— Обездвиживать?
— Нас тогда не только обездвижили. Или ты не заметил?
— Ну… да, волю тоже.
— Представь себе, что отдадут человеческие правители за это знание?
— Слушай, а… а вдруг — уже?
— Ты говоришь про власть Императора над всеми подданными? Да, я об этом думала. Императору слишком доверяют. И слишком его уважают, в империи не услышишь даже шуток про Императора. Разве что в старых сказках.
Леск была права — народы империи невероятно законопослушны. Вернее — просто послушны, как рабочая скотина, представить себе не могут, что можно пойти наперекор власти. Если наместников и советников иногда обманывают, держат кулак за спиной, то указы, изданные лично Императором — исполняют со всей тщательностью. А не исполняют лишь отъявленные разбойники с черными душами, то есть, если идут наперекор, то до конца. Люди побережья не подчинились Императору, но они и народом империи себя не считали никогда. Граждане, однако не часть единого существа, как иногда говорят об империи дворяне. Мало того, в соседних странах люди редко позволяют себе шутить про Императора. Про своих правителей — сплошь и рядом, даже под страхом смертной казни, а Император неприкосновенен. Побережники, и те только между собой его обсуждают, иначе их могут объявить не то, что преступниками — безумцами. И Рес только сейчас понял, что одним лишь воспитанием все это не объяснишь. Волшебство, не иначе.
— Тогда, если узнать эту тайну, можно свалить Императора, а то и занять его место, — усмехнулся Рес.
— Тебе хочется славы Тимиара?
— Э… какой славы?
— Но ты же слышал сказки про Тимиара?
— Уж наслушался. В каждом доме свою рассказывают: то Тимиар сражался с демонам, то с богами, то против степняков. Начало одинаковое: влюбился в чью-то дочь, а отец ему задания давал, а потом все по-разному. И то он правителем был, то вором, то селянином.
— В самой первой сказке, от которой пошли все остальные, он был каменщиком. Влюбился в дочь торговца солью, тот согласился отдать дочь, но поставил три условия: принести таблички, лежащие в основе трона Северной империи, главную реликвию Служителей Трех Сил и светящуюся драгоценность из Города На Дне Моря. Тимиар принял условия. И выполнил их. Северная империя рухнула, распалась на сотню осколков. Служители Трех Сил бросили свои храмы и стали нищенствующими странствующими волхвами — проповедовали милосердие и чистоту душ. Город На Дне Моря сначала всплыл, потом взлетел и стал Городом В Облаках. Когда Тимиар принес купцу, что тот просил, то купец не сразу поверил. Потому что на табличках из основания трона всего лишь были описаны способы изготовления тяжелых луков, закалки стали и варки стекла, уже всем известные и усовершенствованные. Хотя в свое время благодаря этим знаниям Северная империя разрослась и стала могущественной. Впрочем, купец выгодно продал таблички правителю одного из осколков, который хотел возродить империю с собой во главе. Реликвией Служителей оказался череп основателя их храма. Впрочем, странствующие волхвы выкупили череп, чтобы сжечь в похоронном обряде. А светящаяся драгоценность оказалась просто крупным изумрудом, подсвеченным особой маленькой лампой. Впрочем, за изумруд хорошо заплатили ювелиры.
— Но хотя бы дочь купец отдал?
Леск не ответила, продолжила рассказывать:
— В одном древнем свитке сказано, что заданий было не три, а семь. После того, как Тимиар принес купцу светящуюся драгоценность, тот начал требовать оружие высших демонов. А потом — богов. И Тимиар приносил.
— И как же он управился с демонами?
— Стравливал их между собой.
— Ага. А с богами? Тоже стравливал?
— А вот это любопытно. В незапамятные времена бог Имир поверг темного бога Гасса волшебным дротиком. Тимиар украл в храме Имира наконечник дротика, наделал из него наконечников для стрел, потом подстерегал богов в их храмах и убивал в спину.
— Каких богов?!
— В том свитке указано, что есть разные рассказы. По одним погибли бог честности, бог изобилия, богиня чистоты и здоровья. По другим — те части мироздания, которыми управляли погибшие боги, тоже исчезли, даже не осталось названий.
— Ага… вот бы какого-то злого бога убить! Бога войны, там — ну ее.
Леск удивленно нахмурилась:
— Ты же боец.
— Я боец миролюбивый, не заметила? Меня вовсе не радует, что война скоро.
— И тебе жаль, что не можешь ее остановить, — кивнула Леск. — Значит, ты хочешь стать вторым Тимиаром.
— А ты, разве, не хочешь?
— Не хочу чернить свою душу. Представь, что будет, если власть Императора действительно волшебная, и он ее лишится?
— Войны не будет. Может смута выйти, а может просто погрызутся между собой дворяне, да и успокоятся. Неплохо было бы лишить Императора власти не совсем, а так, чуть ослабить натяг узды, чтобы не до войны ему стало.
— Может, тебе имя сменить? На Тимиар?
— Но я же согласен, что осторожно надо! А, кстати, то оружие богов, что Тиамар купцу принес, оно где сейчас?
— После смерти богов стало обычным оружием. Утратило силу.
Ресу захотелось посмотреть, что там происходит в Оружейных Дворах — вдруг станет понятно, с кем империя собралась воевать или зачем имперской армии осадные башни, которые там же в Дворах Рес же и строил. Леск натравила зеркало — поначалу ничего особенного не разглядели. Ковалось много наконечников для стрел и снарядов для тяжелых самострелов, латы с кольчугами делались, лошадиные в том числе — доспехов в имперской армии всегда не хватало — ладились самострелы и камнеметы. Но в одном кузнечном цехе, спрятанном за высоким забором, прилаживали самострельные приклады с какими-то сложными устройствами к длинным тонким трубкам. Там же, как оказалось, и сами трубки отливают, ровняют, закаливают по-особому — в смеси воды и масла. А трубки с прикладами — Леск назвала их трубными самострелами — заворачивали в промасленное полотно, укладывали в длинные железные сундуки с замками и везли куда-то на восток. Поискали еще, нашли — леса Трехречья, судя по высоким деревьям, длинная поляна, может быть — вырубка, в одном конце стоят служивые из горных лучников, а перед ними — трубные самострелы на особых рогулях. Служивые закладывали в трубки со стороны приклада серую колбаску со свинцово блестящим наконечником — округлым, как у беличьей стрелы — запирали хитроумным устройством. Упирались прикладами в плечи, целились. Из переднего, незакрытого конца трубки вырывалось пламя и дымок, после чего служивые отпирали трубку и закладывали новую колбаску.
— Стреляют, — предположил Рес. — А куда?
