– Что здесь происходит? – спросил я. – Где Алекс?
Трое мужчин вышли из темного здания аэропорта. При выглянувшей на три четверти луне я сумел разглядеть, что они вооружены револьверами. Один из них Жан-Клод. Второй Найджел.
– Привет, ребята, – бодро бросил я, хотя особой бодрости не испытывал. – Не знаю, как вы догадались приехать сюда, но я, честно, рад вас видеть.
– Что будем с ними делать? – спросил у Клови Найджел.
Высокий и торжественный, Клови стоял в полутьме и стягивал перчатки.
– Они знали, – коротко бросил он. – И я подумал, лучше привезти их сюда.
– И ты, Клови, – сказал я.
– Я не обещал вам розовый сад, – пожал плечами Клови.
– Эй, эй, парни, давайте все проясним, – снова начал я. – Сделаем один гигантский шаг от края надвигающейся катастрофы, забудем об Алексе, пойдем куда-нибудь и пропустим пару бокалов. Для вас это о'кей?
– Возьми себя в руки, Хоб, – строго одернул меня Найджел. – Мы все сожалеем. Но разве ты не можешь хотя бы вести себя как мужчина?
Я вытаращил глаза. Найджел всегда был человеком со странностями, но это слишком даже для него. От Жан-Клода я мог ожидать любого предательства. Привыкаешь ко всему, когда имеешь дело с американцами иностранного происхождения. Но Найджел? Найджел Уитон? Мой старый приятель Найджел?
– Допустим, ты здесь немного посидишь, пока мы разберемся что к чему, – предложил Найджел, жестикулируя револьвером.
Третий шагнул к свету. Высокий, светловолосый, застенчиво улыбающийся. Это был Алекс.
У меня поехала крыша.
– Пошли вы все к черту! – заорал я. Если мне предстояло умереть за свой характер, то это означало бы, что я ушел как трус. Я закинул голову и издал вопль, который можно было услышать во всей Франции и даже, наверно, в части Испании. Но когда я начал вопить в полную силу, Клови ударил меня по черепу железным ободом.
«Сказать по правде, с тобой могло бы получиться хуже. Ты мог не просто потерять сознание, ты мог умереть. А это не очень забавно, ты не находишь?» – так я рассуждал сам с собой. Вернее, одна часть моего разума предавалась рассуждениям, пока вторая часть плавала в ослепительном море света. Мне казалось, что я слышу накаты волн на берег, и это было странно. Париж стоит в глубине континента, а не на море. В тот момент, когда я обдумывал эту мысль, показалось несколько фигур, они словно выткались из тумана, и я приготовился к встрече с приятными видениями, или к галлюцинации, или называйте это, как хотите. И тут я почувствовал, как кто-то трясет меня. Грубо. Резко.
– Просыпайся, Хоб.
Какая-то адская ситуация, потому что я еще не знал, кто это. Я не знал, кто мне говорит «просыпайся», но я понимал, что этот кто-то вне меня чего-то от меня хочет. А я находился в одном из тех состояний, в какое впадаю, когда меня резко ударяют по черепу. Я будто бы всплывал и наполовину находился не здесь, и слух разыгрывал со мной странные шутки. Будто бы я плыл в туннеле и слышал пугающие голоса, которые искажались и менялись, отскакивая от стен.
Одно было ясно. Я неправильно оценил ситуацию. И не стоило особенно проклинать себя за это. Не моя вина, если люди лгут. Но вина или не вина, я попал в беду. И поскольку у меня не было плана, я решил, что пока лучше притворяться потерявшим сознание. Откровенно говоря, я бы предпочел зимнюю спячку, если бы знал, как в нее впасть. Весной всегда все кажется лучше, вы не согласны?
– Ну, старина, как ты себя чувствуешь? – немного спустя произнес знакомый голос.
Я узнал этот голос и открыл глаза. Возле меня на низком стуле сидел Алекс. В руках у него маленький пистолет. Он не нацелил его в меня, но в то же время и не отвернул в сторону.
Я старался придумать, что бы сказать, и выдохнул лучшее, что пришло в голову:
– Привет, Алекс.
– Привет, старина, – с задумчивым выражением ответил Алекс. В его голосе я не услышал иронии. На нем был комбинезон из плотной хлопчатобумажной ткани и черная кожаная куртка, как у пилотов. Выглядел он очень мужественно. И еще солнцезащитные, отражающие свет очки. Это меня встревожило. Когда смотришь фильмы, то парни всегда надевают такие очки, если идут кого-то убивать.
Мы были в маленьком офисе, наверно, в здании аэропорта. Над головой флюоресцентный свет. До середины стены доходят светло-коричневые панели под дерево. Потолок кремовый. Под ногами серовато-зеленый линолеум. Несколько столов. Один пустой, на другом экземпляр газеты «Монд», полные пепельницы, телефон. Эти подробности не имеют значения, но я ухватился за них потому, что меня немного беспокоило: а вдруг это последнее, что я вижу? И когда дьявол спросит: «Как выглядела комната, в которой тебя убили?», мне хотелось бы быть способным дать ему приличный ответ.
– Знаешь, старина, – между тем говорил Алекс, – ты поставил меня в трудное положение. Почему тебе понадобилось заниматься расследованием?
– По-моему, из-за Ракель, – ответил я. – Разве я могу позволить тебе убить ее?
– Конечно, можешь, – возразил Алекс. – По-видимому, мне надо бы тебе объяснить. Но я был уверен, что ты понимал.
– Что понимал?
Алекс потер ладонью глаза и печально посмотрел на потолок.
– Невыносимая женщина, по-моему, ты сам понял. Она пришла в эту жизнь, чтобы многим людям, в том числе и себе, создавать какие только есть несчастья.
– Может, и так. Но это не оправдывает убийства.
– Нет, Хоб, вполне оправдывает.
– Алекс, не начинай снова.
– Хоб, мы много раз на Ибице обсуждали вопросы такого рода. Но тогда ты был более независимым мыслителем. Жизнь в Америке словно размягчила твои мозги. Хоб, проснись, ты превратился в моралиста из телевизионной драмы.
– Алекс, мне все равно, что мы тогда говорили. Человек за жизнь наговаривает много чепухи. Но ты не можешь убивать людей только потому, что они невыносимые.
– О, понимаю, у тебя нет такой привычки, – вроде бы обрадовался Алекс. – Но если это происходит случайно, то не имеет большого значения. Правильно?
– Нет, неправильно, – возразил я.
– Ну конечно, неправильно. Однако давай оставим абстракцию. Человеку дается только одна жизнь. Ты можешь представить жизнь человека, которого преследует Ракель?
– Где сейчас Ракель?
– В дороге, едет сюда.
– И ты собираешься ее убить?
Алекс покачал головой и спрятал в карман пистолет.
– Перестань болтать глупости, Хоб. Я убиваю людей только теоретически. Я собираюсь ее купить.
– Думаешь, она позволит? Ведь она любит тебя, Алекс.
– Совершенно верно, – согласился Алекс. – И она чертовски разозлится, узнав, как в реальности обстоят дела. Но, по-моему, она практичная особа. Миллион долларов мелкими купюрами облегчит ей долгую дорогу к хорошему самочувствию.
