Какое-то время ехали молча, дорога была узкая, и Силамар сосредоточился на управлении.
— Слушай, Варрос… А, ладно, они нас не слышат.
— Все равно, не называй меня так, — попросил король. — И так эти дамы-купцы очень подозрительны…
— Слушай, я много раз видел этот медальон на тебе. Но чем он тебе так дорог?
— Старая история, — усмехнулся Варрос. — Долго рассказывать…
— Так ведь все равно путь долог, — удивился Силамар. — Если, конечно, тебе неприятно рассказывать, то…
— Почему нет? — пожал плечами король. — Действительно, рассказ вдвое сокращает дорогу. Слушай.
Он не спеша, отвечая на вопросы друга, когда они возникали, рассказал, как юношей попал на австазийскую пиратскую галеру, как Антиш вызвал его на бой, как он поклялся выучиться мастерству владения мечом и убить Антиша, как погибла «Лорелла», как он спас капитана пиратов и как они расстались на северном побережье Лунгарзии.
Солнце поднялось уже высоко, горы вокруг были все ниже и ниже и как-то незаметно перешли в редкий лес, плавно переходящий в пустыню. Пустыня за южными горами была не песчаная, как, например, печально известные Сжигающие Пески в Гайронте или Пустыня Медленной Смерти в Зантарии. Она была каменистой, одинокие скалы торчали тут и там, иногда даже попадались мелкие ручьи, возле одного из которых маленький караван остановился, и все вымылись, выстирав одежду и натянув ее на себя мокрой, чтобы не задерживаться. На ветру и солнце она обсохла моментально.
— Раз медальон у тебя, — вернулся к прерванному рассказу Силамар, погоняя коней, — значит, ты убил этого австазийского пирата?
Варрос вздохнул.
— Я даже забыл о своей клятве, — признался он. — Да и не буду же я по всему миру искать пирата! Сперва — просто не мог, воевал в Тербинете и Гайронте… Потом стал королем, и вообще не до того было… Австазийские пираты и так доставляли Лунгарзии массу неприятностей, а за время царствования Мерналдита, который разогнал Рубежный Легион, совсем обнаглели… Сперва, конечно, я с Зантарией разобрался — славный был поход, да. Ну а потом стал готовиться к войне с Австазией, собирал войска, сосредоточивал эскадру. Все шло как задумано. Они приняли бой еще в море, но мы разгромили их флот, Зирива-ванат и Сугнуна нам помогли. Потом мы высадились, взяли несколько городов. Честно говоря, я и не собирался продвигаться дальше, но распускал слухи, что хочу завоевать весь остров и присоединить к Лунгарзии. Ну и когда нам оставалось три дня перехода до столицы, они прислали парламентеров — самых уважаемых граждан страны. Так вот, среди этих двенадцати оказался мой старый знакомец — Антиш. Лет-то сколько прошло с нашего расставания, чуть ли не дюжина! Он меня не признал — как он мог предположить, что бывший гребец станет королем древней Лунгарзии? Зато я его узнал сразу. И напомнил о моей клятве. Он побледнел — судьба Австазии для него оказалась важнее жизни. Он убрал руки за спину и сказал, что готов пойти на смерть. Но мне не это нужно было, я заставил его драться. Он-то думал, что я… Впрочем, он очень быстро перестал лишь защищаться, а перешел в наступление. Ну посуди сам, Силамар: я, король, напросился на поединок — честный поединок — с парламентером. Он не имел права отказать. А представляешь, он победил бы меня?
— Стал бы героем для своей страны! — воскликнул Силамар. — О нем бы песни слагали.
— Вот именно, — хмыкнул Варрос. — Но победил я. Выбил меч из его рук и приставил свой клинок к его груди. Ты бы видел его глаза в это мгновение, Силамар! В них не было жизни, он прощался с этим миром. Но ты знаешь, у меня уже не оставалось злости и желания его убивать. Я сказал, чтоб он убирался прочь, а с остальными я буду разговаривать. Вот тогда он снял с шеи этот медальон и молча протянул мне. Для меня он мертв, я выполнил свою клятву и победил его в честном бою. Хотя, наверное, он жив до сих пор. Как-то я слышал от каких-то послов, что он пользуется большим уважением на родине. Но для меня он — мертв.
— Да, я понимаю тебя, — кивнул. Силамар и задумался о чем-то своем.
День уже почти полностью уступил свои праву вечеру, когда они наконец добрались до желанного оазиса, где путников охраняют внуки Зирива-ваната и Сугнуны. Самые отчаянные и бессовестные грабители не рискуют, опасаясь гнева богов, нападать на путешественников в этих островках жизни, в просторном море камней и песка.
Мужчины разожгли костер, женщины достали из фургона провизию и вино. Силамар толкнул Варроса, когда тот потянул руку за кубком, и подал ему свою флягу.
Женщины переглянулись, но промолчали.
Разговор не клеился — «мы вам платим за то, чтобы вы охраняли караван, а не задавали лишних вопросов»— так отзывались женщины на попытки друзей что-то узнать… Но сами старались выяснить — кто такие их новые охранники, где служили, чем жили…
Потом высокая женщина встала и протянула руку Силамару:
— Пойдем, Гларн, я приготовила нам постель во втором фургоне. — А Самта пойдет с Торнелом.
Медноволосая Самта тоже встала и призывно улыбнулась Варросу.
— Я не хочу, — буркнул Варрос. — У костра переночую, буду стоять на страже, вдруг кто нападет?
— Ты прекрасно знаешь, что никто не нападет, — улыбнулась женщина. — И хищников здесь Мет. Или ты, как наш славный король Варрос, тоже неспособен «а любовь с женщинами? Поговаривают, что королю в битве отрубили мужскую гордость…
Силамар едва сдержался, чтобы не хмыкнуть. Варрос резко встал.
— Хорошо, — не глядя на красавицу, произнес король. — Пойдем. Только потом не жалуйся, сама напросилась.
Медногривая Самта рассмеялась, обхватила его за пояс и прижалась всем телом. По спине мужественного короля пробежала странная дрожь — от этой удивительной женщины исходили странные, вызывающие страсть флюиды.
Звезды — чьи-то бессмертные души — проснулись в черноте неба и ласково смотрели, как Варрос помогает женщине забраться в фургон и залезает следом. Луна освещала поляну, и Варрос почему-то вспомнил, что в ночь, когда он познал плотскую любовь с Маржук, в небе точно так же торчал полный серебристый блин.
Варрос усмехнулся про себя, заметив, что бочки сдвинуты в дальний конец фургона, а перед ними расстелены шкуры.
— Закрой полог, — попросила женщина.
— Не надо. Я хочу видеть тебя.
— Как тебе угодно, милый! — улыбнулась она в темноте.
Варрос вздрогнул, услышав слово» милый «. Точно так же его называла Маржук. У женщин что, других слов для мужчин нет?
Он взобрался в фургон и сел на шкуры. Она тут же принялась расстегивать на нем одежду. Он мягко отстранил ее.
Нет, раз уж взыграло самолюбие и он решил доказать этой вертихвостке, что силен не только в бою, то нельзя отдавать ей инициативу. Он сам все сделает. У него не кружилась голова от близости великолепного тела — он чувствовал себя примерно так же, как на арене, выходя против вооруженного, хорошо обученного гладиатора. Его никто не обучал науке любви, но раз поставлена задача, он ее выполнит. Он докажет ей, что у короля Варроса есть все, что полагается иметь мужчине.
