— Пышкин! — ликующе заорал я, мчась навстречу коту и слыша позади топот отстающих от меня посвящённых. А вот оборотень наоборот — приближался. И если я не успею завладеть ножом, то он растерзает меня на множество маленьких квартеронов.
Благо, что мне всё-таки удалось на бегу упасть на колени и выхватить из пасти Пышкина обслюнявленную рукоять живого оружие.
В этот же миг вожак поредевшей стаи вильнул в сторону, побоявшись того, что я прямо сейчас воспользуюсь мощью клинка. Но вместе него передо мной появился другой оборотень, точнее, оборотниха. Это была орчанка, перекинувшаяся в зверя. Её выдали крупные молочные железы и меньшие габариты.
Я сейчас совсем не хотел биться с ней, тратя последние крохи энергии, поэтому протараторил:
— Красавица, давай разойдёмся тихо, мирно, без крови и драки! Блин, как со своей бывшей девушкой расстаюсь.
— Убь… ю…. те… бя, — почти нечленораздельно прорычала зверюга и раззявив пасть, бросилась на меня, люто сверкая наполненными злобой глазами. Ну, точно будто девушку бросаю…
— Луч Смерти! — завопил я, выставив клинок в сторону орчанки, словно Гарри Поттер волшебную палочку.
И из живого оружия в ту же секунду вырвался тонкий голубой луч, который вошёл прямо между зубов вражины и вышел из затылка, явно пронзив мозг. Передние лапы оборотня подломились, и она покатилась по полу, сбив меня с ног, точно шар для боулинга кеглю с взъерошенными мокрыми волосами и диким взглядом.
Я упал набок, вскрикнув из-за того, что порез на спине разошёлся ещё сильнее. А затем мне удалось быстро подняться на ноги и лихорадочно оглядеться. Посвящённые уже не бежали ко мне, а испуганно застыли на месте, явно охренев оттого, как я расправился со зверюгой. Оборотни же перекинулись в орков и встали возле Листы. Их оставалось всего двое: вожак со своим живым оружием в руке и ещё одна самка, которая, тяжело дыша, обхватила руками шею моей подруги и всем своим видом демонстрировала то, что сломает её при малейшем движении с моей стороны.
Я невесело посмотрел на перекорёженное от бешенства лицо орка и проговорил:
— С чего начинали, к тому и вернулись.
— Ты… ты… — исторг он из своей глотки, которую душила ярость. — А вы… — тут вожак посмотрел на синхронно вздрогнувших посвящённых и здесь его прорвало: — Вы ничтожество! Дерьмо! Корм! Вас два десятка и вы не смогли убить какого сопляка! Ну ничего… я разберусь с вами сразу же после того, как…
— Не выйдет, — раздался позади орка хриплый равнодушный голос.
Вожак и орчанка резко развернулись и увидели инквизитора, который в одной руке держал «узи», а в другой — крупнокалиберный блестящий револьвер.
У меня в эти секунды от радости едва сердце не выскочило из груди. Константин одним своим невозмутимым видом вселял в меня уверенность в том, что победа будет за нами, а зло будет жестоко наказано, поставлено на колени и возвращено в США.
Орки же порядком охренели из-за того, что в складе каким-то образом появился вооружённый мужик в строгом костюме, лакированных ботинках и с невозмутимой физиономией.
Но и это ещё были не все потрясения, так как вожак испустил злобно-удивлённый вопль:
— Ты! Я узнал тебя!
— Приятно, — сказал инквизитор, переведя на него изучающий взгляд холодных рыбьих глаз. — А ты кто такой?
— Ты убил моих родителей! — заорал орк, чья рука с саи стала вытягиваться в сторону Константина.
— Вот вообще не помог тебя вспомнить, — криво усмехнулся тот и в следующий миг вскинул руки, напомнив мне ковбоя.
Из «узи» с треском вырвалась очередь пуль, которые одна за другой прошили голову самки. А револьвер тяжеловесно выхаркнул несколько кусков свинца, кои впились в левую сторону груди орка, выйдя из его спины с ошмётками плоти, брызгами крови и осколками рёбер.
Естественно, что после такого «гостинца» вожак исчезнувшей стаи зашатался, пытаясь что-то сказать, но, так ничего и не произнеся, упал на спину. А потом его ослабевшие пальцы разжались и выпустили сай. Тотчас к последнему в оглушительной тишине подошёл инквизитор и отправил оружие во внутренний карман пиджака.
