Так, негромко напевая и размышляя о всяком-разном, я пошагал к границе джунглей и болот, где собирался призвать Печеньку. Завтра, скорее всего, предстояло поработать над трагической смертью главы полиции и поэтому стоило хорошенько набраться сил перед тем, как укрыть саваном смерти ворчливого толстяка и многих других людей. Как мешающих командованию, так и не устраивающих уже меня лично.
Или лучше натравить на Модо Кей Ли? Он сам просил «не жадничать и дать поучаствовать в веселье друзьям», тем более, парень неплох в гриме, актёрстве и неожиданных атаках в городских условиях.
* * *
— Фу! — звонко разнеслось по складу, расположенному рядом с центральным рынком и пустующему в связи с арестом владельца. — Как вы этот пакостный ужас едите?! — с гримасой едва сдерживаемого омерзения вытолкнула из себя Акира, словно борясь с тошнотой.
— Ничегошеньки ты, Огонёк, в жареных таракашках не понимаешь! — белозубо усмехнулся Кей, с подчёркнутым наслаждением захрустев жареным хитином купленного на означенном рынке лакомства.
— И понимать не хочу! Гадость!
— Акира-чи, Акира-чи, — покачал головой шутник, — а как же вхождение в образ дикой южанки?
— Сам в него входи, идиот! Мы не в театре!
— Вся жизнь театр, а я актёр! — парень снова широко улыбнулся, что на смуглом, загримированном лице смотрелось особенно контрастно. — А таракашку попробуй, он вправду вкусный. — Кей протянул своей подруге жаренного во фритюре скорпиона. Сидящая на пустой бочке девушка, увидев перед лицом тёмные клешни, против воли пискнула и подалась назад, после чего, озлившись, ударила по руке, отправив «мерзость» в полёт.
— Клоун и полудурок! Я тебе сейчас эту дрянь в задницу запихаю!
— Ай-ай, откуда столько агрессии?
— Смотри, как Куроме-чи уплетает новую вкусность! — тычок пальцем в мою сторону. — Никогда не догадаешься, что она у нас самая злая. Это потому, что жареные таракашки вкусные и полезные. Или… ты их боишься?
— Сам ты боишься, идиот! И ничего они не полезные, я медик, я знаю! А Куроме ест эту гнусную гадость, потому что ты со своими замашками её испортил!
— Ай-ай, какие двусмысленности говоришь! Чтобы братик Кей испортил милую и неопытную младшую сестрёнку…
«Что-то его опять понесло», — подумал я, устав слушать этот цирк одного актёра или, как правильно сказала Акира, — клоуна.
Оторвавшись от жареных скорпионов (кстати, на вкус и впрямь ничего, немного похоже на хрустящие чипсы), ловлю лучащийся искорками насмешки взгляд карих глаз, ожидающего ответа на свою поддёвку парня. Усмехнувшись в ответ, посылаю узконаправленный импульс «жажды крови» через сформированный зрительным контактом канал.
— «Братик» — бессмертный? — на мгновение широкая усмешка померкла, а тело юмориста непроизвольно напряглось, что было заметно даже под свободной накидкой по моде местных аборигенов. Но лишь на мгновение.
Ничего удивительного. Как и вся моя внешняя менталистика, этот приём оставался практически бесполезным баловством, разве что зубоскала окорачивать, не вступая в бесполезную перепалку и не затрагивая остальных. Однако конкретно этот фокус в силу своей незаметности имел перспективы развития. Всё же я так и не оставил надежды превратить КИ и родственные ему навыки в полезный инструмент.
— Вай-вай, откуда такая жажда убийства?! — вернув на место свою привычную лыбу, запричитал парень, уворачиваясь от тумаков Акиры. — Ты что, безобидного юмора не понимаешь, подруга? Разве этому тебя учил Мастер шуток, великолепный Кей Ли-сама?
— Скоро бой. Мешаешь.
Акира тоже меня поддержала и посоветовала своему парню, наконец, заткнуться.
— Вы чего? Какой бой? Да я один вырежу эту кучку тупых сапогов!
— Если это не ловушка, — произнёс Натал. — Мы с Куроме считаем, что устроенный господином Модо внезапный обход территорий слишком подозрителен.
«А Рамон со своим предложением сотрудничества мог и обмануть», — дополнил я мысленно. Допущение представлялось маловероятным, не похож этот разведчик, уже однажды предавший своего начальника, на того, кто выйдет биться за заведомо проигранное дело. Но люди не всегда руководствуются логикой, да и логика у каждого своя.
