Трудно было с живыми, постоянно сражавшимися или упражнявшимися воинами тягаться тем, кто по большей части лежал неподвижно в болоте, а бился изредка и вдесятером на одного.
Путь к вершине был открыт, хотя тёмно-серый туман продолжал окутывать всё вокруг. Откуда-то снизу доносились ржание коней и дакийская речь. Освещая дорогу пламенем Огненной Чаши, Ардагаст повёл отряд в гору.
Чёрный Храм встал перед ними внезапно, так что царский конь едва не ткнулся в него мордой. Приземистое, всего в два человеческих роста, здание было сложено из грубо отёсанных снаружи, но плотно подогнанных глыб чёрного камня. Плиты такого же камня составляли двускатную крышу. На коньке восседала каменная фигура ворона с распростёртыми крыльями. Ниже была высечена голова быка — могучего, полного безжалостной, нерассуждающей силы. Ещё ниже, над дверями, держал свой хвост в зубах опоясывавший всё здание змей. На дверях из дорогого эбенового дерева были вырезаны и выложены кусочками кости, уже пожелтевшей от времени, два скелета с воздетыми то ли в молитве, то ли в угрозе руками.
— Ворон, бык и змей — три мира, и над всеми властен Чёрный бог, и будет это вечно, а значит — покоритесь ему, люди, потому как все умрёте, — пояснил Вышата. — Что, воины, стоило идти на Чёрную гору за такими премудростями?
Ардагаст разгладил золотистые усы, улыбнулся:
— Умереть умрём, только до того ещё много чего натворим Чернобогу назло. Верно, дружина?
Росы и гуцулы одобрительно зашумели.
— А когда умрём, то снова воплотимся и придём охранять мир от Разрушителя, — сказал Вишвамитра. — И так, пока не заслужим воплотиться на небе Индры-Громовержца.
Да и там, в Ирии, не усидим, а прилетим Перуновыми и Даждьбожьими воинами на крылатых конях, с небесным оружием! — тряхнул чёрными волосами Яснозор.
— Много тут чар наложено, — озабоченно сказал Вышата. — Успеть бы снять хоть с дверей...
Плавно поводя перед собой руками и приговаривая заклятия, волхв принялся разрушать паутину чужих чар. А ржание и голоса снизу доносились всё ближе. Воевода гуцулов спрыгнул с коня и, занеся секиру обеими руками, ударил точно в щель между чёрными створками дверей. Ослепительная вспышка, грохот — и двери широко открылись внутрь, а горца неведомая сила отшвырнула далеко назад.
За дверями... не было ничего. Лишь непроглядная темнота, ещё более чёрная, чем стены храма. Вышата досадливо прикусил губу. Неужели сбылись его опасения, что храм — всего лишь вход в подземный мир, а Секира Богов давно там, в преисподней? А из темноты уже доносилось громкое злобное шипение. В дверном проёме появился огромный змей с пятнистым телом в локоть толщиной. В разинутой пасти белели острые клыки, с которых капал яд. О длине чудовища, чья голова уже поднялась вровень с лицами всадников, можно было лишь догадываться. Вишвамитра припомнил, что питон, да и любая змея, может поднять голову лишь на треть своей высоты. А сила змеи — в быстроте. Знал это по опыту и Ардагаст, а потому, не дожидаясь броска, направил свет Огненной Чаши в голову змею. Видимого ущерба это чудовищу не нанесло, но оно тут же отступило назад в проем, возмущённо шипя.
— Что, не нравится свет Даждьбожий? — засмеялись воины.
Яснозор вновь поднял секиру, а индиец обнажил кханду, но Вышата остановил их, крикнув:
— Не ступайте в храм, вход зачарован сильнее дверей! — А потом вдруг, приглядевшись к змею, рассмеялся: — Старый знакомый! На него и сталь не нужна. Хватит... кота. Рыжего такого, пушистого.