Я же спустя пару секунд ступора бросился к Листе, заметив, что её волосы украшали бусинки крови, которые попали на неё в момент расстрела орчанки, чей труп сейчас лежал в метре от стула в растекающемся ореоле красной жидкости.
Подскочив к подрагивающей Листе, я принялся резать ножом удерживающие её верёвки, а затем вытащил кляп и сразу же услышал сиплый стон:
— Всё из-за тебя…
— Угу, — мрачно согласился я, бережно уложив на пол обмякшую орчанку, которая лишилась чувств из-за пережитого стресса.
Инквизитор в это время двинулся к сгрудившимся в конце склада посвящённым, которые пытались открыть дверь. Но та не поддавалась. Видимо, она была заперта снаружи. И кажется, я знаю, кто её закрыл, а потом как-то проник в склад. Вот за этим-то человеком я и поскакал, хрипло уточнив, когда догнал его:
— Константин, мы убили семерых оборотней, но, скорее всего, где-то есть еще один зверь или даже два.
— Все шавки мертвы, — отчеканил тот, даже не посмотрев на меня.
— Отлично, — сказал я, сразу же поверив ему. — А что вы будете делать с посвящёнными?
Инквизитор ничего мне не ответил. Он молча подошёл к толпе разумных, которые боязливо отводили взгляды и пытались спрятаться за спинами друг друга, а потом тихим выхолощенным голосом проговорил:
— Вы все — предатели, достойные смерти. Вы перешли на сторону врага. У вас нет больше права на жизнь.
После слов Константина в толпе посвящённых раздался женский плач, а потом кто-то упал на колени, моля о снисхождении. И тут понеслось: все разумные стали хныкать, стенать и что-то жарко тараторить. Некоторые люди надрывно говорили, что их заставили. А ещё с пяток разумных дрожащими голосами шептали, что у них есть семьи и дети.
Я смотрел на них и чувствовал горечь, подкатывающую к горлу. Мне их было жаль, но я помнил, что они чуть не стали причиной моей гибели. И скольких бы ещё людей убили посвящённые или иным способом помогли оборотням? Они ведь не простые разумные, у которых не так много влияния. У тех, кто сейчас дрожал передо мной, присутствовали клановые татуировки. Но заслуживают ли они все смерти, включая Яну, которая билась в истерике? Что инквизитор сделает с ними?
Мой напряжённый взгляд скользнул к Константину, чьё лицо продолжало быть равнодушным, напоминая застывшую маску, которая типо не могла продемонстрировать другие эмоции.
Инквизитор несколько секунд слушал причитания посвящённых, после чего громко покашлял в кулак и заявил:
— Но вы можете загладить свою вину. Каждый из вас впредь должен дать клятву исполнить один мой любой приказ…
— Всё ясно, — тихонько буркнул я себе под нос и подошёл к первому же попавшему человеку, который истово кивал седеющей головой, не веря тому, что смерть миновала его. — Дай сюда свой телефон.
Тот трясущейся рукой достал из кожаной барсетки дорогой аппарат и с угодливой улыбкой передал его мне, низко кланяясь, точно плебей высокородному господину. Я взял агрегат, отошёл метров на десять и по памяти набрал номер телефона Валерона. И я даже не ошибся, узнав грубый бас, вылетевший из динамика:
— Кто это?
— Свои, — устало ответил я, двинувшись к распластавшейся на полу Листе, пока Константин принимал клятвы посвящённых.
— Стажёр! — обрадованно крикнул охотник.
— Он самый. И даже живой и почти целый, — проговорил я, всё ещё ощущая порез на лопатке. — А ты где?
— Да я вместе с Дашкой в кафешке сижу. Мы выбрались из Луховиц и теперь в Москве. Но это всё херня. Ты-то там как? Рассказывай скорее! Что там с твоей бывшей девушкой? Выжила она после того, как её сбила фура с фаллоимитаторами? — потребовал Бульдог серьёзным голосом.
— Ты сейчас прикалываешься?! — выдохнул я, округлив глаза. — Ты же не эту чушь скормил Дашке? И она же не думает, что я из-за этого так поспешно уехал?
— Думает. Это моя маленькая месть за то, что ты без спроса взял мою тачку, — довольно прошептал рыжий пройдоха и добавил, повысив голос: — Так как там дела у пострадавшей?
