— Лили! — крикнул Лайтвуд.
Раздался звон, стекла особняка треснули и разлетелись на миллионы осколков.
Ощущение было таким, как будто сам воздух стал тяжелее и гуще.
— Лили, успокойся!
Я пригнулась, не забыв накинуть защитный купол. Почему-то вышло так, что накинула я его на себя, на Лайтвуда, на его детей, моих родителей и даже на Ребекку — как какая-то светлая. Но не снимать же обратно?
Постепенно все успокоилась.
Лили, тяжело дыша, жмурилась, Лайтвуд подошел ближе, притянул ее к себе.
Белз так и остался стоять у забора, перепуганные девицы замерли посреди свадебной ковровой дорожки и явно не знали, куда себя деть. Бенджамин вскарабкался на меня, как обезьянка, и спрятал голову на плече — похоже, настолько сильный стихийный выброс магии Лили его напугал.
— Вышла из-под контроля. Магия, — резюмировал отец, и наконец-то оказался прав.
Матушка, положив руку ему на локоть, кивнула.
Кажется, она единственная, у кого даже волосы не растрепались после произошедшего — выглядела она по-прежнему невероятно.
Я оглядела гостей. Растрепанные, покрытые царапинами от разлетевшегося стекла, они, тем не менее, уходить не собирались.
Я их понимала.
Не каждый день такое увидишь.
Все-таки светлые… ничего такие.
Вполне нормальные люди. Любопытные, по крайней мере. Может, даже сплетничают.
Я поднял голову, осмотрела особняк и вздрогнула. Поморгала.
Нет, не показалось.
Из одного из окон на втором этаже выглядывал мужчина.
Голый как минимум по пояс.
Быть не может.
Постепенно вслед за мной все посмотрели в ту сторону.
Мужчина выглядел испуганно.
И мне показалось, что я знаю его лицо.
— Готфрид! — неверяще позвала я. — Готфрид, а что ты там делаешь? Спускайся к нам!
Тот самый ходок, которого мы с Лайтвудом застали на реке, вешающим лапшу на уши наивной девушки.
Как он оказался в особняке Лайтвуда?
Бенджамин слез с моих рук, посмотрел вверх.
Наклонил голову.
— Бабушка, а что у тебя в спальне делает голый мужчина? — повернулся он к Ребекке. — Это твое окно, третье слева, я считал.
Глядя на то, как лицо Ребекки стремительно наливается краской, я захохотала.
Наверное, упала бы, если бы, если бы Лайтвуд меня не подхватил.
— Медея, имей совесть, — процедил он мне в ухо, явно только чудом сдерживая смех. — Ей и так непросто. Хватит веселиться! Ты же жена Верховного светлых! Веди себя прилично.
От этого стало еще смешнее. Ну где я и где приличия?
Пожалуй, только Бенджамин в его десять мог не понять, что делает обнаженный мужчина в спальне его бабушки, поборницы морали. Матери Верховного светлыйх!
Но Ребекка!
Вот уж чего я не ожидала. А самое приятное, что теперь все об этом знают.
— Готфрид, иди к нам! — крикнула я, справившись с хохотом. — Ребекка, а почему вы нас до сих пор не познакомили? Кажется, вы плохо себя чувствовали сегодня утром!
Как она покраснела!
Это намного лучше того сюрприза, что я для нее приготовила!
— Ребекка, вам нехорошо? — серьезно спросила я.
Не успела она открыть рта, как из-за особняка с громким ржанием выбежала Лихорадка и, обогнув здание, остановилась под тем окном, откуда высунулся Готфрид.
Тот вскрикнул, скрылся в комнате, и Лихорадка снова заржала — кажется, к Готфриду у нее остались теплые чувства схожие с теми, которые остаются у каждого из нас к недоеденному куску пирога.
И Лихорадка явно рассчитывала в этот-то раз свой кусок пирога доесть. Подкараулить внизу и доесть.
Осмотрев лужайку, которая выглядела так, как будто здесь случился ураган, испуганных и заинтересованных гостей, красную от смущения Ребекку, Лили, которую утешали деревенские девушки, тоже ставшие жертвами обаяния Белза, самого Белза, растерянно стоящего в стороне, и Бенджамина, который о чем-то говорил с моим отцом, я повернулась к Лайтвуду.
Закинула руки ему на плечи, погладила по гладким светлым волосам.
— Вот мы и стали мужем и женой, милый, — проворковала я. — Ты рад?
