Готовый ко всему, иду к домику и осторожно стучусь в дверь.
Вначале ничего не происходило. Когда я уже собрался толкнуть дверь, внутри раздался голос:
— Кого еще нелегкая принесла, — голос женский, приятный. В открывшейся двери появляется женщина — на вид лет тридцать пять — сорок, довольно симпатичная, одета в простую одежду. Из дверного проема пахнуло запахами еды, живот вновь заурчал.
— Та кто такой, — удивленно смотрит на меня женщина.
— Иркат, — улыбаясь, отвечаю. Улыбка всегда помогает наладить контакт. На этот раз похоже не получилось.
— Ишь святой отыскался, ворчит женщина. — Ты как сюда попал?
— Пришел.
— Вот так шел и пришел? — недоверчиво спрашивает женщина. Она меня совсем не боится. Странно, одна в лесу, а вдруг я разбойник. Хотя чего у нее брать‑то.
— Да за котом шел, пока не выбрался сюда.
— Каким еще котом?
— Да вот за этим, — показываю на Мурзика рукой. Огромные, невинные глаза смотрят на нас. Типа, чего привязались, я ведь такой хороший.
— Вот так прямо взял и привел? — с еще большим недоверием, смотрит на меня женщина.
Чтобы доказать, что это так, беру кота на руки и начинаю почесывать. Кот тут же замурчал и принялся пускать когти. Как же тебе ласки не хватает дружище. Люблю котов, и он это чувствует.
— Ах ты, негодник! — надвигается на меня женщина. Я осторожно отступаю назад, не понимая, чем вызвано такое отношение ко мне. — Я тебе сколько раз говорила, чтобы никого сюда не приводил? Сейчас закину тебя в пруд, чтобы шкуру промочил, как следует.
Понимаю, что женщина ругает не меня, а кота. Это, что, получается кот ее понимает? Хотя, что я собственно знаю об этом мире? Я в сознании‑то, наверное, всего неделю был.
— Не ругайте его, он хороший, — решил я заступиться за кота.
— Ты еще поговори мне тут, заступник нашелся, — ни как не хочет успокаиваться женщина. Нужно отвлечь ее от мыслей про кота.
— Я очень извиняюсь, но я с самого утра ничего не ел, а у вас так вкусно пахнет едой, — вновь улыбаюсь я женщине.
— Да ты наглец, парень. Ты что сюда специально шел, чтобы поесть? Здесь, что по твоему — трактир?
— Я не знаю, что это за место, но пахнет намного вкуснее, чем в трактире. Вы не волнуйтесь, я за еду могу вам заплатить, — вовремя вспомнил, что у меня есть при себе деньги. Женщина находилась в раздумьях. Мое появление здесь ей совсем не нравилось.
— Поверьте, я не знал, что вы здесь живете и не хочу вас беспокоить. Если я вам мешаю, то готов уйти, но если не трудно, не могли бы вы продать мне продуктов в дорогу.
— Интересно, куда это ты собрался идти? — удивилась женщина.
— Обратно на тракт. Правда уже вечер, придется в лесу переночевать.
— Ты совсем головой тронулся? — на лице женщины проступило удивление.
— Нет. Я просто ничего не помню, только последнюю неделю. А что в этом лесу опасно? — делаю невинное лицо. Конечно в лесу может быть опасно, но контакт налаживать нужно. Эдакий дурачок, что отчасти верно, нормальный образ сейчас.
Женщина вдруг рассмеялась. Смех у нее был приятный. Когда она улыбалась, лицо у нее становилось милым. В молодости она не одному парню голову вскружила. Даже сейчас вполне ничего себе.
— Заходи, так уж и быть покормлю тебя. Сил нет слушать, как твой живот урчит. А ты негодник даже не надейся, ничего не получишь. И можешь свои глазки мне не таращить тут, — уже строже сообщила женщина коту. Мурзик действительно делал самые шрековые глаза, какие мог. Но женщина была непреклонна. — Отпусти этого негодника. Не заслужил он сегодня еду. Пускай шамок ловит.
Мне ничего не оставалось, как опустить кота на землю. Он, повернувшись к нам спиной, устроился на крыльце, показывая всем видом, как мы его обидели. Против воли хозяйки не попрешь.
— Извини друг, у тебя строгая хозяйка. Но я тебе принесу вкусняшку, — наклонившись, почесал я кота.
— Никакая я ему ни хозяйка. И не вздумай его кормить. Будет знать, как своевольничать, — услышала мои слова хозяйка.
— Где тут у вас можно помыться. Я в болоте испачкался. Нельзя же в таком виде за стол садиться.
Женщина показала, где можно помыться. Я ожидал, что она укажет мне на прудик, но нет. За домом журчал небольшой родник. Похоже, воду хозяйка брала отсюда. Стирать одежду было некогда, поэтому пришлось ограничиться обычным умыванием. Когда закончив, я прошел в дом, на столе уже стояла миска похлебки, на которую я с жадностью накинулся. Видя мой аппетит, хозяйка налила добавку. Только третью порцию я мог есть не спеша.
— Ну ты и едок, а по виду худой.
— У вас похлебка очень вкусная, не могу удержаться, — улыбнулся я. Похлебка была действительно отличная.
— Может, еще хочешь?
— Спасибо, хватит.
— Так куда ты путь держишь Иркат?
— В Крузенд мне надо.
— О как. И чего ты там забыл?
— Есть там человек, кто может мне память вернуть.
— Это кто ж такой?
— Не могу сказать, пока границу не перейду.
— Не хочешь, не говори, дело твое, — не стала настаивать женщина.
— Как мне к вам обращаться? А то поесть успел, а даже имени вашего не знаю.
— Ина.
— Не скучно вам одной посреди болота жить?
— А где же мне еще жить?
— Ну не знаю, в городе или деревне, где людей побольше.
— Да кто же меня там терпеть станет?
— А что не так? Вы еще молодая, симпатичная женщина. Выйдете замуж, будете жить семейной жизнью, — Ина рассеялась веселым заливистым смехом. У нее даже слезы на глазах выступили. Отсмеявшись она выдала:
— Да, кто ведьму будет среди людей терпеть, — она снова засмеялась, видя недоумение на моем лице. — Давно так не смеялась, чтобы потом плакать не пришлось. Что страшно стало?
— Нет. Просто не думал, что ведьма может быть настолько приятной женщиной.
— Ты это что, ко мне в женихи набиваешься?
— Нет. Я думал ведьма должна быть какой‑то страшной, отталкивающей, а вы нормальная.
— Странный ты Иркат. Обычно приходят ко мне, трясутся от страха, а ты и правда, не боишься.
— А чего вас бояться?
— Вот и я говорю, что нечего, а они не понимают.
Я потихоньку осматривал помещение. Никаких пучков трав или сушеных летучих мышей я не видел. Обыкновенная деревенская изба. Мы сидели в первой комнате, но была дверь во вторую — наверное, спальня.
— Где вы в лесу берете продукты?
— Люди приносят.
— В качестве оплаты за услуги?
— Да. Кто продукты, кто избу подлатает, кто еще чего, так и живем.
— Вы здесь не одна?
— С дочкой я живу. Она в лес за травами пошла, к темноте вернется.
