Круг затрясло, словно Мэй угодила внутрь шара со снежинками, и мир погрузился в хаос. Летний пейзаж исчез; опустилась кромешная тьма, в которой слышались крики — не то истязаемых, не то истязателей, жуткий низкий хохот, победные вопли — и все без слов. Ледяные пальцы трогали ее за руки, тянули за одежду. Мэй смотрела вниз и ничего не видела. Потом она невольно вздрогнула и подняла голову. В тот же миг Лианнан прыгнула на нее, как тигрица, — только острые зубы сверкнули и дикие глаза.
— Мэй! — раздался издалека крик Алана. — Стой, замри!
Она еле сдержалась, чтобы не побежать. Этот круг — ее территория, а талисман — страж. Лианнан не может ей навредить.
Однако без партнера разделить тяжесть объединения двух миров, поддержать Мэй в присутствии демонов было некому. Лианнан дышала холодом ей в лицо, словно ледяное горнило.
Шнур талисмана тоже заиндевел и покрылся льдом. Мэй отчаянно захотелось сорвать его с себя — до того нестерпимо жгло шею. Однако она не любила, когда кто-то пытался ее запугать, а потому замерла, в то время как невидимые пальцы-сосульки касались ее кожи, талисман примерзал к груди, а сама она покрывалась испариной, которая мгновенно замерзала ледяной коркой. Стужа пробирала до костей. Мэй затрясло. Их с Лианнан разделяли считанные миллиметры. От ее дыхания сводило зубы.
— Умеешь демонов вызывать, да, детка? — спросила Лианнан. Голос у нее был грудной, почти бархатистый, и проникал Мэй в душу, как заразная хворь. — Конечно, умеешь. Все люди на это способны. А вот явимся ли мы на твой зов — как знать, как знать.
Мэй глубоко вдохнула.
— Но ты-то явилась.
Во мраке стеклянистые глаза Лианнан зияли черными дырами — озера, полные теней, куда не заглядывает свет. Она улыбнулась.
— Тут как тут — точнее не скажешь.
Тьма словно моргнула, и они очутились в полях Мэнстри-филда. В глазах Лианнан играли солнечные лучи.
— Ну, — скомандовала она, все еще улыбаясь, — говори, чего желаешь!
— Это я хотел с тобой поговорить, — произнес Алан севшим голосом, будто долго кричал перед этим.
Интересно, что он видел, когда перед Мэй открылся мир демонов? Она хотела заглянуть ему в глаза, но не посмела оставить Лианнан без внимания. Слишком было опасно.
Демоница, смеясь, подняла руки, словно радовалась солнцу. Теперь они выглядели почти как человеческие: будто их отлили изо льда, подкрасив воду парой капель крови. Даже ногти на них были, хотя и сверкали неживым, стальным блеском.
— К чему столько сложностей, Алан? — спросила Лианнан, наградив его долгим взглядом. — Тебе надо было лишь снять талисман, назвать мое имя — и я пришла бы к тебе ночью сладкой грезой.
— Было бы немного неловко, — ответил он самым душевным тоном. — Мы с братом спим в одной комнате.
Лианнан пожала плечом. Ее словно укутывал водопад; вода была чуть зеленоватой, полупрозрачной, так что тело еле-еле просвечивало. Даже с волос, казалось, стекали тонкие струйки, вплетаясь в огненные локоны, как ленточки. И белое мокрое плечо высунулось из-под этого жидкого покрывала.
— Значит, ты предпочел рискнуть жизнью подружки, чтобы со мной повидаться, — произнесла Лианнан. Тут-то Мэй не удержалась и посмотрела на Алана. У него на щеках расползались алые пятна румянца, как от пощечин. Демоница рассмеялась.
— Ничего, такое часто случается, — «утешила» она. — Тот, кого вздернули на этом поле, как-то поклялся женщине в вечной любви, а в следующем году отдал ее мне ради нескольких встреч. Он успел пожалеть об этой сделке. Они все успевают горько, горько пожалеть.
«Тот, кого вздернули», — мысленно повторила Мэй. Она, конечно, знала, почему поле назвали Мэнстри, «висельничьим», как и прилегающий виноградник, но только сейчас представила во всей ясности вековые деревья, которые когда-то здесь росли, и повешенных, качающихся в ветвях.
— Пришел ради сделки со мной? — осведомилась Лианнан.
— Да, — ответил с запинкой Алан. Женщина-демон как будто оттаяла, словно перед ней было дитя или давняя любовь; однако Мэй ощущала ее грызущий, ледяной голод.
— А пожалеть не придется ли?
— Еще как, — выдохнул Алан.
Лианнан отвернулась прочь. Ее водяной покров, стекая под ноги, искрился и бурлил, да и сама она ослепительно сияла — ни дать ни взять солнечная дорожка на океанской глади.
— Что ж, заинтриговал. Спрашивай, и я отвечу.
— Подожди, — сказал Алан. — Сперва отпусти Мэй.
— Что?! — вскричала девушка.
— Нам нужно побыть наедине, — пояснил Алан. — И пока ты в опасности, я не могу сосредоточиться. Лианнан, позволь Мэй выйти из круга.
— Пусть идет, — ответила Лианнан, — за свою плату.
— Я сам расплачусь.
Женщина-демон приподняла бровь.
— Я еще не сказала, чего хочу.
— Знаю.
— И что же такого у тебя есть, Алан Райвз, чтобы заставить меня дать ответ и отпустить танцовщицу? Она в моей власти!
Алан посмотрел на нее спокойно и твердо, как на всех остальных демонов, — словно они были посетителями в его книжной лавке, простыми смертными.
— У меня есть козырь, — ответил он. — Мне так кажется.
— Смотри, не ошибись, — пропела Лианнан, — или вернешься к брату с черными глазами и моей улыбкой. Ты свободна, Мэй, можешь идти.
Мэй вгляделась в ледяные глаза демона. В них, словно в кривых зеркалах, искажающих все и вся, отражался зеленый виноградник из ее детских воспоминаний.
— А что, если я не уйду?
Лианнан рассмеялась.
— Буду счастлива, хотя это не освободит Алана от договора. Видишь ли, договор — это нечто очень личное. Возможно, самое личное, что происходит между двумя людьми.
Мэй нахмурилась.
— Не для нас.
Она вдруг почувствовала, что черная душа Лианнан покидает ее, — словно с тела спали оковы. Весь мир демонов вокруг таял, растворялся в дым. Как будто дверь, на которую приходилось налегать, чтобы не впустить чудищ, вдруг поддалась и закрылась, стало отрадно дышать.
Мэй не хотела, чтобы Алан расплачивался за ее свободу, но не принять этот дар было бы глупо. Она вышла из круга, и солнце снова начало пригревать ее руки, шею и спину, а одеревеневшие от страха мышцы расслабились. Тепло погожего летнего дня пролилось горячим душем на ее ноющее тело и наполнило душу удивительной благодатью.
Алан подхватил Мэй на руки — выйдя из круга, она оступилась. Ей удалось лишь мельком перехватить взгляд его почти черных глаз с расширенными зрачками, испуганный и немного безумный, потому что в следующий миг Алан ее поцеловал. Стремительно и крепко, стиснув в объятиях, словно они стояли на пристани перед отходящим кораблем и прощались.
