Я бы лучше отдал его Волу. Того не интересовали наши неприятности с Поверженными. Но Вола в городе не было.
— Ещё этот Аза. Я хочу услышать о нём всё, что ты ещё не рассказал. — Вдалеке раздались крики. Женщина. Звучало так, как будто Масляный с ребятами пытались её изнасиловать. Но я-то знал: после сегодняшней взбучки им было не до этого. — Что это за сучка?
— Моя разносчица в «Лилии». Она… — И на меня выплеснулся его рассказ. Начав, он уже не мог остановиться.
У меня появилась мысль, как вывернуться из возможной неприятной ситуации.
— Заткните его. — Кто-то заткнул Шеду рот ладонью. — Вот что мы сделаем, Шед. Полагаю, тебе хочется остаться в живых.
Он ждал продолжения.
— Те, на кого я работаю, узнают, что сегодня ночью в замок попало тело. И они ожидают, что я поймаю того, кто это сделал. Мне придётся выдать им кого- нибудь. Это можешь быть ты, девчонка, или вы оба. Но ты знаешь кое-что, о чём бы мне не хотелось ставить в известность Поверженных, Единственный путь не выдавать тебя — убить. Я и в самом деле могу это сделать. Или ты сам притворишься. Пусть эта сучка увидит, что тебя прикончили. Улавливаешь?
— По-моему, да. — ответил он, дрожа.
— Мне нужно знать всё.
— Эта девушка…
Я поднял руку, прислушался. Шум уже был совсем близко.
— Она не вернётся со свидания с Поверженными. Поэтому мы вполне можем отпустить тебя, если всё пойдёт по плану.
Он мне не верил. Он сознался в таких преступлениях, за которые можно получить самое жестокое наказание. И он ожидал его.
— Мы — Чёрная Гвардия, Шед. Можжевельник скоро хорошенько это усвоит. Как и то, что мы держим свои обещания. Но тебя это не должно волновать. Сейчас у тебя задача — остаться в живых. Значит, тебе придётся чертовски постараться, изображая мёртвого. И ты сделаешь это лучше любого жмурика, которого ты когда-либо отволок на гору. Другого пути у тебя нет.
— Хорошо.
— Давайте его к камину и сделайте так, чтобы было похоже, что его сильно помяли.
Люди знали своё дело. Они потрепали Шеда, в действительности не причиняя ему вреда. Я разбросал кое-какие вещи, чтобы создать впечатление недавней борьбы, и закончил как раз вовремя.
Приводимая в движение кулаком Масляного, девушка влетела в дверь. Одежда на ней выглядела хуже некуда. У Масляного и остальных вид был не лучше.
— Кошка, а?
Масляный попытался улыбнуться. Из уголка его рта сочилась кровь.
— Не то слово. — Он пнул девушку ногой. — А что с этим парнем?
— Слишком разнервничался. Пришлось всадить в него ножик.
— Понятно.
Мы посмотрели на девушку. Она взглянула на нас в ответ, но уже без вызова. С каждым новым взглядом, что она бросала на Шеда, девчонка становилась всё более послушной.
— Н-н-да. Ты по уши в дерьме, золотце.
Она выдала нам байку. Я ожидал услышать нечто подобное от Шеда. Мы не обращали на неё внимания, потому что заранее знали, что это полная чушь. Масляный вытер лицо и связал девчонку по рукам и ногам. Он усадил её на стул. Я посмотрел, чтобы она сидела спиной к Шеду. Старый ублюдок должен дышать.
Я сел напротив девушки и начал задавать вопросы. Шед говорил, что рассказал ей почти всё. Надо было выяснить, знает ли она что-нибудь о Вороне. И каким образом это могло повредить нам или ему.
Никаких шансов узнать.
В воздухе раздался сильный свист. Ветер взревел, как будто совсем рядом проходил смерч. Треск, похожий на грохот.
— О чёрт! Поверженные! — крикнул Масляный.
Дверь рванулась на петлях, распахнулась внутрь.
Я поднялся, обливаясь холодным потом. Сердце моё замолотило как сумасшедшее. Вошла Трещина. У неё был такой вид, как будто она только что побывала в горящем доме. От её одежды поднимались струйки дыма.
— Что за чёрт? — спросил я.
— Замок. Подобралась слишком близко. Они чуть не сшибли меня в воздухе. Что тут у тебя?
Я быстренько всё пересказал, не упустив и то, что мы пропустили в Замок ещё один труп.
— Один мёртв, — указал я на Шеда. — Сопротивлялся. Но эта — живая. — Я указал на девчонку.
Трещина вплотную подошла к ней. Я не чувствовал обычной ауры колдовской мощи, какую люди ощущают в присутствии Поверженных. Видимо, ей только что сильно досталось. А Трещина, в свою очередь, не чувствовала жизни, что всё ещё теплилась в Марроне Шеде.
— Такая молодая. — Она подняла подбородок девушки. — О, какие глаза. Пламя и сталь. Леди будет от неё в восторге.
— Нам продолжать наблюдение? — спросил я, предполагая, что она заберёт пленницу.
— Конечно. Могут быть и другие. — Трещина повернулась ко мне. — Больше ни одного пропущенного трупа. Мы ходим по лезвию. Шелест простит последний. Но следующий — твоя могила.
— Слушаюсь, мэм. Только очень трудно торчать здесь, не привлекая внимания местных. Мы не можем просто перекрыть дорогу.
— Почему?
Я объяснил. Она уже осматривала Замок и знала местность.
— Ты прав. На данный момент. Но скоро здесь будет ваша Гвардия. Тогда отпадёт нужда прятаться.
— Да, мэм.
Трещина взяла девушку за руку.
— Пойдём.
Я был изумлён, как покорно наша дикая кошка последовала за Трещиной. Я вышел посмотреть: помятый ковёр поднялся в воздух и устремился к Черепице, оставив позади себя лишь эхо одинокого отчаянного крика.
Развернувшись, чтобы вернуться в дом, я увидел в дверях Шеда. Мне захотелось двинуть ему, но я удержался.
— А это кто был? — спросил он. — Что это было?
— Трещина. Одна из Поверженных. Моё начальство.
— Колдунья?
— Одна из сильнейших. Давай сядем. Поговорим. Мне нужно точно знать, что известно девчонке о Вороне и Душечке.
Интенсивный допрос убедил меня, что Лиза не знала ничего, что могло бы возбудить у Шелест подозрения. Если только она не связывает имя Ворона с человеком, который много лет назад помогал брать её в плен.
Я продолжал мучить Шеда до рассвета. Он уже практически рассказал всё, что представляло хоть какой-то интерес. Ему самому хотелось выговориться, он болтал и болтал, вспоминая разнообразные мерзости. Не думаю, что встречал в своей жизни много людей, вызывавших бы во мне такое отвращение. Более гадких людей, да. Злодеи почище Шеда встречались на каждом шагу. Но трусливая закваска и постоянное чувство жалости к самому себе низводили трактирщика до уровня полного ничтожества.
Бедный дурень. Ему на роду написано быть игрушкой в чужих руках.
И всё же… Была в Марроне Шеде одна интересная черта, проявлявшаяся в его отношениях с матерью, Вороном, Азой, Лизой, Сал и Душечкой, черта, которая ясно проглядывала из его рассказов. Но сам он эту черту не замечал. У него была тайная склонность к благотворительности и благородным поступкам.