Несколько секунд синие глаза скользили по моему лицу.
Пахло пеплом от сгоревшей арки и цветущими вишнями. А от праха Алмаза Смерти, ценнейшего артефакта и козыря в войне между темными и светлыми, увы, не осталось даже запаха.
— Ты знаешь, дорогая, — Лайтвуд дернул меня к себе, обхватив за талию. — По правде говоря, безмерно.
И он меня поцеловал.
Эпилог
Свадьба удалась на славу. Темные и светлые все-таки передрались между собой, потому что темные есть темные, не можем мы просто мирно наслаждаться праздником. Да и какое тут наслаждение, если праздник мирный? В общем, веселье все-таки случилось, чему я была очень рада. Белз так и не смог заслужить прощение гордой Лили, а мы с Лайтвудом, наверное, слишком много целовались, чтобы уделить достаточно внимания кому-то кроме друг друга.
Столы для гостей накрыли прямо на поляне перед особняком Лайтвуда. Вокруг носились светлячки, где-то вдалеке пели соловьи, и даже я не могла не признать, что это было... умиротворяюще. Может, даже уютно, но я пока не готова была впустить в свою голову такие понятия: я все-таки темная.
Когда мы уже уходили в особняк мимо провожающих нас гостей под аплодисменты и пожелания “сына, дочку и не шуметь слишком сильно”, я услышала шепот одной брюзгливой светлой, которую заприметила еще во время застолья:
— Да разве ж это Верховный светлых! — возмутилась она. — Какой позор! Какой разврат! Какое падение нравов!
Кажется, это была знакомая Ребекки: такая же почтенная. И, вероятно, не без скелетов в шкафу, как и Ребекка.
Оторвавшись от Лайтвуда, я прищурилась и пальнула в нее небольшой порчей. Надеюсь, пауки под одеждой ей понравятся. Ядовитые, конечно.
Все-таки у нас свадьба, подарки должны быть особенными и щедрыми.
— Медея? — Лайтвуд обернулся, и я поспешила загородить ему обзор.
— Что? — невинно спросила я, хлопнув глазами. — Она тебя оскорбила.
Я захлопнула за нами дверь особняка, отрезая нас от гуляющих снаружи гостей.
— Медея… — Лайтвуд нахмурился, наклоняя голову вперед, отчего взгляд синих глаз стал угрожающим.
По спине прошла дрожь, и я закатила глаза.
Ну почему он такой зануда?
— Что? Я же темная. Ой, ну не смотри ты на меня так! Знал, на ком женился. Надо было стоять и слушать? Да почему ты так на меня смотришь? За тот прах все-таки обиделся? Ну я случайно…
— Медея… — Лайтвуд шагнул вперед, положив ладонь мне на шею.
Я отступила к двери, запоздало пожалев, что расслабилась, как какая-нибудь светлая, и не продумала ни единого способа для защиты, даже для подклада все необходимое выбросила! И тот прах…
Рука Лайтвуда скользнула вверх, зарылась в мои волосы, а потом он подался вперед и меня поцеловал. У него были мягкие, теплые и очень нежные губы (светлый!), он обнимал меня так крепко, что перехватывало дыхание.
Светлый!
Хм… я, кажется, была против. Точно, была.
М-м-м…
— Я буду сопротивляться, — выдохнула я, когда он отстранился.
Лайтвуд хмыкнул.
— Как тебе будет угодно.
И подхватил меня на руки, перекинув через плечо.
Возмутительно! Точно буду сопротивляться!
Но, может, не слишком долго.
***
Постепенно жизнь вошла в привычную колею. Я перебралась в особняк Лайтвуда, перевезла туда все свои гримуары, записи, растения и артефакты. Да, я стала женой светлого и, стыдно сказать, была счастлива в браке, но это не значило, что я готова отказаться от своей мечты.
Я по-прежнему была полна решимости совершить прорыв в темной магии и навсегда вписать свое имя в Книгу Теней. Посвятив несколько дней размышлениям, я еще раз пришла к выводу, что манипуляции и любовная магия — совершенно не моя стезя. А вот порчи, проклятья и яды… это уже ближе к тому, в чем я по-настоящему хороша.
Запершись в комнате на чердаке дома Лайтвудов, я несколько дней штудировала гримуары и размышляла — чего не хватает темным? что даст скачок вперед, достаточный для того, чтобы мое имя вошло в историю? чтобы темные стали еще на шаг впереди светлых?
