает жрице Сета, принцесса проследовала по широкому коридору, ведущему к Храму Змей. На мгновение она остановилась, чтобы смочить пальцы ароматизированной водой фонтана, расположенного у подножия широкой лестницы, и взглянула на вооруженного мужчину, неотступно следовавшего за ней. Когда Ясимина и сопровождающий ее человек поднялись в святилище, лишь готовое вырваться из груди сердце выдавало сильнейшее нервное напряжение принцессы.
Бесшумными шагами они, никем не замеченные, переходили от одной темной ниши зала к другой. При слабых, мимолетных отблесках свечей принцессу трудно было узнать. Теперь она успокоилась и сделалась задумчивой. Позади поклоняющейся толпы стояло десятка два вооруженных стражников, но и они не заметили вошедших. Все, не отрываясь, смотрели на Дуума, своего предводителя, который, подняв руки, продолжал говорить.
— Знайте же, что на том трудном пути, по которому вы сейчас идете, вашим жребием могут стать усталость и боль. Голод и одиночество могут оказаться рядом с вами, и те, кого вы любите, станут вашими врагами. И, тем не менее, для Сета нет преград, а пока весь мир не станет подвластным ему, вы должны убивать всех, кто осмелится воспротивиться.
