Эти аргументы уже звучали, и не раз. Однако император, занятый подготовкой армии, так и не снизошел к просьбам послов. Теперь, когда войско отправилось на восток, его величество, возможно, задумается об Энмаре?
- Не сомневаемся, что дело, с которым прибыли послы, весьма важное, - согласился император. - Важное для них. Хорошо, мы примем представителей Совета Негоциантов. Сегодня же. Сейчас, часом позже, ибо после может не выдаться свободной минуты. Послушаем, что привезли энмарцы зимой под Спешащим Ветром.
Алекиан огляделся. Тут же трое лакеев, державшихся позади группы придворных, согнулись в поклоне.
- Ты, - кивнул Алекиан, - пусть подготовят к приему тронный зал. И пусть разыщут мастера Гиптиса. Ты - пусть пошлют за отцом Когером.
Слуги умчались с похвальной резвостью. Алекиан обернулся к супруге.
- Ваше величество, нам было бы желательно, чтобы вы сопровождали нас во время аудиенции.
Санелана с достоинством склонила голову. Она бы предпочла что-нибудь более человеческое вместо холодной бездушной вежливости.
***
Спустя час Алекиан, облаченный с подобающей пышностью воссел на трон. Его величество был в мантии, тяжелая корона казалась слишком массивной для тонкой шеи и бледного изможденного лица. Но держался долговязый император подчеркнуто прямо, складки просторного одеяния скрывали болезненную худобу, и выглядел Алекиан довольно внушительно - во всем красном. К красному цвету он питал слабость еще с тех пор, когда изображал Алого Герцога в первую Альдийскую войну. Постигшее армию поражение не заставило Алекиана отказаться от пристрастия к красному. Смутьяны шептались втихомолку, что красные одеяния - знак того, что новый император станет лить много крови. Алекиану, разумеется, доносили о дерзких речах, но он, похоже, получал своеобразное удовлетворение, слыша о себе подобный вздор
Санелана, напротив, вовсе не казалась величественной - маленькая полненькая женщина, зябко кутающаяся в белый мех. В тронном зале гуляли сквозняки, новые стекла пропускали ветер, и натопить огромное помещение не удавалось. Мягкие черты лица Санеланы также не внушали почтения. Вот так, на тронах, в парадном одеянии, несходство супругов - долговязого тощего императора в красном и низкорослой толстушки в белом - особенно бросалось в глаза.
Вдоль стен выстроились солдаты гвардии с мечами наголо и алебардами. Парадные плащи топорщились, под них гвардейцы надели теплые куртки, поскольку предстояло неподвижно торчать на сквозняке достаточно долго.
Гиптис Изумруд, придворный маг его величества, встал на подиуме по левую руку от Алекиана. Ученики и родичи в зеленых мантиях сгрудились позади, они поддерживали защитные чары. Не лишняя предосторожность, ибо в посольстве Энмара состояли Самоцветы, почитаемые могущественнейшими магами Мира. Мало ли, что у них на уме!
Слуга, исполняющий обязанности дворецкого, трижды стукнул посохом в пол и объявил:
- Послы славного вольного города Энмара, мастер Тиль Ойер, мастер Танкайл Руги, мастер Отронт Оффан, мастер Тайсер Рубин, мастер Крейнкест Сапфир, мастер Лойо Алмаз...
Когда в зал вслед за нобилями - членами Совета Негоциантов - вступили члены Самоцветных кланов Энмара, Гиптис Изумруд непроизвольно напрягся и сжал кулаки - минувшие годы ничуть не погасили старую вражду между чародейскими семьями.
Гезнур приехал в Геву, когда в воздухе запахло весной, и со дня на день можно было ожидать оттепелей. Едва солнце пригреет по-настоящему, дороги "мокрого королевства" станут непроходимы, а лед Золотой - ненадежен. Весной возникнет опасность, что Гратидиан попытается отвоевать юг Фенады. То есть, теперь вернее сказать, север Гевы. Во время ледохода гарнизоны на северном берегу Золотой окажутся отрезаны от столицы. Поэтому младший король Гевы не покидал захваченных земель, пока не решил, что гарнизоны, составленные в основном из наемников, достаточно многочисленны и обеспечены припасами. Лишь после этого он отправился к отцу в столицу. Гюголан давно звал, гонцы время от времени отыскивали Гезнура и передавали послания, адресат неизменно обещал приехать, как только освободится.
И вот наконец король-сын явился в столицу. Стража, завидев знамена Гезнура, торопливо разогнала путников, которых, впрочем, было совсем немного - зимой дороги свободны. Редкие прохожие приветствовали короля поклонами, останавливались поглядеть на кавалькаду вооруженных всадников. Гезнура в Геве почитали спасителем, рассказы о его сражениях с имперскими войсками пользовались популярностью, причем роль короля и личные воинские доблести Гезнура постоянно оказывались многократно преувеличены.
Во дворце появление короля-сына вызвало переполох. Кто бежал навстречу, торопясь выказать почтение и восхищение, кто бежал к Гюголану, спеша первым обрадовать старика. Гезнуру так и не удалось подняться по ступеням парадного входа, толпа придворных преградила путь. Так что старый король успел добраться ко входу первым - изнутри. Гюголан II выглядел получше, чем осенью прошлого года, шагал бодро, хотя и опирался на тяжелую трость. Тростью он принялся бесцеремонно тыкать в зады и спины придворных, не успевших заметить приближение старика. Те торопливо расступались - и наконец отец с сыном встретились лицом к лицу. Короли обнялись, Гезнур уколол отросшей в дороге щетиной дряблую щеку отца. Потом, отстранившись, указал на палку в руке старика:
- Новый символ власти? Очень удобно.
- Удобно? - Гюголан ухмыльнулся. - Нет, это знак моих стариковских недугов. Хотя и от палки бывает польза, ты прав... Эх, прошли добрые времена, когда я пользовался мечом, чтобы внушить почтение к себе... Теперь меч гевских королей у тебя, я же довольствуюсь палкой...
Придворные почтительно стихли, внимая речи старика. В самом деле, у Гюголана с недавних пор вошло в привычку использовать палку для внушения почтения, вот как нынче.
- Меч? - переспросил Гезнур.
- Да. Ты знаешь, какие песни распевают на улицах Гевы в твою честь? Ну, идем, - старик обнял сына за плечи, - идем, мой герой, расскажешь новости.
- Песни пусть поют, - согласился сын, приспосабливая шаг к медленной походке старика, - но я, помнится, ни разу не обнажил меча в последних битвах.
Придворные толпой брели следом. Старый король оглянулся и велел:
- Готовьте пир! Нынче выпьем за здоровье короля Гезнура, клянусь бородой Гилфинга! Пошли, пошли! Нечего за мной брести. Это я больной старик, а у вас ноги здоровы, вот и бегите!
Приказ сопровождался широким взмахом трости. Царедворцы торопливо попятились, непрерывно кланяясь. Не глядя на них, Гюголан увлек сына к лестнице. Там топтался здоровенный дворянин. Вид у него был смущенный, а под левым глазом наливался свежий лиловый кровоподтек. Гезнур узнал сэра Рейвена из Гнарка.
