Глядя на унылую физиономию Греттира, в справедливость последнего утверждения верилось с трудом. Но Гарсеран не утруждал себя взглядами на унылую физиономию Греттира. Он был счастлив принимать у себя в доме валлийскую знаменитость.
Все трое вошли через черный ход, причем Гури вломился одновременно с Гарсераном, зацепился за косяк и отдавил Гарсерану ногу своим тяжелым сапогом. Гарсеран тихо взвыл.
Несмотря на эти мелкие неприятности, ужин вполне удался. Хозяин дома и валлиец в разное время участвовали в походах на Восток, и Греттир Датчанин, обожавший рыцарские истории, получил возможность послушать их воспоминания об этих славных деньках. Его, правда, коробили манеры Длинноволосого, но если отвлечься от манер, то Гури был вполне терпим.
Они сидели за столом в комнате, освещенной четырьмя факелами, и беседовали, пока языки не начали заплетаться. Впрочем, беседой назвать это было трудно, поскольку основную тяжесть разговора отважно взял на себя болтун Гури Длинноволосый. То гладко и ровно, то запинаясь, как бы с трудом подбирая английские слова, то на чистом ноттингамширском диалекте, то с чудовищным валлийским акцентом Гури зудел, зудел, зудел...
– Обожаю новые впечатления, – говорил он, раскачиваясь па стуле. Греттиру все время казалось, что валлиец вот-вот рухнет, и это страшно нервировало впечатлительного юнца. – Я уже имел честь доложить сэру Греттиру из Дании, что нет ничего замечательнее неизведанного прежде.
– Чем же новым может поразить Ноттингам? – осведомился Гарсеран. – Мне казалось, что город этот скучен, тривиален и ничем не блещет, кроме, разве что, нескольких отважных рыцарей и цветника прелестных дам. Впрочем, в дамах нигде нет недостатка.
– Вот именно, сэр, вот именно! – подхватил Гури и с сопением выпил вино из своего кубка. Отставив кубок в сторону, он неожиданно заорал: – Еще вина! Слуги!!
Греттир вздрогнул и поперхнулся. Он кашлял до тех пор, пока Гури услужливо не похлопал его по спине, после чего у юноши загудел позвоночник, а из глаз сами собой брызнули слезы.
– Говорят, сэр, – снова обратился к Длинноволосому Гарсеран, – что вчера вас видели возле Голубой Башни...
– И что я творил там непотребства? – Гури мелко захихикал, затряс длинными волосами и макнул в вино непослушную прядь. – Да? Ведь именно так вам донесли? Ах, сэр, скажу откровенно: до чего же трудно, до чего хлопотно быть знаменитостью! Как тяготит порою бремя славы!
– О да, – значительно кивнул Гарсеран.
Гури бросил на него странный взгляд, но тут же отвел глаза и вновь заговорил еще более визгливо, чем прежде.
– И ничего особенного, поверьте, я не делал. Слухи, как водится, все преувеличили. Да, таков жребий героев! Я прогуливался с очаровательной леди Марион. Кажется, ее зовут Марион. Красавица, в теле, хохотушка – и какое целомудрие, высокочтимые сэры, какое потрясающее целомудрие! Сия превосходная девица оказала мне любезность и составила компанию в прогулке...
– Не после ли этой прогулки на теле леди Марион остались синяки, сэр? – лукаво спросил Гарсеран.
– Синяки? НА ТЕЛЕ? Откуда вам знать, сэр, что находится на теле такой девственной леди, какой является...
– О, не поймите превратно. Леди Марион показывала их леди Джон, а та рассказала мне, ибо мы с ней давние друзья...
Гарсеран многозначительно усмехнулся. Гури покраснел как вареный рак, причем шрам на его лице стал еще белее, чем был. Греттир мысленно отметил эту странность, но тут же выбросил ее из головы. Не хватало еще ломать голову над странностями этого придурочного Гури. Как будто своих забот мало.
– Сэр Гарсеран, – начал Гури зловеще, – как прикажете понимать ваши слова? Леди была, есть и осталась девственной, если вы об этом. И я ее не щипал, если вы об этом. Все, что она наплела вашей леди Джен, – чушь и глупость. Просто леди Марион застряла, когда мы лезли с ней через забор в Дровяном переулке, и мне пришлось подталкивать ее сзади...
– Зачем вы лезли через забор? – ошеломленно спросил Гарсеран.
Гури посмотрел ему в глаза с непередаваемым лукавством, а потом разразился лающим хохотом.
– За новыми ощущениями, сэр! – крикнул он. – А потом мы направились к Голубой Башне, где пустовали колодки для наказанных, и я всунул голову и руки в колодки. Забавно посмотреть на мир сквозь орудие пытки, знаете. Вы никогда не пробовали, сэр?
Теперь поперхнулся Гарсеран.
– Вы хотите сказать, сэр, что стояли в колодках на потеху толпы?
– Я хочу сказать только то, что говорю, – если я правильно выразился по-английски, сэр... – ответствовал Гури с гнусавым валлийским акцентом. – Словом, как вы понимаете, – масса впечатлений, сэр. Нужно только уметь их найти среди серого течения будней. Конечно, куда интереснее махать мечом, но – увы, увы, увы, не каждый день предоставляется возможность.
– Говорят, вы много и отважно сражались на Востоке, – вставил Греттир, чтобы перевести разговор на другие, более интересные темы.
Гури тотчас впился в юношу взглядом.
– О, любознательность есть добродетель молодого возраста, а рассказы о деяниях героев возбуждают воинский дух в каждой груди, не так ли? – Гури усмехнулся. – Да, сэр, славные деяния крестового воинства...
Слуга как раз налипал ему вино в рассеянно подставленный кубок. Гурн цеожпданяо рзбрела в голову идея вдохновенно взмахнуть рукой, в результате чего и сам он, и слуга, и пол – все вокруг было залито вином. Возникла суматоха. Слуга побелел как полотно, – валлийский рыцарь, известный своей кровожадностью, был вооружен изрядным кинжалом. Несчастный лакей умоляюще уставился на своего господина. Не обращая на это внимания, Гарсеран вскочил и начал шумно успокаивать Гури – тот возмущался неловкостью слуг, брызгал слюной и размахивал руками, как ветряная мельница. Две служанки, примчавшиеся на крик, уже обтирали его полотенцами – одна ползала у ног Гури, вторая суетилась возле плеча.
Наконец инцидент был исчерпан, вино налито, Гури успокоен и усажен на место. Пофыркав еще немного, валлиец стих и сердито налег на вино.
– Вам доводилось бывать у крепости Алеппо? – спросил Гарсеран, чтобы занять внимание валлийца.
– А? Э? Алеппо? – Гури высунул нос из бокала и снова погрузил его туда. – Не припоминаю.
– Она стоит недалеко от границ Антиохийского княжества и графства Эдессы, – напомнил Гарсеран.
– Я не был в Эдессе, – сказал Гури. – Я... э... не занимался торговлей с Востоком. Мы, знаете ли, прошли по нему огнем и мечом... Да, огнем и мечом во славу Божью. Аминь.
– Торговать выгоднее, чем воевать, – заметил Гарсеран.
Гури поднял палец, испачканный в соусе.
– Но воевать интереснее, – сказал он, после чего облизал палец. – Погодите-ка, сэр... Алеппо... Не та ли это крепость, что носит название Халеб? У меня, кстати, была рабыня, которую звали Халеб. Славная девушка. Я потом обменял ее на хорошую лошадь.
