— Ты двое суток не приходила в себя, — мягко сказал он в темноте.
— Ну, да. Странно, что он мне мозги не выжег. Проще было меня по голову стукнуть.
— Пожалуй, — хмыкнул веклинг в ответ.
— Как он?
— Лежит.
Я закрыла на миг глаза, снова открыла. Звездное небо было надо мной, и только смутная тень чернела сбоку — старший веклинг.
— Что с ним? То есть…
— Он потерял много крови. Он спит без конца.
— Хоть посыпается?
— Да, периодически. С ним все в порядке, не волнуйся.
"Не волнуйся", — внутренне усмехнулась я, но молчала. Ворон нашел мою руку, взял в свои ладони и легонько сжал.
— Послушай, — сказал он, — ты знаешь, если бы была хоть какая-то угроза, я первый бы сходил с ума от беспокойства. Ты ведь это знаешь, kadre espero, не так ли?
Я молчала, но он был прав. Да, я знала, что есть что-то между ними, что-то за пределами видимого, какая-то незаметная тайна. Их сходство, странная печаль, с которой веклинг говорил о его возрасте…
— Угрозы для его жизни нет, сама понимаешь. Он может вынести и не такое, — Ворон осторожно погладил мою руку, — Не волнуйся.
— Уже не волнуюсь, — пробормотала я.
Веклинг замолчал, но все еще держал мою руку и поглаживал ее. И прикосновение его пальцев в мягкой старенькой перчатке было приятно мне. Я лежала и смотрела на звезды. Никогда, кажется, я не видела таких ярких сияющих звезд, как в ту ночь. Наверное, только в горах бывает такое небо и такие звезды. И эти были прямо над моей головой — во всю ширь небес.
— Где мы сейчас?
— Где-то в горах, — сказал он, — Я не знаю точно…. Да и какая разница?
— И как у нас дела?
— Что ты имеешь в виду? Нет ли погони? Уже нет. Но я не удивлюсь, если мы снова на них наткнемся…
— Я тоже, — пробормотала я.
— Что?
— Я тоже не удивлюсь, говорю.
— Ты знаешь что-то о них, тцаль?
— Не-а…
Я услышала его тихий короткий смех.
— А такая уверенность, — сказал веклинг.
— Как мои?
— Ничего. Мальчишку убили еще в крепости…
— Я заметила, — вставила я.
— … С остальными все в порядке. Что им сделается. Как ты себя чувствуешь?
— Ничего… — сказала я, прислушиваясь к своим ощущениям, — Могло быть и хуже. Но, конечно, ничего умнее он придумать не мог, чем шарахнуть меня с такой силой. Нет, чтобы разобраться. На меня, небось, масса энергии ушла, я же не в том возрасте, чтобы меня можно было принудить подобным образом. Скажи спасибо, что я вообще проснулась после этого.
— Да ладно. Проснулась же.
— Все равно, — продолжала я жаловаться, — Через два дня проснулась. Сделали бы из меня идиотку…
— Шш, — сказал веклинг со странным весельем в голосе, — Ты и так… Ладно, не буду ругаться. Но ты сама-то что устроила?
— А что?
— То вот. Останется она. Скажи спасибо, что он тебя так уложил, а то я бы тебе точно башку проломил со злости. Что на тебя нашло, интересно знать?
— Что-то ты разговорился, — сказала я почти таким голосом, как надо, и выдернула свою руку из его рук, — Тебе не кажется?
— О, — сказал веклинг, — Точно проснулась. А то я все думал, когда ты вспомнишь про свое звание…
Я не выдержала и засмеялась. Но делать этого явно не стоило, потому что голова моя сразу же заболела сильнее. Несколько секунд я лежала тихо, прислушиваясь к бедной своей головушке. Боль то затихала, то нарастала снова, не слишком сильная, но надоедливая. Я тихонько качалась на этом ощущении, словно на волнах — туда-сюда, туда-сюда. Ничего страшного, но иногда приятно бывает почувствовать себя больным — когда не надо никуда торопиться. Веклинг снова взялся меня за руку и стал гладить мои пальцы — как кошку, ей-богу.
— Мне показалось, да и он потом обмолвился, — начал веклинг негромко, — что у тебя было что-то вроде галлюцинаций, там, в крепости, в этом коридоре…
— И что? — равнодушно сказала я.
— Было?
— Угу.
— И что это было?
— Тебе-то какая разница? — сказала я, — Мои галлюцинации, хочу — галлюцинирую, хочу — нет.
Он усмехнулся.
— И часто у тебя бывает?
— Нет, — пробормотала я, — Но надо же когда-то начинать, — я помолчала, — И что, все уже осведомлены об этом?
— Не думаю.
— А что ты видел?
— Я… — он задумался, потом выпустил мою руку, — Мне… показалось, что я увидел женщину. Такую же, как ты…. И если бы я не видел того портрета, но я его видел…. В общем, похоже, это был призрак, и мне показалось, что там был не один призрак…
— А что сказал дарсай?
— Что это должно было случиться рано или поздно.
— Что случиться?
— Откуда мне знать? Это твоя жизнь, тцаль, не моя. У него спроси, если хочешь. Он-то знает, наверное… Он много что знает, как я посмотрю, — прибавил веклинг задумчиво, — И о тебе он много знает…
Мы замолчали. Где-то далеко слышны стали голоса, но слов я не разобрала. Вокруг была ночь, невероятная, черная, прозрачная. Веклинг молчал, и я была точно уверена, что он улыбается. Я просто чувствовала эту улыбку — тихую, еле заметную. Я видела — его тихие, неспешные мысли, которые текли, разбегаясь и сходясь, словно струи воды в реке. Но о чем он думал, я понять не могла.
— Пойду я, поболтаю с ним, — сказала я, делая движение, чтобы сесть.
— Тебе лучше пока не вставать, — негромко сказал Ворон.
— Кто из нас врачеватель — ты или я? Помоги лучше.
Опираясь на его руку, я села и спустила ноги с телеги. Голова у меня слегка кружилась, я помедлила, потом, держась за рукав Ворона, встала ногами в рыхлый снег. Я сразу поняла, что лучше бы мне было оставаться на телеге. Земля словно куда-то уплывала под моими ногами. Веклинг придержал меня за локоть. Я взглянула на него снизу — алые глаза усмехались.
— Где он?
— Вон там, что ты, не чувствуешь?
— У меня голова кружиться, — сказала я, — Но вовсе незачем меня так к себе прижимать. Отпусти меня.
Веклинг засмеялся и выпустил мою руку.
Неуверенно ступая, я медленно пошла — шаг за шагом, тихо-тихо. Голова моя и вправду кружилась, и мне это не очень нравилось. Не хватало еще упасть…
Он лежал с краю телеги, нагруженной какими-то узлами. Никого больше на телеге не было, не было даже возницы, и лошади шли сами по себе, тихо пофыркивая в темноте. Я пошла рядом с телегой, держась рукой за мокрый борт. Скользнув рукой дальше, я наткнулась пальцами на холодное лезвие обнаженного меча.
— Как твои дела, тцаль? — раздался вдруг мягкий мурлыкающий голос.
В темноте передо мной зажглись два алых огня. Я невольно улыбнулась.
— Уже лучше, — сказала я, — А как твои дела?
— Нормально… — его рука взяла меня за запястье, — Садись-ка.
