Было ясно, что об этом сне нужно как можно скорее рассказать Гарретту, но я чувствовал себя таким взбудораженным, что не находил для этого сил. Он ничего не спросил, поднялся и чуточку приоткрыл дверь, чтобы выглянуть наружу. Проникающий сквозь окно и эту щель свет возвещал о скором приходе вечера. Грезя о теплой лежанке у горящего камина, я только сейчас ощутил, насколько проголодался и устал. Желудок утвердительно заурчал и мой спутник метнул на меня полувеселый-полунервозный взгляд. Действительно, что за ирония – преодолеть все опасности Катакомб и быть обнаруженными стражей монастыря из-за громкого бурчания в животе! А вообще-то не совсем ясно, как Гарретт планировал улизнуть отсюда. Пока мы находились здесь, через одинаковый промежутки времени один из стражей проходил мимо мавзолея, а в отдалении уже звучали шаги идущего следом. Кроме того, в свой прошлый визит сюда я заметил одну нехорошую привычку массивных входных ворот – они были постоянно крепко заперты. Вор снова закрыл дверь.
Колокол зазвонил, возвещая о вечерней молитве. Это означало, что большая часть братьев сейчас соберется в церкви. Мы слышали, как они прошли мимо. Затем опять стало тихо, лишь стражи без устали вышагивали снаружи.
Теперь свет дня быстро угасал и мы дождались полной темноты. Лишь когда перед дверью заметались трепещущие тени (это братья начали зажигать факелы), Гарретт открыл ее и мы украдкой стали пробираться между надгробий, стараясь оставлять как можно меньше следов на снегу, в котором был протоптан маршрут стражей. Присев, мы наблюдали, как братья делают круг, особенно зорко осматриваясь возле Библиотеки. Внутри башни полыхал беспокойный огонь, заставляя светиться большое круглое окно над входом. Из церкви доносились приглушенные слова общей молитвы. Мне было известно, что вечерняя служба не длится очень долго. Осторожно выглянув из-за надгробного камня, служившего нам укрытием, я увидел то, что ожидал: ворота были захлопнуты, тяжелые засовы намертво задвинуты и маленькая калитка тоже заперта. Оставалось либо лезть через стены (что казалось малопривлекательным и не сулило особого успеха), либо незаметно открыть калитку. Но как?
К этому моменту Гарретт уже рассчитал время прохождения стражей и легонько коснулся моего плеча.
– Спрячься возле ворот. Когда стража покинет свой пост, отодвинь запор и выбирайся. Прежде чем выйти, – он сунул мне в руку одну из газовых бомб – швырни ее наружу. Там должен стоять хотя бы еще один охранник. А потом мчись так быстро, как только сможешь.
Он опустил капюшон мне на лицо.
– А как же Вы?
– Не имеет значения, главное – выберись наружу. Жди меня в переулке перед воротами, понял?
Я с неохотой кивнул – не хотелось бросать его одного. Гарретт всучил мне огромную летопись, не замечая моего протестующего взгляда, и почти беззвучно скрылся среди могил.
До ворот монастыря было еще довольно далеко, а подобраться к ним незамеченным казалось почти невыполнимой задачей. На кладбище я хотя бы имел укрытие, но на открытом пространстве, приходилось вести себя крайне осторожно. Легко можно было себе представить, с какой силой может ударить боевым молотом дюжий хаммерит, обходивший могилы по кругу. Я дождался, пока силач пройдет мимо и на несколько секунд повернется ко мне спиной, а затем проскочил между надгробиями, стараясь наступать в уже оставленные следы и укрылся за самыми крайними камнями от стражей, патрулировавших пространство между воротами и церковью.
Перед самой аркой стояли двое других охранников с угрюмыми лицами. Одного из них я сразу узнал: это был Бенедикт, зябко подергивающий мясистыми плечами и от холода переступающий с ноги на ногу. Его веснушчатое лицо разрумянилось от стужи и он печально глядел прямо перед собой, кутаясь в свой бледно-красный просторный неофитский плащ и низко надвинув капюшон на глаза. Цвет кожи странно контрастировал с окраской грубой материи. Я обрадовался, увидев Бенедикта на страже ворот, потому что проскочить мимо него было намного проще, чем мимо кого-нибудь другого из монастыря.
Грянувшее из церкви приглушенное песнопение подсказало мне, что время на исходе – еще немного, и последует заключительная молитва. Выходящим из церкви братьям я буду виден как на ладони. Моя рука судорожно сжала книгу.
Позади на кладбище послышался звук тупого удара и чей-то стон, затем все смолкло. Оглянувшись, я заметил, что обходящий могилы богатырь-хаммерит пропал.
Пространство перед воротами ярко освещали три симметрично укрепленных на арке факела, их отсвет достигал даже моего укрытия. Чтобы достичь спасительной тени, надо было пересечь с краю световую зону. Использовать водяные стрелы, чтобы попробовать потушить один из факелов, тоже не имело смысла: при моем искусстве стрельбы я скорее попаду в одного из стражей или еще лучше – сразу на обоих сверху обрушится каскад воды, как во время ливня.
Чем дольше я ждал, тем меньше оставалось шансов успеть совершить задуманное, прежде чем Гарретт предпримет одному ему лишь известный отвлекающий маневр или прежде чем братья выйдут из церкви. Мне было предельно ясно, что он не станет этого дожидаться. Итак, время почти что вышло.
Внимательно наблюдая за Бенедиктом, я заметил, что он опустил глаза. Его товарищ уже давно не смотрел в мою сторону. Стража, совершавшая круг между воротами и мной, прошла мимо. Я ждал момента, пока они удалятся на достаточное расстояние и не смогут ничего услышать, и тогда помчался пригнувшись в тени у стены, находясь в поле зрения Бенедикта. Мои расчеты в отношении этого неофита полностью оправдались – окрика не последовало, с выражением самосострадания на лице он все так же пялился на носки своих сапог, шаркая ими по снегу.
Прижавшись спиной к спасительной стене, я успокаивал свое лихорадочное дыхание. Здесь в какой-то степени было безопасно – довольно темно и стража проходила в стороне. Снег заглушал шаги и здесь так натоптали, что мои следы вряд ли у кого-то вызвали подозрение. Вновь дыша спокойно, я вдоль стены подобрался почти к воротам, к самой границе освещенной территории. Как раз вовремя – метко пущенная из темноты стрела потушила факел над головой Бенедикта, основательно окатив его водой. Юный неофит, столь бесцеремонным образом вырванный из своих мечтаний, вскрикнул скорее жалобно чем взбешенно. Средний факел погас и товарищ Бенедикта встревоженно схватился за молот, и тут с шипением потух последний факел.
– Эй, где вы прячетесь, мошенники? – в ярости крикнул старший хаммерит, а Бенедикт уже мчался сломя голову звать на помощь братьев. Далеко уйти он не смог – нечто, просвистев в воздухе, с шипением врезалось в него. Бенедикт свалился на землю и не шевелился. Его товарищ с гневным криком ринулся в направлении выстрела. Вторая газовая стрела, пущенная вором, не попала в охранника.
