Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что стоило быть несколько терпимее к ней. Но её наивность, святая вера в то, что именно ТАК будет лучше, злили меня гораздо сильнее, чем я готова была признать.
Чем всё это закончилось? Да много чем. Вспоминать подробности не хотелось. Можно лишь отметить, что Киетта вернулась домой едва живой, с достаточно большим количеством травм и переломов.
И вот теперь она будет смотреть, как сгораю на костре. Получать наслаждение от того, что умирает тот, кто раньше делал тебе больно. Довольно изощрённо, надо признать. Интересно, это она настояла на таком способе казни или это всё же выбор Высшего Судьи?
— Приговорённая Шелара ХанШат, бывшая судья Гильдии Правосудия. Взойдите на помост, — Высший величественно кивнул страже, вставшей возле меня, стоило оказаться рядом с местом воседания этой важной персоны. Закованные в, пусть и лёгкую, броню, ткнули меня копьями в спину, заставляя исполнять указания начальства.
Зло фыркнув на них, медленно и спокойно поднялась по ступеням лестницы и встала лицом к Высшему, не обращая внимания на чуть сжавшуюся в своём кресле Киетту. В её глазах я заметила подступающую панику. Даже сейчас, видя, что я скованная (ну-ну, не раскроем ведь наш маленький секрет по поводу браслетов, не так ли?), кошка боялась меня и была готова в любой момент, стоит мне сделать одно резкое движение, бежать куда глаза глядят.
Усмехнулась и чуть прищурилась, рассматривая потенциальную жертву. Почему потенциальную? Да потому, что делать что-то с ней, только зря мараться. Как же я раньше не видела, какая она на самом деле? Хотя, скорее всего, просто не хотела видеть.
— Я вас слушаю, — внимательно рассматривая когти на левой руке, поинтересовалась у присутствующих. Чем явно оскорбила их до глубины несуществующей души. Особенно меня позабавило выражение недоумения на лице одного из приближённых судий, стоящего ближе всех к помосту. Ещё бы, такое явное не уважение к его идолу.
— Простите? — Секретарь Высшего Судьи, худая как жердь женщина лет пятидесяти, с короткой, почти под ноль стрижкой и грубыми чертами лица. Помниться, мы всегда страдали излишней "любовью" друг к другу. Особенно сильно, когда она, а звали её Хуада, узнала о моей интрижке с её мужем. На самом деле ничего там не было, я поймала его, мелкого чиновника, на крупной взятке, да ещё и торговле живым товаром, чем и пользовалось в своё удовольствие, получая немалую выгоду. Но если бы я рассказала правду, то кто бы мне поверил? Этот человек не производил впечатления заядлого уголовника и имел очень чистую и незапятнанную репутацию. Не смотря на все имеющиеся у меня связи, доказать что-то было совершенно нереально. — Кто позволял вам говорить, осужденная Шелара?
— А я должна спрашивать разрешения? — Хмыкнула и осторожно подула на правую руку. Похоже, нервные окончания не пострадали. Но болеть будет теперь очень долго. — Вообще, я искренне недоумеваю, зачем меня вызвали на этот помост. Разве не проще начать казнь? Гарантирую, это сэкономит вам ваше время и тем более не даст пострадать нервам. Не так ли?
— Шелара ХанШат, вы приговорены к смертной казни через сожжение за все, совершённые вами преступления, — Высший Судья расплылся в мерзкой улыбке. На его лице она смотрелась особо противно. Вычурные одежды и золотые украшения завершали и без того не очень располагающий к себе образ. — Ваше последнее слово?
— Если я попрошу вас сдохнуть вместе со мной, вы это сделаете? — Чуть прищурившись, поинтересовалась я у них, краем глаза отметив знакомые зелёные глаза в толпе. Если Арго здесь, то и Кристиан тоже, а значит, план сработает.
— Начинайте казнь, — рявкнул Высший, которого достала мой наглая физиономия. Вообще-то, этого стоило ожидать. Ни страха, ни почтения, ничего, что обычно видится на лицах смертников, он не увидел. А какой смысл продолжать непонятно зачем начатый разговор, коли твой оппонент плевать на это всё хотел?
Меня схватили за локти и потащили к столбу. Обмотали металлической же цепью и приковали её концы к вбитым в землю кольям. Хворост бросили под ноги, постаравшись как можно равномернее разложить его вокруг меня. За их попытками обойти меня как можно дальше, было забавно наблюдать. Они на самом деле считают, что я настолько опасная, что даже цепи — не помеха? Нет, логика в подобном представлении обо мне присутствовала, вот только я всё же не такая всесильная. Металл — это металл. Порвать его не получиться. Хотя и хочется.
Но вот все приготовления завершены и я осталась одна, прикованная к столбу, окружённая сухими ветками. На меня смотрит толпа, жадно пожирая глазами в ожидании того момента, когда поднесут факел и отпустят на свободу очищающий, по их тупому мнению, огонь на свободу, давая возможность поглотить меня, как исчадие ада, посмевшее ходить по земле.
Я засмеялась. Весело, легко, громко, не сдерживая себя, выпуская рвущееся наружу безумие. Смеялась до слёз, до боли в рёбрах, пропустив тот момент, когда загорелся костёр, выбрасывая вверх кроваво-красные языки пламени.
Как символично, сказала бы мама.
Кровь за кровь, поддержал бы отец.
А я ответила бы им, что ничто в этом мире не происходит случайно. И если они должны были умереть, значит, так было кому-то нужно.
Почувствовала, как жар огня лижет ноги, подбираясь всё ближе к телу, как раскаляется металл столба и как обжигают кожу горячие цепи.
Замолчала, впервые остро осознавая тот факт, что нахожусь на тонкой грани между жизнью и смертью и вовсе не обязательно, что всё пойдёт так, как я задумала.
Страх. Липкое, противное чувство, заползающее в душу, застилающее разум и паразитирующее там. Всё это — страх.
Чего я боюсь?
Не смерти. Умереть — легко, главное знать, как это сделать. И меня совсем не пугает то, что есть возможность не вернуться с этого костра. Если бы я могла выбирать, как умру, то непременно бы выбрала вариант, где можно было бы станцевать канкан на нервах своих врагов. И надо признать, что сегодня я это сделала.
Тогда что?
Я знаю, в чём мой страх. В опасении, кто больше не увижу тех, кго люблю, тех, кто по-настоящему дорог. В боязни, что подведу их, наобещав того, что не возможно было выполнить.
Огонь подобрался ещё ближе. Глаза слезились от сизого дыма, в горле першило, а лёгкие обжигало огнём, что разгорался внутри. И я закричала. Запрокинула голову назад, чувствуя, как языки пламени опаляют волосы, тело, лицо, чувствуя, что сгораю на самом деле.
В толпе послышались крики ярости и боли. Не узнать из было бы кощунственно — Арго, Зарат, Алексан, Энтони…
Я ощущала их панику и безысходность, как свои собственные и кричала, кричала, кричала… Пока не поняла, что больше не смогу издать даже писка.
