Запах… это запах бесконечно-синего простора… он дурманит, успокаивает. Крылья несут меня над водой… сами, набирая скорость с каждым взмахом. Мир… а ведь я никогда не слушала голосов ЭТОГО Мира.
Освободить сознание от всего, его заполняющего: от тревог, дум, желаний, надежд, — а после прислушаться сердцем.
Голоса Мира являются тогда, тихой песней… и все есть в ней: вздохи морей, танцы ветра, утробный гул тверди, стоны и смех… И воздух звенит, затыкая рот тишине, врываясь глубоко в душу.
Хочется длить и длить это чувство единения, как след нежного поцелуя на губах… Но собственные мысли разрывают эту связь, цепляясь за детали, вяжут по рукам… кричат в уши… и растворяется песня, рано или поздно.
Что-то странное заставило меня остановиться… Крылья били по воздуху, удерживая меня над водой. Кажется, целая вечность проходит, прежде чем я понимаю, что это не часть "песни".
*… стон… настоящий? Нет. Он звучит у меня в голове. Кто? Плачет зверь… Отчего сердце так колотится?*
Стало трудно дышать. Источник, по ощущениям, где-то рядом. Я взвилась в сонно-голубое небо.
*Островки. Что-то там. Что?*
Глаза напряжены до предела, все чувства мобилизовались как по команде. *Вот. Вот это место.* Я твердо стояла обеими ногами на земле. Поросший песчаный берег, если этот клочок крошечного островка можно было назвать берегом… Серые камни… Мусор, нанесенный волнами… Мусор? Это не старая тряпка… нет. А палки — останки плотика.
Землю так и дернуло у меня из-под ног от неожиданности. Одним прыжком я достигла скалы. Там, сжавшись в комок, лежал Дивин. Вид ребенка привел меня в равновесие. Вот он лежит тут мокрый, холодный, но, похоже, живой.
Я подняла мальчика: он был без сознания. Тоненькая ручка, сжимавшая листок пергамента, безжизненно повисла, посиневшие пальчики разжались. На клочке был эскиз. Руна. Интересно: куда? Времени думать нет. Ребенку нужна помощь. Сагитта.
Расправив крылья и скрыв себя и Дивина от чужих глаз, я полетела так быстро, как могла.
Приземлившись перед "норой", я, прижимая мальчика к груди, ворвалась под свод. Ведьма была готова заорать, но стоило ей увидеть мою ношу, как раздражение на лице сменилось тревогой.
— Сними с него мокрую тряпку, — приказала Сагитта, — и положи на постель к котенку.
— Я нашла его на островке, — выполняя необходимые действия, поясняла я.
— Где? — брови женщины поползли вверх, рискуя затеряться в волосах. Но Сагитта сама оборвала себя: — Не важно… сейчас это не важно.
Котенок с интересом принюхался, почуяв незнакомый запах, но "капризничать" не стал. Только сейчас я заметила, что Див смертельно бледен. Мокрые темные волосы облепили лоб и впалые щеки. Дыхание с хрипом и свистом с большими паузами покидает его грудь, сквозь приоткрытые почти фиолетовые губы. В такие моменты мне действительно страшно. Когда я не могу помочь и не знаю, что делать.
Хотя согреть-то я его могу.
Руки мои горели. Кончиками пальцев я коснулась горла мальчика, силой выталкивая в него свое тепло. Краска медленно начала возвращаться к лицу ребенка.
— Что это ты делаешь? Магия? — с опаской спросила тетушка-землеройка, присаживаясь на колени и откупоривая колбу.
— Нет, — призналась я. — Моя особенность. Я его просто грею. Вот.
Я оторвала одну руку от Дивина и поднесла к шее Сагитты… та вздрогнула. Извинившись (правда непонятно за что) я освободила ведьме место. Мысли плясали. Смотреть на процесс врачевания сил не было. Я просто вышла вон. И только там позволила себе дать волю эмоциям. Я молча хватала воздух ртом и хлопала глазами… ничего не видя.
…Меня звали по имени. Поняла это, когда Волк крикнул мне почти в самое ухо. Не думала, что фокусировать взгляд бывает так трудно… Чуждые моей натуре слезы бесстыже выплескивались через край глаз.
— Варда, что случилось? — охотник взял меня за плечи, его обида временно спрятала когти.
— Все в порядке, — неестественно хрипло ответила я. — Дивин нашелся. Живой.
Волк молчал, пытаясь понять причину моего состояния… а я в это время смотрела в его теплые карие глаза. Я тоже бываю слабой… редко, но метко. Ненавижу себя в эти моменты. Но мне именно сейчас плевать.
— Что с тобой? — парень замер в нерешительности, все держа меня за плечи… — Радоваться надо, а ты плачешь.
От слова "плачешь" мне вдруг сделалось так противно! А ведь действительно плачу… из песни слов не выкинешь.
Сагитта показалась на пороге с пустой колбой в руке. Она посмотрела на заплаканную меня, на своего племянника, удивленного до глубины души… Потом, все взвесив и оценив, произнесла:
— Дети, вы пока мне не понадобитесь. Дивину нужен покой, — тетушка-землеройка сделала картинную паузу, и продолжила: — Поддержи девушку, Вольф, она перенервничала.
Сагитта скрылась вновь, а мы так и продолжили стоять, как скульптурная группа… Чертовы слезы все сыпались и сыпались, как дождь… Тогда Волк вдруг обнял меня… крепко-крепко… Я только робко подняла руки, чтоб обнять его, как парень уже отстранился.
— Пойдем со мной, — твердо сказал он.
— Нет, со мной, — с этими словами я расправила крылья, подхватив Волка под руки.
Охотник обмяк и дисциплинированно повис… Хотя, для приличия спросил:
— Куда мы летим? — когда я набросила невидимость на нас обоих.
— Хм… Дивин утащил книги у своего "учителя", — ответила я. — Скорее всего, они там, где я его нашла.
Остаток пути мы молчали. Летела я медленно, за первый перелет устала… К тому же, Вольф несколько тяжелее Дива. Наконец мы приземлились. Первым делом я подняла с земли клочок пергамента с эскизом руны.
— Знаешь, что это? — спросила я у охотника.
— Хм… детский рисунок? — Волк издевался. — Наследие затерянных цивилизаций. Точно, так и есть. Слушай… Не спросить ли тебе это у нашего общего знакомого великого героя?
— Но я спрашиваю ТЕБЯ! — еле сдержалась я, чтоб не заскрежетать зубами.
— И зачем? — парень сверлил меня взглядом. — Я же того… ентого… зверушку стреляю, а больша ничуго не умевши.
— Прекрати! — прошипела я.
— А в чем дело? — *…пытается вывести меня из себя… успешно…*
Началась очередная едкая тирада в адрес "моего" якобы "любимого Героя". Единственный способ заткнуть его… кроме самого неприличного… заклинание "Удержание". Вольф захлебнулся звуком на полуслове. Его лицо исказилось… страхом. Ветер с моря развивал мои волосы, я чувствовала, как вполне осязаемые искры сыплются из моих глаз от гнева, скрежет зубов скрыть было уже невозможно. Я готова была разорвать несчастного мелкими ошметками. Кровавая пелена вдруг встала передо мной. Я слышала биение его сердца и мне… мне хотелось вырвать его.
