Илоне показалось, что доктор целое мгновение смотрел ей в глаза, и она смутилась.
Доктору Алитруэ было, пожалуй, немного за сорок. Леди Фрикуссак наверняка поставила бы его в пример как обладателя светского лоска, который не бьет в глаза. И не заметишь, если не знать, куда смотреть. Сюртук из тонкой шерсти песочного цвета сидел как влитой на развернутых плечах. Шинтонцы предпочитали менее маркие цвета. Песочный сюртук мог позволить себе только человек, у которого есть три или четыре смены одежды качеством не хуже, да в придачу артефакт для чистки и расторопная прислуга. Булавка на шейном платке поблескивала — Илона могла поспорить — настоящим бриллиантом, но при этом камень отнюдь не поражал размерами, что было бы признаком дурного тона.
Доктор снял шелковый цилиндр под цвет сюртука, отложил его в сторону и легким движением длинных пальцев поправил аккуратные кудри. Отчего-то Илона задумалась, умеет ли он играть на пианофорте. Наверняка умеет.
Алитруэ не сделал ни одного лишнего движения. Поставь рядом с ним Дугласа, и тот покажется скованным недотепой. Илона удивилась, что воспоминание о бывшем женихе далось ей легко, без горечи, будто о какой-то давней и не имеющей значения неприятности.
— Дорогие друзья, — начал доктор; бархатный баритон мягко раскатился по залу.
Он маг? Или использует артефакт для усиления голоса? Впрочем, неважно. Илона сидела достаточно близко, чтобы расслышать и без артефакта, но доктор подумал загодя о задних рядах, и это располагало.
— Я здесь, дорогие друзья, чтобы помочь вам избавиться от груза невзгод, чтобы сломать замки на дверях, что отделяют вас от новой, светлой, полной радости жизни. Каждый из вас — каждый! — достоин войти в эту дверь. Я научу вас пользоваться силой, данной человеку Звездами.
Звездные сестры, как одна, возвели глаза к небу и приложили руку к сердцу — принятый у посвященных Звездам жест благословения.
— Я знаю, что вас терзает прошлое, — голос доктора, мягкий, обволакивающий, с неподдельным сочувствием заставил зал притихнуть. — Неверный шаг, несчастливое стечение обстоятельств — и вот ваша жизнь свернула с предначертанного пути. И вы оказались в темном лесу, полном зловещих теней. Тяжкий груз висит на вашей шее.
Илоне показалось, что доктор Алитруэ смотрит ей в глаза. Вокруг будто потемнело, и зашевелились зловещие тени, те самые. Взгляд доктора притягивал, будто маяк в ночи.
— Согласно последним изысканиям уважаемых профессоров столичного университета, разум и дух зачастую живут в противоречии. Беды и горести прошлого их разъединяют, оборачивая разум назад, к страданиям, заставляя раз за разом вспоминать и переживать то, что однажды уже принесло вам несчастье. Дух рвется на свободу, ввысь! — доктор Алитруэ показал на облупленную штукатурку над головой.
Илоне и правда захотелось туда, сквозь облезлую побелку и старые стропила, ввысь, где небо синеет перед закатом и скоро зажгутся звезды — ясные, чистые…
— Но разум, отягощенный скорбью, обидами, горечью, неудачами, печалью… Ваш потухший разум тянет дух вниз и гибнет сам.
Он опустил руку, и Илона будто рухнула в душный вечер и душную жизнь.
— А ведь ваш дух может, может свободно воспарить! Я освобожу ваш разум от бремени прошлого, я укреплю ваш дух, и единая сущность устремится к счастью!
У Илоны защипало в глазах. Неужели для нее еще возможно счастье? Нет, нет, не верится…
— Вместе со мной вы пройдете по каждой вашей беде, каждой горести, вы заглянете внутрь себя, зажжете свой собственный свет и разгоните тени прошлого, пока они вовсе не растают. Новый, чистый человек посмотрит на вас из зеркала, и новый, чистый путь поведет вашу судьбу.
Илона прикрыла глаза и закусила губу, чтобы удержать слезы. Хорошо, что люди вокруг вскочили, захлопали, засвистели, закричали, и никто не заметил, что у госпожи Кларк щеки отчего-то стали совершенно мокрыми.
