— Эй, ты! Мальчик! Ты почему бежишь?
У ворот богато украшенной виллы путь ему преградило необъятное и не терпящее возражений брюхо привратника. Одет он был в некое подобие униформы: псевдооттоманский халат и украшенный пером тюрбан, что делало его похожим на артиста в цирке или на официанта в стилизованном под старину ресторане. Сходство было комичным и в то же время невыносимым. Алифа охватило желание ударить его, поставить ему подножку или хорошенько врезать ему по пузу — лишь бы убрать его с дороги. Но помешало врожденное чувство уважения к старшим, и привратник схватил его за плечо.
— Будь ты проклят! — взвизгнул Алиф, чувствуя себя преданным.
В ответ привратник надул щеки. Алиф сопротивлялся, но схватившая его мясистая рука все сильнее сжимала его плечо, пока он не ощутил, как там судорожно бьется пульс. Агенты приближались, под мышками их спортивных курток виднелись огромные темные пятна пота.
— И в этом вся твоя жизнь — наряжаться, как обезьяна, на потеху богатым уродам? — заорал на привратника Алиф, обнажив зубы. — Вся жизнь в этом? Вся до капли? Ты думаешь, они перестанут обращаться с тобой, как с дерьмом, если ты сдашь меня?
Привратник словно остолбенел. Его щеки опали. Рука, сжимавшая плечо юноши, ослабила хватку, и Алиф тотчас же вырвался. Рванувшись вверх по улице, он чуть замедлил бег, чтобы оглянуться. Им овладело смешанное чувство вины и презрения, когда он увидел смотревшего ему вслед привратника: тот как-то весь обмяк, а перо на опереточном тюрбане бессильно поникло.
У самой вершины холма улица заканчивалась развилкой. Алиф свернул влево и споткнулся сначала о «лежачего полицейского», а потом о выступ мостового камня, беспрестанно бормоча проклятия. У самого его уха что-то просвистело. Он взвизгнул и рванулся в сторону, уверенный, что это была пуля. Справа от него из открытой двери магазинчика доносились женские голоса. Ни о чем не думая, Алиф резко свернул и влетел внутрь, вызвав крики возмущения. Его глазам предстало море дамских принадлежностей: стойки с туфлями, полки с сумочками, столики с перчатками. Ища запасный выход, он споткнулся и опрокинул витрину с бижутерией. За этим последовал оглушительный визг и мощный удар по затылку.
— Дайте мне выйти отсюда, черт вас подери! — взревел он, отбиваясь от шквала ударов.
Невидимые руки толкнули его к подпертой камнем открытой двери с надписью «Служебный выход». Он ринулся в нее, ударившись о низкую притолоку, и снова оказался в каком-то проулке. Задние дворы домов загораживала мечеть. Он в отчаянии огляделся, стараясь найти хоть какой-то ориентир, но безрезультатно. Уже не пряча слез, он понесся куда глаза глядят мимо усевшихся в ряд кошек, бесстрастно наблюдавших за ним с мусорной кучи.
Он повернул за угол, потом юркнул куда-то еще, на бегу рассекая группки людей в изысканных одеяниях, явно сшитых на заказ. Он уже два дня не брился и не переодевался и в полной мере осознавал, что похож на пустившегося в бега вора. Все эти нарядные мужчины и женщины без малейших колебаний укажут людям из службы безопасности, куда он побежал, а потом продолжат жаловаться друг другу на дерзость и вороватость служанок и шоферов. Останавливаться было нельзя. В районе Бакара все может оказаться по-другому: там люди знали, что такое несправедливость. Здесь же он был одиноким чужаком.
— Держите, держите его!
Алиф обернулся и увидел, как трое его запыхавшихся преследователей бегут по улице. Он снова ринулся вперед, словно подстегиваемый страхом, и чуть не сбил с ног старика, перебиравшего четки.
— Извините, — прохрипел он.
Старик что-то ответил, помянув Аллаха. Алиф поскользнулся и упал. Пребольно ударившись коленом о камень, он подумал, не сглазил ли его старик.
— Тьфу ты! — выругался Алиф, до конца не уверенный, к кому обращался: к старику или Всевышнему. — Я ни в чем не виноват!
Боль тисками сжала его правое колено, пульсируя в такт с бешено бьющимся сердцем. Он кое-как поднялся, стараясь не обращать на нее внимания. Агенты службы безопасности наверняка сейчас схватят его. Нетвердой походкой он завернул за угол, пройдя под старинной, украшенной резьбой аркой, и в отчаянии мысленно воззвал к Всевышнему, хотя в голове у него царил полный сумбур.
Мечеть вдруг возникла прямо перед ним в конце узенькой улочки. Каждым своим камнем она стремилась к солн-цу, словно то призывало ее к себе. Алиф издал хриплый вздох облегчения. Он изо всех сил потрусил к мечети, морщась от боли, с трудом прохромав последние метры, отделявшие его от массивных, обитых медью дверей. За многие годы медные листы окрасились в ровный зеленый цвет, так что древние песни о сияющих вратах Аль Баширы потеряли всякий смысл, однако Алиф приветствовал их, как давно забытых друзей. Он с трудом отвалил одну из створок и протиснулся внутрь.
Внутри мечети царил полумрак. Свет проникал лишь сквозь пять круглых люков в куполе, отчего геометрически правильные светящиеся колонны словно стояли в центре молитвенного зала. Все электрическое освещение было выключено: полуденный намаз закончился больше часа назад, и никого из молившихся не осталось. Алиф отдышался и скользнул вдоль стены. Откуда-то из темноты доносился странный шум — совершенно неуместные здесь звуки скрипки. Это была египетская народная песня, но звучала она в совершенно непривычной и какой-то робкой тональности, что заставило Алифа на мгновение вспомнить, как Дина пожимает плечами, когда ей задают вопрос, на который она не может ответить.
— Да помилует нас Аллах, молодой человек! Вы не сняли обувь!
Алиф в ужасе обернулся. Из противоположного конца молитвенного зала к нему приближался шейх с испещренным морщинами лицом, в коричневой накидке и с тюрбаном на голове.
— Что означает подобная непочтительность? Вы что, с ума сошли?
Шейх остановился напротив Алифа и с негодованием бросил на него косой взгляд слезящихся подслеповатых голубых глаз.
— Вы мусульманин, молодой человек? — спросил он, переходя на урду.
— Прошу прощения, — заикаясь, по-арабски ответил Алиф. — Да, я мусульманин, но я попал в страшную беду и совсем забыл об обуви.
— В беду?
Снаружи с силой застучали в двери. Алиф замер. На какую-то долю секунды шейх впился в него острым взглядом.
— Ступай, — пробормотал он. — Мой кабинет за аркой в дальнем конце молитвенного зала. Придя туда, попроси у Аллаха прощения за свои грязные ноги.
Алиф поспешил подчиниться. Проскользнув под аркой, он услышал, как открылись огромные двери и чей-то власт-ный голос спросил, не видел ли шейх, как молодой человек в черной футболке входил в мечеть. Вжавшись в пологую стену арки, Алиф обратился в слух.
