Ко всему прочему нынешние скитания по магазинам и лавкам, хотя и изрядно вымотали нервы Чейну, хорошо послужили его будущим замыслам. В следующий раз, едва он заикнется о подобном предприятии, Торет без малейшей заминки отпустит его одного.
Вслед за Торетом Чейн вошел в просторный вестибюль особняка, который служил им пристанищем. Они сняли плащи, и тут с лестницы, которая вела наверх, донесся восторженный визг — такой пронзительный, что у Чейна мгновенно заныли зубы. Передернувшись, он поднял голову — и остолбенел.
Вниз по лестнице спускалась Сапфира. Распутный огонек горел в ее густо накрашенных глазах, на губах, щедро покрытых алой помадой, играла необузданная улыбка. Впрочем, внимание мужчин привлекло не только и не столько ее лицо.
— Ну разве я не восхитительна?! — воскликнула она.
Платье, которое «надела» Сапфира — Чейну даже и гадать не хотелось, каким образом держится на ней этот наряд, — было из черного бархата с алой кружевной отделкой и весьма недвусмысленно подчеркивало ее зрелую фигуру. От бедер юбка ниспадала пышными оборками до самого пола. Корсаж без бретелек поднимался по бокам до ключиц, зато посредине, как раз между грудей, был глубокий разрез. Когда Сапфира, с деланным изяществом выставив ногу, спускалась на нижнюю ступеньку, оборки платья всколыхнулись, как черная приливная волна, обнажив ее стройную мертвенно-белую ногу до самого колена.
Нарочито покачивая пышной, практически обнаженной грудью, Сапфира подплыла к Торету и театрально положила руки ему на плечи.
— А теперь скажи, что ты без ума от моего нового платья! — потребовала она.
— Ты… — Торет судорожно сглотнул, — ты не выйдешь из дома в этом!
Лицо Сапфиры тотчас исказилось гневом.
— Что бы я для тебя ни делала — ты ничего не ценишь! — прошипела она. — Я сижу тут взаперти, как дура, весь день и весь вечер напролет, а ты шляешься невесть где с Чейном, покупаешь ему всякую вонючую дребедень невесть для чего! Мне скучно, скучно! Помираю со скуки! Какой прок от нового платья, если его даже никто не оценит!
— Я не выпущу тебя из дому в таком виде, — твердо повторил Торет. — Нам нельзя привлекать лишнего внимания. А теперь иди и переоденься во что-нибудь… э-э… попроще.
Вместо того чтобы беситься от ревности, Торет говорил вполне спокойно и здраво — настолько здраво, что Чейн удивился не на шутку. С той самой ночи, когда Торет получил таинственное письмо, он стал непривычно возбужден и насторожен. Вполне вероятно, что кого-то из них уже приметили в городе, и именно потому Торет так торопится завершить дело, которое они наметили на нынешнюю ночь.
Сапфира круто развернулась и взбежала вверх по лестнице. На лестничной площадке она на миг остановилась, из-за плеча одарила Торета мрачным взглядом — и побежала дальше.
Торет устало провел рукой по лицу. Чейн благоразумно помалкивал — что бы он ни сказал сейчас, для хозяина это был бы только повод выместить на нем свою ярость. Куда полезней дать Торету хорошенько побеситься.
В сознании Чейна вдруг промелькнуло хлопанье крыльев — словно тень пронеслась перед его мысленным взором. Он поспешно пересек гостиную и подошел к окну, выходившему на улицу.
— Что такое? — спросил, подходя к нему, Торет.
— Тихко, — кратко ответил Чейн. Голос Торета зазвенел от нетерпения:
— Он что-нибудь обнаружил?
— Сейчас узнаем.
Раздвинув занавески, Чейн откинул щеколду, и створки окна открылись вовнутрь, точно врата храма. Затем он распахнул наружные ставни — и тут же на подоконник рядом с ним тяжело опустился большой черный ворон.
Переминаясь с лапы на лапу и расправляя крылья, ворон склонил голову набок. Чейн протянул ему руку ладонью вниз, и ворон перепорхнул на его запястье.
— Что он видел? — спросил Торет.
— Пожалуйста, хозяин, подожди еще минутку. — И с этими словами Чейн целиком переключил свое внимание на птицу.
«Тихко» по-белашкийски означало «тишина, молчание». Сейчас, когда ворон оказался совсем близко, Чейн ощутил, как из крохотного бронзового сосуда, который он всегда носил на цепочке на шее, исходит покалывающее тепло. Он закрыл глаза, усилием воли ограждая свое сознание от окружающего мира; мысли его прояснились. Возвращение Тихко означало, что фамильяр обнаружил нечто связанное с порученным ему делом.
Когтистые лапы ворона плотнее охватили запястье Чейна.
Он ощутил вокруг движение воздуха, и в темноте под плотно сомкнутыми веками медленно выплыло видение. Чейн заставил крохотный разум Тихко сосредоточиться, извлекая из сумерек птичьей памяти одну картину за другой.
Глядеть на мир глазами Тихко было для Чейна все еще ново, непривычно и увлекательно, хотя воспоминания ворона были по большей части беспорядочные и расплывчатые. С высоты птичьего полета Бела казалась такой крохотной и незначительной. Паря над ночными крышами, Чейн-Тихко озирал пустынные дороги и улицы. Людей в это время было внизу немного, и с огромной высоты они казались скорее разноцветными пятнами, скользившими через круги света от уличных фонарей.
Узнавание…
Городские крыши прянули в лицо Чейну, и на миг его замутило, как от приступа морской болезни.
Он парил в потоке свежего ночного ветерка, на высоте вдвое больше самого высокого здания в городе. Слева Чейн увидал на холме окруженный стенами королевский замок. Этой приметы было для него довольно: теперь он знал, что скользит над торговым кварталом в южной части города, внутри среднего крепостного кольца.
С высоты он издалека разглядел светлые волосы, куда более светлые, чем у большинства людей. В поле зрения Чейна появился человек, шагающий по улице. Его смуглая кожа в свете фонарей отливала золотом. На ходу человек поднял руки и принялся повязывать что-то вокруг головы. Наконец его волосы совершенно скрылись под повязкой.
Картина задрожала, расплылась, и взгляд Чейна-Тихко на миг устремился в ночное, усеянное звездами небо, а затем обратился к северной части города. Итак, это было все, что видел Тихко, — и именно то, из-за чего птица вернулась.
Чейн открыл глаза, и ворон заерзал, поудобнее устраиваясь на его руке.
— Ну, как? — не выдержал Торет. — Он и вправду что-то нашел?
— Возможно, — медленно ответил Чейн. — Это мог быть полукровка или же чистокровный эльф. В этих краях эльфы встречаются редко, но сейчас в дальней части порта стоит на якоре эльфийский корабль — вполне вероятно, что этот эльф именно оттуда. Ничего нельзя сказать наверняка, кроме того, что это был мужчина и что в жилах у него течет эльфийская кровь.
