их себя, эти же…
Эти же пятеро во главе со старшим воином, оказались гораздо лучше, чем я ожидал.
Седоватый что-то почуял буквально за три шага до нависшей смерти, вскинул меч, рявкнул, предупреждая, и у реольцев сдали нервы, кто-то спустил тетиву раньше срока.
Нам оставалось ещё канов сорок до засады, я уже готовился накрыть наши телеги барьером, когда из леса раздались вопли пятёрки:
— Засада! Засада!
Ну, а реольцы поняли, что выжидать дальше бесполезно и обрушили на нас стрелы.
Но то, что стало бы смертельным сюрпризом при ударе в упор, да с двух сторон на прострел, на расстоянии в сорок канов дало время воинам вскинуть мечи.
Не все сумели отбить стрелы, не все даже успели укрыться за щитами, но и о разгроме речи уже и быть не могло.
Гаэкуджа Прайм вопил:
— Защиту! Адепты! Адепты, чтоб ваши имена из памяти людской стёрлись, защиту, защиту!
Возницы пытались сдать назад, но у половины из них лошади этому были не обучены, а у многих из возниц и руки росли непонятно откуда, телеги сталкивались, съезжали с дороги, вламываясь в лес.
На месте Прайма я бы спрыгнул с грауха, рванул вперёд, на один из склонов, рассекая реольцев и заставляя их бежать, заодно расчищая место для удара охраны обоза. Но на месте Прайма был не я, а он сам, и он даже и не подумал нападать — пятился на граухе, вместе со всеми, отмахивался мечом от стрел, да и только.
И всё бы ничего, но ведь адептов в обозе, которых он клянёт, — я, Илиот, да ещё двое. Этого не хватало, чтобы прикрыть все телеги и всех лошадей. Три телеги уже лишились лошадей, ещё две-три минуты и треть обоза придётся тут и оставить.
Я выругался и сам рванул вперёд, пока лишь к Прайму.
Подскочил вплотную, развернул грауха боком, мордой к крупу грауха Прайма, оказываясь с ним лицом к лицу, вскинул руки, складывая печати.
— Херристра аут. — едва выдохнув активатор, зло прошипел. — Отдай мне приказ отогнать их.
— Ч-что? — выпучил он на меня ошалелые глаза.
— Оглох? — рявкнул я, уже не заботясь о его авторитете. — Отдай мне приказ.
— Да ты! — привстал на стременах Прайм, вскидывая меч, и тут сверху упал шар жидкого пламени.
Не знаю уж какой силач сумел его докинуть, но огонь, обливший мой купол защиты, пришёлся, как никогда вовремя.
Прайм охнул, закрутил головой, оглядывая панику вокруг — рвущих постромки лошадей, катающихся по земле солдат, пылающую телегу. Сглотнул и вернул взгляд ко мне:
— Давай. Отгони их, приказываю.
Я кивнул, предупредил:
— На счёт три снимаю защиту. Раз, — толкнул коленом своего грауха, разворачивая его мордой в другую сторону. — Два, — спрыгнул, закидывая повод ему на шею, скомандовал. — К Илиоту! Три.
Сжал пальцы в кулак, впитывая обратно неиспользованный жар души, тут же сложил пальцы в новую печать.
Херристра потег. Ускорение.
Толкнулся ногой, отправляя тело в полёт над пламенем.
Впереди возник Ариос, буквально соткался в воздухе, вися в трёх канах над землёй, вытянул руку, задавая направление:
— Туда, господин, туда, пятьдесят канов вперёд и вверх по склону на десять. Там командир отряда. Они вскинули луки, господин!
Удерживая печать ускорения левой, правой рукой я сложил щит-тум.
Через два удара сердца и пять прыжков по щиту застучали стрелы.
Чтоб Закия никогда Ребел не побрал, знал, знал, к чему готовить своих учеников.
Влево, прямо сквозь куст, обманывая лучников. Тьма Оскуридо уже прикрывает меня целиком, никакая шальная стрела мне не грозит, но это не значит, что можно бежать как дурак, по прямой, собирая все стрелы и шары.
Не хватало мне ещё огня или даже яда. Я уже не идар старшей крови, которому не страшны яды, но и ещё не идар истинной крови, каким меня грозит сделать Ирал. Моё тело слабей, чем было раньше, не нужно мне испытывать, повезёт с ядом или не повезёт, мне вполне хватило стрел Кровавых в Академии.
Но реольцы даже шар с пламенем в меня не швырнули, не то что сосуд с ядовитым порошком. То ли у них его не было, то ли не успели достать и раскрутить, всё же лес, ветви деревьев не только прикрывают засаду с дороги, но и мешают бросать такие штуки.
А вот я уже добрался до реольцев, и меня ветки не останавливают.
Шар пламени налево, прямо в просвет между двух стволов, к троице лучников.
Ускорение бега сброшено, в последнем усилии я прыгаю, складывая новую печать.
Воздушный хлыст перечёркивает ещё двух реольцев, лёгкий кожаный доспех не в силах остановить мою технику, их вскрывает едва ли не до спины, забрызгивая всё кровью.
— Господин, лучники, левее!
Пальцы обеих рук сложены в печать щита-тум, через миг я скрещиваю руки перед собой, смыкая щиты-тум краями и закрывая себя не только с боков, но и спереди.
Вперёд и левее.
Стрелы отскакивают, не в силах пробить моей защиты, я проламываюсь сквозь кусты, уходя от лучников, и буквально врезаясь в Дождь клинков.
Десятки призрачных, голубых с прожилками листьев крошатся о сдвоенные тумы, покрывают их трещинами.
Два удара сердца, но вливаемый в щиты жар души ничего исправить не может, они бледнеют и осыпаются.
Последние два голубых, полупрозрачных листа бьют меня в грудь, но не пробивают защиты тьмы Оскуридо.
Мгновение передышки.
Меч в руках реольца чертит вязь нового удара, а я сплетаю пальцы в более сложной печати.
— Херристра сортам, — и тут же следом. — Херристра питар.
Я быстрей реольца, две техники выходят у меня быстрей, чем у него одно умение пути меча.
Слабак?
Моё тело прикрыто защитой, в руке сжат голубой хлыст, глаза неотрывно следят за вязью движений его меча.
Сейчас.
Шаг влево, уходя из фокуса удара реольца, первый, самый плотный сноп призрачных листьев Дождя клинков уходит в пустоту.
Мой хлыст змеится, с шипением рассекая воздух, дотягивается до реольца и вспарывает шёлк его ханбока.
И только.
Слабовато.
Кто передо мной? Паладин?
Шаг вправо и вперёд, шар огня в реольца. Пламя расплёскивается ему по груди, поглощает лицо.
Крепость тела, дарованная Хранителями, крепостью тела, а дышать огнём — приятного мало, по себе знаю.
Ещё один «агдже» в кусты, откуда ломится подмога реольцу, хлыстом ему по шее, по лицу, по рукам, продолжая считать удары бешено стучащего сердца.
Вложенный в защиту тела жар души заканчивается, обновить.
— Херристра сортам.
Голубое облако снова окутывает тело.
Реолец ограждается от меня и моего хлыста Стеной клинков, я тут же повторяю за ним, прикрываясь справа от подмоги, которую не остановил шар огня.
— Агдже орте раум.
Огненная стена очерчивает полукруг, на десяток вдохов позволяя мне не заботиться о тех, кто находится с той