— Да-да, я это уже слышал, — помахал рукой Кей, — предположили засаду и решили сами поохотиться на охотников. Но фигня это всё. В стражу идут те тупицы, которых даже в армию не взяли. В армию, Натал! — последнее Кей произнёс с таким видом, будто ниже падать уже некуда.
— Ты неправ, — покачал головой командир группы, — и Куроме верно сказала: заканчивай с шутками, вам с Акирой уже пора выдвигаться. Не ввязывайтесь в бой на месте, мы с Бэйбом будем в точке Б-1, откуда будем контролировать подходы и в случае необходимости…
— Помню я, помню: прибить толстяка, а потом отступать по одному из трёх маршрутов, чтобы вы нас видели. Если врагов слишком много, вести их сюда, в гости к Куроме-чи и её куклам. Мы вместе это придумывали, командир. Здесь тупых сапогов нет. Вот увидишь, нас с Акирой хватит на всех!
— Иди уже, острая туфелька, — улыбнулся Натал.
— Будешь умничать, и в следующий раз справимся без тебя, — произношу я в поддержку друга погрозив юмористу тушкой жареного скорпиона.
— Слушаюсь, ваша злобность! Обещаю исправиться, ваша злобность! — щёлкнув пятками и ударив кулаком в грудь, Кей Ли развернулся и направился к одному из выходов, показательно чеканя шаг… до тех пор, пока Акира не угомонила его подзатыльником.
И всё же зря он так пренебрежительно настроен к страже и её бойцам. Понятно, что у него есть поводы недолюбливать стражников; и даже так львиная доля его поведения не более, чем буффонада, но обычно в боевой обстановке он вёл себя нормально. Видимо это такое своеобразное фрондёрство [6] за неверие в силы «великого Кей-сама», которому я изначально отдал на откуп эту цель, но после замечаний осторожного Натала расширил число участников до всей группы.
* * *
Глава полиции важно вышагивал в окружении нескольких свитских и охраны из бойцов спецподразделения стражи, одарённых духовной силой. Вокруг шумел центральный рынок города и всей провинции: экспрессивно размахивая руками и порой чуть ли не хватая друг друга за грудки торговались продавцы и покупатели; ржали, мычали и визжали животные; надрывали глотки зазывалы. В нос шибала смесь из ароматов пряностей, фруктов, готовящейся на открытом огне еды, мешающаяся с вонью тухлятины, гнилых овощей и экскрементов.
Модо потянул носом и, поморщившись, сдвинул кустистые брови. После последней вспышки заразы рыночную стражу обязали следить за площадкой в целом и прилавками в частности, штрафуя или вообще отбирая место у грязнуль, разводящих под боком помойку, и недобросовестных торговцев товарами третьей свежести. Тем не менее, рынок пованивал ничуть не меньше, чем во время прошлого визита.
«Хуан, краснозадая макака, кого ты решил надуть?! — очевидно, кое-кто с подачи торгашей, не желающих тратить силы, деньги и время на вопросы санитарии, решил ограничиться только введением новых поборов… а вот делиться посчитал излишним, ведь доля поступлений наверх ничуть не выросла. Непростительно! — Удавлю крысюков!»
На самом деле прохиндейская натура начальника рыночной стражи, попавшего на свой пост благодаря взяткам и родственным связям — обычное дело в нынешней Империи, где многие должности продавались и покупались чуть ли не напрямую — не была для Модо секретом. Хуан всегда пытался надуть окружающих, но в случае раскрытия своих махинаций перед начальством никогда не скупился на компенсацию и подарки. И, что не менее важно, он понимал: на какие вещи допустимо смотреть сквозь пальцы, а какие запретны. Несмотря ни на какие деньги.
Только вот сейчас, пребывая в дурном расположении духа, главный полицейский города не хотел проявлять снисходительность к этому любителю поплутовать даже себе в ущерб. Вид суеты, выставленной на прилавках яркой посуды, тканей и украшений, обычно радовавший глаз немолодого мужчины, сейчас сливался в раздражающую цветовую какофонию. И дело тут не в лёгком похмелье и даже не в том, что нынешний обход являлся не его, Модо, личной прихотью, а выполнением приказа губернатора, который хотел продемонстрировать присутствие и активную работу власти вообще и полиции в частности, — нет. Злиться заставляло холодящее затылок чувство неясной угрозы.
