— Ду, зачем?
— Летят совсем молодые, неопытные девчонки. Знающие еще меньше тебя, они же не принцессы. Летят с Великой Мечтой найти эльфов. И находят. Каждая!
— Как находят? — не понимает Ветка.
А я уже поняла. Находят. Каждая. Потому что планеты выбираются с похожими внешне расами. И девчонка, шалея от радости, бросается в объятия вновь приобретенных родственников. Анализаторов нет. Зато есть эмоции. И исполнившаяся Мечта. Девочка влюбляется и (первая во всей истории!) выходит замуж. На месяц или чуть больше. А потом любимый умирает, и девчонка понимает, что это она его убила. Своей ошибкой. И возвращается. Беременная и сломанная.
— Ребенок первое время удерживает мать от слишком глупых шагов, — заканчивает Дунг, — а потом перерождение заканчивается. И вместо восторженных девчат типа вас, мир получает новых безжалостных стерв.
— Зачем? — потрясенно шепчет Ветка.
— Ты бы не смогла «охотиться», — говорит Дунг. — А кроме того, первого ребенка женщина уже имеет. Численность дворянства поддерживается.
— Но смысл? Простонародье?! Его же больше…
— Первый ребенок — обязательный, — отвечаю я, чувствуя, что всё еще хуже, еще противнее, просто не могу осознать всю глубину той мерзости, в которой мы живем. — Зачатие в семнадцать лет. Но их, действительно, не ломают.
— Ломают, — не соглашается Шарик. — Но позвольте не рассказывать, как. Слишком грязно. Ладно, тренировка отменяется. Мы собирались вести этот разговор значительно позже. Но раз один не в меру сообразительный маркваш слишком близко принял к сердцу проблемы возлюбленной… Скоро прибудет Егор, и поговорим серьезно…
— Рассказывай, — жестко говорю я, глядя спецназовцу в глаза. — Всё рассказывай. Мне править Эльфалалинилитаролиэталем. Я должна знать всё.
Горм пожимает плечами.
— Вет, а ты уверена, что хочешь это слышать?
— Да!
— Не девушка лезет на обезьяну. Опоенная возбудителями обезьяна насилует девушку. Грубо, как это может только зверь. Меры предосторожности минимальные, лишь бы не до смерти, остальное вылечивается.
— Но с первого раза же не всегда выходит, — шепчет подруга. — И что, так постоянно?
— По разному, — отвечает Шарик. — Пока психику не сломают.
— Но зачем??? Ты врешь!!!
Он не врет. В памяти сами всплывают мельком услышанные странные фразы, выкрики из толпы во время праздничных выездов, ненависть простонародья к знати и мужчинам, которых они и не видели никогда. Всё верно. А те, кто прошел Поиск — другие. Жестче, безжалостней, подлее. Намного. И озлобленные на всех и вся. Нет, конечно, все разные, но в целом… Шарик прав. И Дунг тоже. Значит, и нам предстояло это же? Нахождение похожей расы. Убеждение себя, что это и есть искомые эльфы, первая любовь, смерть любимого… Нет, Горм не врет. На Кверте никто никогда не врет. Говорят правду или молчат.
Ду притягивает меня к себе. Нет, сейчас я не буду плакать тебе в рубашку. Не время. Да, я маленькая несовершеннолетняя девочка, но я принцесса! А на кону судьба моего мира. И моей любви!
Тем более смысл этого почти улавливаю. Но желаю уточнить. Раз местные спецслужбы решили поработать на меня, надо пользоваться.
— А цель?
— В остальных мирах вся власть принадлежит мужчинам. Женщины могут позволить себе быть слабыми, чистыми и невинными. Не то, чтобы здорово выходит, но в мужиках подлости больше. А в политике это первое дело. У вас мужиков нет, приходится их заменять. То есть, самим становиться такими же. Точнее, еще жестче и хуже. Во всяком случае, так считает ваша верхушка. И не сказать, что они совсем уж неправы. Позиции Эльфа в галактике значительно упрочнились за «эру Поиска»…
Тирада Шарика прерывается появлением новых действующих лиц…
Их трое. Горм мгновенно принимает собачье обличье и вытягивается во фрунт перед худощавым, высоким, коротко стриженным мужчиной в камуфляже.
— Гав-гав-гав-гав!
Первый раз вижу инструктора в изначальном виде. Ну и страшилище! А на первый взгляд обычная собака, увеличенная копия Ракши в истинной шкуре. Пока не приглядываешься…
— Горм, — морщится худощавый! — Сколько можно…
— Гав!
— Ты уже и званием старше меня, а всё как щенок неразумный!
— Гав-гав!
— Стань человеком! Или хотя бы говори нормально!
— Гав!
Лицо человека становится жестким:
— Это приказ, товарищ песпец!
— Есть, товарищ старший прапорщик! — Шарик вновь в человеческом обличье.
— Долго еще будешь дурака валять? — интересуется худощавый. — Я уже не на службе давно!
— Рефлексы, вбитые в детстве, — отвечает Шарик, — самые устойчивые! И на службе Вы!
— Ага, — горько вздыхает его собеседник, — служба… Министр внешних сношений. Сношаю тех, кто вовне. Совет миров, одним словом! То есть, не одним, конечно, разными словами крою…
Вспоминать мамины лекции не требуется. Старший прапорщик Петров. Человек, покрывший галактику матом. В прямом смысле, именно с него началась самая молодая традиция в межмировой дипломатии: писать ноты протеста, обильно используя ненормативную лексику. Причем, на одном из языков Земли. Конкретно — русском. Еще лет двадцать, если не меньше, и русский матерный станет официальным средством межмировой дипломатии…
А второй гость… Чуть выше меня ростом, прилично шире марквашей в плечах, литые мускулы перекатываются под штормовкой. В руках альпеншток. Не копье, пика или дротик, именно альпинистский посох с наконечником. Формально — не оружие. Движется… Теперь понимаю, почему Дунгу обещан поединок. И почему не боятся готовить…
Третий — кто-то из шайтанцев. В наличии все необходимые атрибуты: рога, хвост, копыта, пятачок и черная шелковистая шерстка. Ну… не совсем черная…
— Егор Сергеевич! — наседает на крепыша черт. — Мы уже десять лет просим решить эту проблему! Ну неужели…
— Ну что я могу сделать? — отбивается Егор. — Вот тебе начальник ПеСпеца и главный спец по ругательствам, этот самый ПеСпец воспитавший. Поговори, может, у них получится!
— А я тут причем? — немедленно открещивается Петров. — Приличные ругательства вне пределов моей компетенции!
— А в чем проблема? — интересуется Горм.
— Товарищ Шарик, — переключается на него черт. — Надо же что-то делать! Ну почему ваши архаровцы постоянно ругаются чертями?! Им что, нормального мата не хватает?! Мы можем подкинуть выражения из всех языков галактики! Это же просто трагедия?!
— В чем трагедия? — не понимает песпец
— Как в чем? Треть планеты ходит зелеными! Четверть — розовыми! Остальные — полосатые! Наш естественный цвет — черный, понимаете?! Невозможно жить, ежеминутно меняя масть! В конце концов, наша работа требует…