Звездные сестры успокоили публику, и доктор снова заговорил. Он утверждал, что в какие пучины отчаяния ни погрузила бы человека судьба, выход есть, выход непременно найдется, и он, доктор Алитруэ, постарается помочь всякому, кто пожелает заглянуть своим демонам в лицо, сразиться с ними и навсегда отправить их в небытие.
Голос доктора взмывал под потолок и опускался вниз, укрывая мягким одеялом, обещая утешение, успокоение и… жизнь… жизнь без демонов прошлого.
Тем, кто готов бороться с демонами, доктор Алитруэ предлагал подойти к одной из его ассистенток и записаться на собрание следующей ступени.
— Я… подойду, — пробормотала Илона, когда собрание закончилось.
Дядюшка Фирц с воодушевлением закивал:
— Видите, госпожа Кларк? Я был прав? А вы еще не хотели идти. Дорогая моя госпожа Эббот, как вам показалось выступление?
— Весьма… духоподъемно, да. Именно так.
Больше Илона ничего не слышала. Он встала за худощавым молодым человеком, который подошел к осаждающей ассистенток публике чуть раньше нее.
Когда дошла очередь до Илоны, сестра Звезд записала ее имя и сообщила, что собрание страждущих состоится в пятницу здесь же, в то же время. Илона взяла листок с написанным от руки напоминанием.
— Непременно приходите, госпожа Кларк. Я буду ждать.
Голос доктора Алитруэ заставил ее вздрогнуть. Подняв взгляд, она увидела его совсем близко. Ореховые глаза, легкие добрые морщинки, и улыбка — не светская, теплая. Смешавшись, Илона кивнула и поспешила к выходу, где ее уже ждали дядюшка Фирц и госпожа Эббот.
— Дорогая, с вами все в порядке?
Илона обернулась на голос. Странно, она и не заметила, как они сели в кэб, и даже отъехали довольно далеко от улицы Третьей пристани.
— Да, благодарю, госпожа Эббот.
— Вы удивительно молчаливы. Я не уверена, что подобные собрания полезны для молодой кормящей матери.
— Госпожа Эббот! — Илона резко повернулась к ней и отодвинулась, чтобы оборки не мешали смотреть собеседнице в лицо. — Благодарю, но позвольте мне самой решить, насколько мне важны собрания.
Доехали в молчании. Илона сидела прямо, развернув плечи и задрав подбородок. Сколько можно! Она и так лишена возможности выбирать, где ей жить, что носить и чем заниматься, а теперь другие еще и намереваются указывать, с кем ей видеться? Ее едва не заставили бросить Айси на произвол судьбы! Айси удалось спасти… пусть не в одиночку, но все-таки… Она имеет право обратиться к тому, кто обещает спасение ей самой!
Дома она холодно попрощалась с госпожой Эббот, гораздо теплее — с дядюшкой Фирцем, и поднялась к себе наверх.
— О, глядите, заждался вас, — Люси протянула ей нетерпеливо чмокающего Ларри.
Илона покормила его и решила лечь в кровать раньше обычного. Отчего-то она очень устала.
Глава 7
Утром она попросила подать завтрак в спальню. Видеть госпожу Эббот с ее навязчивой заботой Илоне не хотелось.
После завтрака Люси уложила Ларри в люльку на колесах и помогла выкатить ее к тротуару. Илона медленно пошла вдоль улицы. Снова тот же Шинтон. Тот же соленый ветер, те же лужи после ночного дождя, те же кваксеры с бочками, прислуга с корзинами, те же повозки, кэбы… только открытых колясок летом стало больше.
Ветер подул со стороны рыбного рынка. Илона даже не поморщилась. Привыкла. Сейчас она дойдет до угла, свернет направо, пройдет мимо булочной, конторы поверенного, мастерской белошвеек, череды магазинчиков и продуктовых лавок… Как вчера, позавчера, каждый день… И так будет завтра, и послезавтра… А хочется взлететь. Туда, ввысь!
Ларри заплакал, и она будто ударилась о землю. Остановившись у скамейки, Илона взяла Ларри на руки, укачала… И правда, кто же ей позволит взлететь с таким-то грузом.
Мальчишка-газетчик положил стопку своего товара на скамью и наклонился завязать шнурки. Взгляд Илоны прошелся по верхнему листу. «Доктор Алитруэ собирается» — оставшаяся часть заголовка спряталась за сгибом страницы. Илона кинула монету мальчишке и пристроила газету в люльке. Как придет домой, прочитает. Ларри беспокойно заворочался, и похоже, пришло время возвращаться.
