— Извини, что разочаровал, — фыркнул ученый, — Так все-таки?
Для него пригласить девушку на бал как раз-таки БЫЛО чем-то страшным. Тем более что их отношения… Учитывая все обстоятельства, вряд ли даже более социально развитый человек мог бы разобраться в них.
— Да, — кивнула Лана, все еще подхихикивая, — Конечно, я пойду с тобой на бал. Только…
— Платье и украшения я обеспечу, — торопливо пообещал он.
— Хорошо, но я хотела сказать о другом. Ты вообще имеешь представление, как организуют балы?..
Это был ровно тот вопрос, на который Килиан Реммен, ученый Университета свободных наук, основатель Ордена Ильмадики и вечный всезнайка, не мог заставить себя дать ответ. Не мог он признать, что чего-то не знает или не может.
— Понятно, — верно интерпретировала его молчание Лана, — Не возражаешь, если я этим займусь?..
Это было даже слишком легко.
Именно на этой мысли ловил себя Тэрл, пока армия повстанцев захватывала территории. Многие замки, которые, как казалось, пришлось бы долго осаждать, сдавались без боя. Сопротивление оказывали лишь небольшие отряды, которые подготовленная армия Миссены просто сминала.
Как знал Тэрл, сейчас король Амброус активно отводил войска на восток, в Иллирию, и на север, с минимальными усилиями присоединяя соседнюю Альбану. Только отговорившись угрозой со стороны Халифата, самому Тэрлу удалось избежать участия в этих кампаниях. Фактически, лишь для того, чтобы ударить своему сюзерену в спину.
Впрочем, тот, кто оставил сердце королевства беззащитным, сам виноват в последствиях.
Аттика охраняла единственный сухопутный между южной частью Идаволла, где располагались Миссена и Патра, и северной, где располагались крупнейшие города, включая столицу. Такое расположение способствовало развитию торговли, но вот войнами аттийцы были невеликими. Не прошло и недели с вторжения, как Тэрл уже принимал капитуляцию графа Шатри, правившего этими землями.
— Кровью своего отца и именем своего рода, я приношу клятву верности истинному Герцогу Идаволла Арно Первому, — послушно произносил он, возложив меч к ногам Тэрла.
— Я, сэр Тэрл Адильс, наделенный правом говорить от имени Герцога, свидетельствую вашу клятву и принимаю ее, — скучающе ответил гвардеец.
— Да будут присутствующие свидетелями.
Жестом позволив побежденному подняться с колен, Тэрл отошел к перилам замковой террасы. Ему не нравилось это место. Слишком беззаботным оно казалось, что ощущалось совершенно неуместно в разгар гражданской войны. В прошлый раз, проезжая этими местами после осады Миссены, они были слишком измотаны, чтобы обратить на это внимание. Да и были они тут лишь проездом.
Но сейчас этот диссонанс прямо-таки бросался в глаза. Как будто аттийцы жили в каком-то другом мире, — в мире, где не было войны. Или они думали, что война их не коснется.
Что ж, они ошибались.
— Замок дополнительно укрепить, — распорядился Тэрл, — Барельефы на стенах снести: стена должна быть достаточно гладкой, чтобы по ней было сложно взобраться вверх. Виноградник под стенами вырубить: необходим хороший обзор. И в дальнейшем, если пожелаете высадить нечто подобное, высаживайте это ЗА стеной.
Граф Шатри покорно кивнул, понимая, что спорить нет никакого смысла. Хотя такие приказы явно были ему не по нраву. «Что это за варвары пришли в мою прекрасную Аттику и наводят свои порядки?» — так и читалось на его породистом лице.
— И вывесите над замком знамена дома Делаун. Элиас!
Ученый был тут как тут. В целом, несмотря на его снобизм и самоуверенность, за время подготовки восстания они с Тэрлом неплохо сработались.
— Да, сэр Адильс.
— Отправь гонца в столицу. Кого-нибудь из местных. Пусть передаст, что Герцог Идаволльский Арно Делаун готов вести с Первым Адептом Ильмадики Амброусом переговоры о передаче пленного адепта. Второго гонца отправь к графу Бренстару. Пусть передаст вот это письмо.