Волхв произнёс заклинание на каком-то незнакомом ни росам, ни горцам языке. Золотой луч оторвался от чаши и превратился в огромного золотисто-рыжего кота с ножом в лапе. Кот бросился на чудовище, принялся рвать его тело когтями и зубами, кромсать ножом. Змеиные зубы тщетно пытались преодолеть густую шерсть. Наконец коту удалось рассечь ножом шею своего врага, и оба удивительных существа, солнечное и подземное, вместе исчезли.
— Это египетский подземный змей, враг Солнца. Или отродье того змея. Заклятию от него меня научили в Братстве Солнца. А Декеней в Египте был жрецом Сета, ещё и от колдунов, что молятся Апопу и другим преисподним змеям, кое-чему выучился, — пояснил Вышата.
А тьма внутри храма совсем рассеялась. В свете Колаксаевой Чаши стали видны стены с высеченными на них чудищами, демонами, скелетами. Все эти твари, одна страшнее и омерзительнее другой, были обращены головами в одну сторону — к стоявшей в глубине статуе из чёрного камня, выделявшейся на фоне задней стены, выложенной человеческими и звериными черепами. Статуя изображала длиннобородого старика с железной кочергой в руке. Под его правой ногой были фигуры муравьёв, под левой — воронов и чертей. Кочерга была погружена в кучу человеческих костей и черепов, поднимавшуюся из ямы у ног идола.
— Вороны, черти и муравьи — три мира, небесный, земной и подземный, и все подвластны Чернобогу. И может он живых убивать, а мёртвых воскрешать. Для какого бессмертия — то вы уже видели. И мне его сулили в Чёртовом лесу, да соблазнить не сумели, — сказал Вышата. — А здесь, видно, и спрятана Секира Богов.
Перед ямой с костями стоял ящик из каменных плит. На верхней из них было высечено изображение секиры и знаки Солнца и Грома.
Тем временем туман вокруг рассеялся. Позади раздался властный молодой голос:
— Не сметь входить в храм Декенея, разбойники и бродяги! Прочь с нашей священной горы! Я — Децебал, царевич даков, и оружие Биребисты Непобедимого — моё по праву!
На вершину горы въезжали три десятка конных даков, хорошо вооружённых, в кольчугах и панцирях. Впереди, под серебряным драконом с красным хвостом, ехал сильный, красивый юноша с чёрной бородкой. Его плащ скалывала серебряная застёжка с портретом Биребисты.
— По какому праву — по разбойному? Так я и есть Яснозор, главный карпатский разбойник. Сразись сначала со мной, царевич! Моя секира тоже не простая — самим Перуном подаренная! — дерзко произнёс предводитель гуцулов, вскочив на коня и ловко помахивая топором.
— А гора эта священная не для даков, а для всяких лиходеев и чёрных колдунов. Не они лис тобой? — столь же смело сказал гуцул-дак.
— И земля здесь не ваша, а росская. Царства бастарнов больше нет. Ваша граница — по Тисе. А этой страной теперь владею я, Ардагаст, царь росов и венедов. Земля эта — сколотская, а мне боги вручили Огненную Чашу Колаксая. Вот она!
Царь и царевич смерили взглядом друг друга. Оба молодые, красивые, смелые. Царь — лишь на четыре года старше. Но царевич никогда не жил в лесных сёлах, не спасался от гонителей, искавших его смерти, не бродил по свету, надеясь лишь на свой меч да на светлых богов. Коня его не покрывала тигровая шкура, собственноручно добытая в тугаях на Оксе[28]. Зато он вырос в полной уверенности, что ему предназначен трон Биребисты и великие подвиги, достойные этого царя. И мудрецы Братства Солнца не учили царевича, ради чего и кого стоит совершать подвиги. Невольно чувствуя перед собой более зрелого мужа и не желая уступать, царевич принял гордый вид и громко, чуть не срываясь на крик, произнёс:
