Stashe - Судите и судимы будете

— Я ваш помощник.

Дан снова посмотрел в оранжевые глаза паренька и ощутил странное, почти необъяснимое чувство сладкого ужаса и оцепенения. Как будто должен сейчас прыгнуть в пустоту.

Он испугался этим мыслям и быстро, чуть сбивчиво заговорил.

— Я прибыл с островов. Мне не нужно ничего больше объяснять?

Шантиец помотал головой и поманил его за собой. Дан почти с облегчением принял приглашение. Куда проще быстро идти по узеньким улочкам, всматриваясь и вслушиваясь, нежели испытывать острую неловкость общения.

Когда они вышли к храму (постройки волшебников в разных городах оказались похожи между собой), парень подвел его к почти незаметному со стороны боковому входу. Богдан попытался найти слова, чтобы хоть немного разрядить атмосферу. Он не мог понять, откуда на него свалилось столь редкое косноязычие. Спросил, увидит ли проводника вновь, поинтересовался именем. Услышав в ответ 'Келан', представился сам, совершенно позабыв, как на их языке звучит его имя. Паренек удивился, испуганно и с восторгом взглянул снизу вверх. А потом напомнил Дану, зачем, собственно, он прибыл, заговорив об упавшей звезде. Шептунов собрался мыслями и уже уверенно последовал в храм за проводником. Его ждала, как он надеялся, скорая встреча с Кристианом.

Я стояла, облокотившись на леера, все-таки запомнила чудное для себя название, и смотрела на воду. Давно стемнело, качка стала сильнее, она обычно усиливалась к ночи, но чувствовала я себя все же неплохо. Поднялся небольшой ветер. Он освежал, пригоршнями швырял в лицо соленую водяную пыль. Небо стало темно-фиолетовым, глубокого, насыщенного тона, но сохранило пока яркость. Час-полтора и стемнеет окончательно, краски потускнеют, тени нальются угольной чернотой. Пока же можно наслаждаться, представляя в сладких мечтах, что враги вроде как далеко, а я вроде как в безопасности. Сплошной самообман.

На самом деле проявлялась проблема. Незаметный еще пару недель назад живот внезапно стал увеличиваться буквально на глазах. Оказывается ребенку-то уже почти четыре месяца. На рахит больше не сошлешься, а скоро даже виртуозное владение техникой драпировки не спасет. Тянуть время, пытаясь держать волшебника в неведении? Но вот когда скрывать будет уже невозможно, что тогда? В обозримом будущем нет возможности попасть к лекарю. Практический опыт в этой области у меня тоже отсутствует. Да, сейчас бы очень пригодился совет отца или его помощь. Вот уж кто точно знал. Но жевлар далеко, а его жизнь, кстати, зависит от меня. Вот так…

Как хочется разрыдаться от бессилия!

Я вцепилась пальцами в деревянные поручни. Откуда такие мысли? Ведь еще несколько минут назад была почти счастлива. Из каких таких глубин взялся внезапный приступ отчаянья? Оставалось лишь мрачно вглядываться вдаль и настраиваться на борьбу.

Море красиво в любое время суток. Ночью — величественно-грозное, таинственное. С серебристой рябью и лунной дорожкой на воде. Утром морская гладь обычно светла, безмятежно синяя, в бликах солнечных искр и легкой дымке тумана.

— Эй! — я нахмурилась и повернулась на оклик. Лирический порыв унесло порывом ветра. У лестницы стоял Крис. — Ты долго дышать еще собираешься?

Молча покачала головой в ответ. Волшебник скривился, но после краткого раздумья присоединился ко мне. Встал рядом, небрежно положил ладони на мокрое дерево.

Я обратила внимание на его руки. Мощные, но не короткие пальцы, ногти чистые, ровно подрезанные. Если бы при своей внешней привлекательности Крис одновременно не вызывал стойкого отторжения, пожалуй, я смогла бы назвать его интересным для женщин мужчиной. Но образ волшебника был прочно связан с опасностью, холодом и грубостью. К тому же за фасадом холеного красавца проглядывала чрезмерно расчетливая натура. А это никак не могло вызывать симпатии. Я знала, что в данной игре мне уготована роль разменной монеты. Может, поэтому напряженность в отношениях не исчезала, а напротив, обострялась с каждым днем. Периодически Крис пытался выудить какую-нибудь информацию и дико злился, получая отказ. Если же ему удавалось заставить меня говорить, я испытывала холодную ненависть. Так как еще нам было относиться друг к другу? Слишком много недоверия, которое и образовало глубокую пропасть. Диалоги давно не клеились, хотя Крис не позволял себе больше распускать руки.

— Раз уж стоим, может, создадим хотя бы видимость разговора?

О, как знала. Обычно с этого и начинались подкопы под меня. Сначала вежливая болтовня ни о чем, а потом грубость в случае отказа. В конце концов, волшебника перекрывало, он разворачивался и уходил. Предварительно оскорбляя намеренно или случайно.

— О чем говорить? — равнодушно спросила я, надеясь, что Крис отстанет. Но сегодня он как клещ вцепился намертво.

— Да хоть о погоде. О том, что ты переболела морской болезнью, похоже. Выглядишь хорошо, не тошнит, ешь. Потолстела даже, как мне кажется.

— Тебе кажется, — ровно ответила, а сама сжалась внутри. Не буди лихо, пока оно тихо. Словно притянула к себе интерес лишними мыслями. Осторожненько надо, чтобы даже случайно не ляпнуть. А комплименты Криса просто потрясают воображение. Любая женщина ошалела бы от такого.

Было странное ощущение нереальности происходящего. Наверху темно и тихо, из-под пола, с нижней палубы, где находятся каюты моряков, доносятся взрывы хохота, слышна неразборчивая речь. Силуэты мачт на фоне стремительно темнеющего неба. Волны, глухо бьющие о борта и разрушающие иллюзию мира вне времени.

Враги, играющие в мир.

— Опять напился, — бросил Крис. Сначала я и не поняла, о чем это он. Потом сообразила. Один из матросов, сильно шатаясь, пробрел мимо. Коренастый мужчина, что-то несвязно бормочущий под нос. Нас обдало резким запахом кам-кама (он произрастал у пресных водоемов, а в пищу шли его боковые побеги — тонкие усики), кислого брэта (маринованных плодов глазкового дерева, употребляемых от цинги), спирта и грязи. Мгновенно подкатило к горлу. Я спешно обернулась к морю и стала размеренно дышать. Глаза заслезились. Благо подул ветер, и вонь снесло в сторону. Но волшебник был возмущен, правда, не запахом, а фактом пьянства. Я услышала в его голосе неприкрытое раздражение.

— Нужно приструнить выпивох. Я же говорил капитану, что плачу не за пьяную команду! Одно дело пить в порту, другое, выполняя рейс. Уроды! Скучно им. Уже две недели потерпеть не могут. А, крепко воняет, старый черт, — Крис чихнул, отвлекся и начал делиться воспоминаниями о своих путешествиях, — на берегу тоже бывает, не моешься дня по четыре, порой и с неделю другую. Когда перемещались с караваном в отдаленные провинции, там как до гостиниц, так и до простых речек слишком далеко. Вода в дефиците. Так почему-то себя и не чуешь. Или все одинаково воняют в конце пути? — задумчиво закончил он, — Обычно на стоянках большинство все-таки посещали бани. Моряки же не считают мытье важным. Как-то я болтался в море несколько месяцев, к концу путешествия благоухали все, даже капитан. Но некоторые гораздо сильнее прочих. Вижу, у тебя лицо позеленело. Разве не бывала в таких ситуациях раньше?