В письме мельком рассказывалось о последней воле погибшего Леандра и истинной сущности Ордена Ильмадики, но куда большее внимание уделялось расстановке сил. Тэрл расписывал, что Амброус не сможет воевать на три фронта. Что возвращение к бесконечным войнам с Иллирией, от которых с таким трудом избавился Леандр, не сулит ничего кроме потерь. Что присоединив Альбану, Идаволл лишается «буфера» от набегов тварей Порчи из Пустошей. Что рабство и церковная реформа приближают народное восстание.
В общем, посыл письма можно было описать как «оставаться с ним невыгодно; если адепты Ильмадики и кажутся победителями, то это лишь на короткое время». Тэрл знал, что именно к таким аргументам Бренстар, старый прагматик, прислушается куда охотнее.
— Третьего гонца отбери из людей Фирса. Он должен тайно вступить в контакт с придворными князя Альбаны. Наверняка там хватает недовольных присоединением к Идаволлу. Пусть сыграет на их националистских настроениях: в конце концов, всего сто лет как Альбана отвоевала независимость. И вот теперь, их снова присоединяют силой оружия. Впрочем, люди Фирса сами разберутся. В любом случае, нам нужен плацдарм на севере страны. Пока это все.
— Да, сэр, — поклонившись, Элиас вышел.
Тэрл не сказал ему, что плацдарм в Альбане — это во многом крайняя мера. Местные не смогут оказать серьезного влияния на ход войны: будучи маленькой страной, разоренной бесконечными набегами тварей, она до сих пор сохраняла независимость только потому что никому не хотелось брать на себя ее проблемы. Поэтому дед Леандра когда-то намеренно спровоцировал у них вооруженное восстание. И вот, теперь Амброус пустил его труды насмарку.
И все-таки, плацдарм этот был нужен. Если расчеты не оправдаются, королевские войска захватят Аттику и хлынут в Миссену, единственным выходом будет отступить в Патру. А затем — сесть на корабли и бежать вдоль побережья в сторону Альбаны. Тогда уже повстанцам придется воевать на два фронта — с Орденом и тварями, — но это лучше, чем просто погибать.
Воевать всегда лучше, чем погибать.
— Это правда? — нарушил молчание граф Шатри, — «Новая знать» — культ Владык?
Тэрл кивнул.
— Такой же, как тот, что захватил власть в Халифате. И если мы не остановим их, ждет нас в лучшем случае второй Халифат. В худшем — новый Закат.
— Боже упаси.
Шатри перекрестился, и воину это показалось до того наигранным, что вызвало исключительно отвращение.
— Сэр Адильс!
Элиас вернулся. Он тяжело дышал после быстрого бега, — а учитывая то, как много внимания ученый уделял солидности своего образа, это вызывало беспокойство само по себе. Что могло заставить его перейти на бег?
— У нас проблемы.
Закованная в железные цепи, Эрвин не могла пошевелить и пальцем. Рот адептки был надежно заткнут кляпом, и даже будь у нее энергия, она не смогла бы произнести достаточно сложного заклинания, чтобы спастись.
Так ведь уже было.
Мужской наряд на ней был порван, и сквозь прорехи виднелось ее женское тело, — тело, которое она ненавидела. Видели это и ее тюремщики; регулярно они отпускали сальные комментарии, а кое-кто и пользовался возможностью, чтобы лапать ее за аппетитные места.
Так ведь тоже уже было.
Сперва она была в ярости. Она пыталась вырваться. Добраться до этих скотов. Затем, понимая, что ей это не по силам, она надеялась на помощь извне. На тех, кто приехал в Миссену вместе с ней. Затем и эта надежда угасла.
И так тоже уже было.
Шесть лет назад Эрвина Араше, тогда еще не отрицавшая свой женский пол, была простой крестьянкой из Стерейи. Молодая, красивая, она не знала отбоя от ухажеров. Купаясь в их внимании и подарках, она не поддавалась никому. Она и представить не могла, что ее личная жизнь сложится так.
В очередной день на ее родную деревню напали дезертиры. Бежавшие на запад от очередной кратковременной войны Идаволла с Иллирией, они брали силой оружия все, чего хотели.
Один из них захотел её.
