– Что именно? – моргнул Джордж.
– Обыщи его карманы.
– Я? Почему я?
– Из нас троих у тебя самые проворные пальцы.
– У Люси еще проворнее.
– Но она и рисует лучше нас с тобой. Люси, возьми блокнот. Я хочу, чтобы ты как можно точнее зарисовала оружие, которым убили Карвера.
Пока Джордж с побледневшим лицом принялся обшаривать карманы убитого, мы с Локвудом переместились к торчащему в спине Карвера кинжалу. Слегка дрожащими руками я принялась зарисовывать его рукоять, стараясь тверже держать карандаш. Удивительно, как сильно на человека действует приход смерти. Гости, конечно, ужаснее, но их вид не так сильно шокирует, как труп человека. Локвуд, впрочем, выглядел как всегда собранным и спокойным. Может быть, смерть не так сильно действует на него, как на нас с Джорджем.
– Это мугальский кинжал, – сказал он. – Из Индии, старинный, возможно, шестнадцатого века. Изогнутый эфес инкрустирован слоновой костью и золотом. Сама рукоять покрыта черным шнуром, туго обмотанным вокруг металлического сердечника. На темляке многочисленные украшения, над рукоятью имеется защитная скоба. Украшения – молочно-белые камни, не уверен, какие именно. Возможно, опалы – как ты думаешь, Люси?
– Понятия не имею, я в камнях не разбираюсь. С чего ты взял, что это именно мугальский кинжал?
– Мои родители изучали восточные традиции. У них был большой альбом о старинном оружии. Кинжал ритуальный, я думаю. Лезвие у него тонкое и изогнутое?
– Не вижу, оно почти все в Карвере.
– Странное орудие убийства, – задумчиво протянул Локвуд. – У кого мог быть такой кинжал? Это же музейная вещь.
– У антиквара мог быть, – сказала я. – У того же Винкмана.
– Очень верно, – кивнул Локвуд. – Заканчивай набросок. Что ты там нашел, Джордж?
– В основном кучу денег. Взгляните.
Он протянул нам узкий конверт из коричневой бумаги, битком набитый банкнотами. Локвуд наскоро просмотрел пачку денег.
– Одни двадцатки, – сказал он. – На глазок – около тысячи фунтов. Что-нибудь еще?
– Монеты, папиросная бумага и табак, зажигалка, скомканная записка, которую ты адресовал «Кладбищенскому братству». А еще татуировки, которые навеяли на меня разные мысли.
– Оставленная в кафе записка сработала даже лучше, чем я ожидал, – заметил Локвуд. – Ее я заберу. Остальное верни на место. Да, и деньги тоже. А потом снова перевернем его лицом вниз. Барнс скоро явится. Давайте договоримся: ни слова ему о том, что мы успели услышать от Карвера. Не хочу, чтобы об этом узнал Киппс.
– Барнс! – неожиданно воскликнул Джордж и выругался. – Призрак-банка! Я же обещал Барнсу, что избавлюсь от нее!
– Так чего ты ждешь? Иди и закрой духовку, живо. У нас совсем нет времени.
Локвуд оказался прав. Едва мы успели перевернуть Карвера, как возле нашего дома раздалась сирена неотложки.
Честно признаюсь – это очень маленькое удовольствие, когда по твоему дому рыщут инспектор Барнс и бригада судебных медиков и следователей из ДЕПИК, особенно если в холле у тебя лежит мертвец.
Казалось, они целую вечность цокали своими подкованными башмаками, фотографировали со всех ракурсов тело, кинжал и пятно крови на ковре, выворачивали карманы мертвеца, фотографировали и затем укладывали в маленькие пакетики их содержимое. А мы все это время должны были сидеть в своей гостиной и ждать.
Больше всего меня раздражало, что в осмотре принимает участие Киппс со своей командой. Их Барнс почему-то не прогонял, как нас. Высокий лохматый Нед Шоу шастал по всему первому этажу, путался под ногами у медиков, спорил с бригадой уборщиков, причем очень грубо и вызывающе. Малыш Бобби Вернон тоже крутился здесь со своим пюпитром, зарисовывал кинжал – в точности, как до этого сделали мы с Локвудом. Он наблюдал, как осматривают карманы покойника, покачивал головой и сквозь открытую дверь гостиной пристально посматривал на нас. Тем временем лишенная чувства юмора (и не только) Кэт Годвин пыталась уловить парапсихологические следы, возможно, оставленные убитым. Она так долго стояла в углу холла – неподвижно, с закрытыми глазами, что меня так и подмывало подкрасться к ней с одной из курток Джорджа и накинуть ее на Кэт как на вешалку. Наконец тело поместили в черный мешок, застегнули «молнию» и отнесли в машину. Скатали и убрали ковер. Затем бригада уборщиков принялась обрабатывать холл солью. Один из оперативников, лениво жуя резинку, просунул голову к нам в гостиную и сказал:
– Все сделано. Хотите, чтобы мы посыпали пол в холле железными опилками?
– Нет, спасибо, – ответил Локвуд. – Это мы можем сделать сами.
Оперативник состроил гримасу.
– Жертва убийства, – заметил он. – Шестьдесят пять процентов из ста, что убитый может явиться к вам в течение первого года после смерти. Тридцать пять – что это произойдет позднее.
– Да, мы знаем. Все в порядке. Мы сами установим защиту. Мы агенты.
– Впервые вижу агента в таких шортах, – сказал оперативник и ушел.
– Я тоже, – подтвердил Барнс. – А я на службе уже тридцать лет. – Он побарабанил пальцами по подлокотнику дивана и в тысячный раз посмотрел на нас.
Вот уже полчаса инспектор проводил с нами допрос третьей степени. Вновь и вновь заставлял нас рассказывать, что случилось этой ночью, начиная со стука в дверь и заканчивая минутой, когда прибыли медики. Мы отвечали, придерживаясь близко к истине, но только близко, разумеется. Мы ничего не сказали о том, что успел сказать Карвер. По нашей версии, он ввалился к нам в дом и сразу упал замертво, не успев произнести ни слова. О записке Локвуда, ясное дело, мы тоже не упоминали.
Квилл Киппс, сложив на груди руки, стоял позади Барнса, облокотившись на сервант, и, прищурившись, наблюдал за нами. Годвин и Вернон сидели на стульях. Нед Шоу рыскал по углам, словно только что научившаяся стоять на задних лапах гиена, и злобно поглядывал на Локвуда. Чаю мы им не предложили – не те гости.
– Никак не могу понять, – сказал Барнс, – почему Карвер пришел именно к вам.
Когда он это говорил, его усы колыхались, выражая глубокое недоверие к нам.
Локвуд небрежно подтянул свой рукав. Сложно выглядеть элегантным в таком прикиде, который сейчас был на нем, но Локвуду это каким-то образом удавалось.
– Полагаю, он откуда-то узнал, что мы участвуем в расследовании кражи, – сказал он. – Возможно, захотел поговорить с компетентными, интеллигентными и отзывчивыми людьми – в этом случае мы были единственными, к кому он мог обратиться.
Киппс закатил глаза, а Барнс раздраженно воскликнул:
