Фиро осмотрелся, но не сумел ни увидеть, ни даже почуять обладателя голоса. А тот, между тем, продолжал:
— Это место заповедно, ведь мы так решили. Тебя сюда не звали, зачем ты пришел?
— Пришел за тем, что мне принадлежит, — ответил Фиро, угрожающе наклоняя голову и осматриваясь исподлобья, — ты боишься меня, ведьма?
— Мы — сила, мы — ярость, мы — поток! И лес и камень — это тоже мы! Как можем мы бояться глупого дохлого араги?
— Тогда почему прячешься? И в городе прячешься и здесь, — мертвец замер, в надежде снова услышать звук, чтобы попытаться найти его источник.
— В городе мы — не сила, в городе мы — человек, — в голосе росло напряжение, он уже не был таким холодным и спокойным, — город — это тоже мы…
— Выходи на бой, раз не боишься, защищай свои владения, или я пройду по ним, как по прохожей дороге и заберу все, что ты мнишь своим, — руки мертвеца легли на рукояти мечей, беззвучно вытягивая оружие из ножен.
Ответом на дерзкие слова послужил оглушительный злобный визг, отразившийся от стен тысячекратным эхом. Вторя голосу ведьмы, из темноты подземелья ответил другой вопль, озлобленный и дикий.
— Сейчас придет наша кара, и ты узнаешь истинную силу, наглая падаль! — крикнула незримая ведьма, и во мраке хода раздались тяжелые шаги, сопровождаемые всплесками воды.
Мертвец стоял на месте, выжидающе глядя в арку ворот. Он хоть и смутно, но все же представлял, кто спешил к нему навстречу из темноты. Судя по мощи поступи и неспешным редким шагам, идущий передвигался на двух ногах, а значит, скорее всего, то был тролль, великан или огр. Самое главное, что грядущий противник оказался не бесплотен, и этим фактом мертвец был вполне удовлетворен.
Очертания грубой широкой фигуры разрешили все загадки, то был огр. Он вышел из пещеры и остановился посреди озера. Сорные рыбы заметались, силясь ухватить монстра за ноги, но ноги эти, огромные и толстые, как колонны, до колен скрывались под усеянной шипами бурой броней. Лицо гиганта, перекошенное и уродливое, красноречиво говорило о том, что тварь эту вывели специально, скрестив близких родственников. Подобные практики были запрещены, ведь уроды, рождающиеся в результате подобного кровосмешения, отличались не только огромной силой и чудовищными габаритами, но и совершенным отсутствием ума, дикой, необузданной яростью и практически полной неуправляемостью.
— Ну что? Нравится наша кара? — снова зазвучал голос ниоткуда.
Фиро крутанулся на месте, пытаясь поймать глазами источник звука, но успел заметить лишь смазанную тень. Хотя бы что-то, до этого ведьма не подавала и намека на свое местоположение.
— Даже не думай, грязная нежить! Знай свое место, пес! Неслыханная дерзость — чтобы безмозглые мертвецы кидались на ведьм! Мы — божество для тебя, мы все, а ты тлен, пыль! — грянуло с потолка и эхом раскатилось по темным углам каменного мешка, — Как посмел ты прийти в наш город и осквернить своим присутствием эту землю?
— С чего город стал твоим?
— Наш город носит наше имя, — прозвучало в ответ, — а твое имя сгинет во тьме!
Фиро не ответил. Не теряя из вида огра, он снова и снова пытался найти ведьму-невидимку, но та по-прежнему оставалась неуловимой.
Великан, тем временем, пошарил кругом красными, утопленными глубоко в черепе, глазами и, обнаружив противника, истошно заорал. Звук этот подобал воплю сотни недорезанных свиней, и был отвратительным и жутким. Узловатые пальцы на гигантских ручищах перехватили поудобнее дубину, сделанную из целого ствола дерева и усеянную металлическими шипами.
— Это — кара Герт. Это тоже мы. Давай, сражайся, глупая лайка… — голос ведьмы растворился в закружившемся вихре, темном, вспыхнувшем искрами какой-то блестящей пыли.
Огр снова взревел, а потом прыгнул стремительно и легко, словно огромный ловкий хищник. От прыжка его разлетелись в стороны тысячи водных брызг и прянули в стороны испуганные сорные рыбы. Дубина опустилась рядом с Фиро, чуть не задев мертвеца, но тот даже не моргнул. Уворачиваясь от нового удара, скользнул в сторону и рубанул монстра по руке — плотный наруч, закрывший конечность огра до локтя, отозвался скрежетом поврежденного металла, но не поддался сильной руке и острому клинку.
Второй удар мертвеца пришелся по животу, защищенному круглым набрюшником, третий ушел вбок, заставив гиганта взреветь от боли, но особого вреда не нанес — огр по-прежнему крепко стоял на ногах. Из раны вместо крови потек белый жир — природная защита, не позволяющая нанести чудовищу серьезную травму корпуса.
Отступив к стене, мертвец лихорадочно соображал, отыскивая слабые места могучего врага. Живот и грудь закрыты сталью, да и в принципе непробиваемы — на животе тот же жир, а на груди сросшиеся панцирем ребра — после одной из битв мертвец видел скелет сожженного магом огня огра. Горло неприступно — голова уходит в плечи, ведь шеи у твари нет. Остается одно — глаза.
Поднявшись по лестнице на высоту головы противника и выждав, когда тот приблизиться, чтобы нанести очередной сокрушительный удар своей дубиной, Фиро изловчился и прыгнул на плечи чудовищу. Поняв, что глаза под угрозой, огр бросил дубину, плотно закрыв освободившейся рукой верхнюю часть перекошенного лица, а второй попытался сбить наглого врага. Тот перелез на загривок, поняв, что добраться до глаз не получится, молниеносно убрал в ножны один из мечей, перевернул лезвием вниз второй и, схватив оружие двумя руками, со всей силы всадил его в затылок монстра.
Полагаясь на собственную силу, Фиро рассчитывал пробить череп противника, но меч предательски соскользнул в сторону, срезая длинный кусок скальпа, из-под которого блеснуло окровавленной сталью: череп огра закрывала вживленная под кожу стальная пластина — дело рук какого-то ловкого анатомиста.
Не ожидая увидеть нечто подобное, мертвец пропустил удар, за что поплатился — гигантская пятерня впечатала его в стену. «Глупая лайка!» — зазвенел в голове издевательский голос ведьмы. Оказавшись на полу, Фиро попытался подняться, но не смог. Взгляд угасал, по лицу холодными дорожками потекли струи крови, черные и алые, крупные капли упали на руки, на камни замшелого пола. «Глупая лайка!» — опять раздалось в голове, но то была не ведьма…
Отчетливо и ярко перед глазами поплыли картины прошлого: охота, звуки далекого рога, собаки, взявшие в кольцо огромного медведя, безуспешно пытающиеся его посадить. Если зверь опускал свой зад на землю, он был обречен, усадить его — являлось главной задачей лаек-медвежатников, но, казалось, такое дело было им не по силам. Те псы, что моложе, звонко брехали издали, метались, не рискуя подойти на шаг ближе, матерые собаки щипали хищника за ляжки, выдирая клочья густой шерсти и лишь раззадоривая его, только один старый араги с бельмом на правом глазу и пожелтевшей шерстью неподвижно стоял в стороне. Фиро ощутил боль в висках, воспоминание стало таким четким и явным — старый пес принадлежал его отцу… «Что ты стоишь, глупая лайка! Сажай его!» — мертвец не узнал своего голоса, но внутренний взор на секунду вырвал из недр прошлого его собственные руки, живые, дрожащие от напряжения, крепко сжимающие поводья лошади… Пес смерил его высокомерным, умным взглядом, совершил стремительный рывок, хватил зверя за ногу, выдирая зубами кусок плоти, отскочил, обежал ревущего медведя кругом с невиданной скоростью, почти ложась на бок в крутых поворотах, и снова укусил. Оглашая окрестности громогласным ревом, медведь тяжело плюхнулся на землю, и голос его, обреченный и гневный ушел в темноту…
