— И что эти посиделки значат? — поинтересовалась я. — Не дождетесь, уроды!
Но животные не отвечали, они терпеливо ждали, а лягушка восседала у меня на плече, словно дожидалась развязки всего происходящего.
Я себя переоценила, руки вскоре начали затекать, мне было неудобно сидеть в тонкой ночнушке на далеко не самой ровной поверхности. Но я терпела, потому что не желала сдаваться трем противным животным. А когда стало совсем невмоготу, я отодрала две веточки и поманила зверушек:
— Козя-козя-козя-козяяяя!
Помнится, козлики всегда любили щипать листву. Однако сейчас мне попались неправильные животные. Черный козлик подошел и взял у меня из руки обе ветки и, фыркнув, вернулся на свое место, выплюнув 'деликатес'.
— Козяяяяяя! — возмутилась я. — Это же вкусно!
А в его глазах прочитала: 'Вот и ешь сама эту дрянь! И съем! Березовый сок вкусен! Из принципа, чтобы позлить рогатых, я оторвала ветку и принялась обкусывать с нее листья. Какая пакость! Сок из ствола вкуснее. Но козлам-то нравится из листьев…
Настойчивости мне было не занимать, и я отодрала еще несколько веток и поманила зверье лаской. На этот раз подошел беленький, также забрал березовый веничек и хлестанул меня по кисти.
— Так! Мало того, что я одна в лесу осталась! — возмущение не находило предела. — Так ко мне привязались три совершенно нереальных козла и идиотская лягушка.
Животные фыркнули от обиды, а царевна спрыгнула с моего плеча и вскоре очутилась на спине черного козлика. Одним словом, зверье решило оставить меня в лесу в гордом одиночестве.
— Эй, а вы куда? — тут же заорала я, сиганув вниз.
Теперь я не думала о том, что скотина может забодать или поранить. Нежелание оставаться одной в лесу, ингредиентом для обеда-ужина-завтрака волков и медведей, одержало верх. Лучше брести с неадекватными козлами чёрт знает куда. Очевидно!
Выскочив на дорогу, я увидела, как рогатые бодро шагали к приютившемуся в чаще срубу на пару комнат. Руководил походом синий козел. Блея товарищам нечто на родном языке, он бежал вперед, чуть ли не виляя хвостом от счастья. Лягушка гордо восседала на голове у черного.
Я решила не домогаться к подозрительным животным и кралась следом, стараясь не создавать лишнего шума и не попадаться козликам на глаза. Иногда приходилось выпускать звериную процессию из поля зрения. И в один такой раз я вдруг услышала сдавленные крики. Когда мне удалось выскочить из куста, я очутилась на широченной поляне, в центре которой и стояла избушка… на курьих ногах.
— Вау, прикольно! — пробормотала я под нос, почувствовав, что очутилась в неком сказочном заповеднике, забытом людьми.
Козлов в округе не просматривалось, они как сквозь землю провалились. То ли они успели войти внутрь дома, то ли решили в последний момент свернуть в лес и миновать странное жилище. Зачем тогда кричали, словно их режут?
Узкая тропинка заканчивалась как раз на полянке, и это могло значить только одно — вредные рогатые в избе. Метрах в десяти от передвигающегося дома в землю была вколочена небольшая белая табличка с надписью 'Баба-Йага'. А в трубу, к которой приделали указатель, кто-то воткнул большую палку с черепушкой наверху. Словно в кабинете биологии.
— Яга? — удивилась я, обойдя указатель… — Не думала, что она рокерша и по всему готичному прётся.
Еще один человеческий череп смотрел на меня пустыми глазницами с крыши избушки. Одно было странно: тропинка вела меня к глухой стене.
Судя по тому, как стояла изба — фасад находился с противоположной стороны. Следовательно, необходимо обойти избу вокруг. Но как только я попыталась приблизиться к стене с окном, живой домик поворачивался ко мне глухой стороной. Упрямая, значит. Я тоже! Посмотрим, кто кого! Я не сдавалась, а принялась обходить дом по кругу, потом обегать. Однако, что бы я ни предпринимала, избушка становилась ко мне глухой стеной: ни в окно не пробраться, ни в дверь не войти.
И тогда я решилась на риск: подлезть под полом, но и тут курьи ножки среагировали и принялись отплясывать, желая лягнуть меня побольнее.
— Тупой домик! — выругалась я, отдышавшись. — Отдай моих козлов и жабу!
Я поправила растрепанные пряди и принялась орать на избу, называя ее не самыми приятными словами, однако, не прибегая и к лексике гнома-матершинника. Даже угроза подпалить стены и завязать ноги бантиком не помогла убедить избушку развернуться. Козлы, наверное, сидят там у двери и посмеиваются над моими жалкими поползновениями. От этого становилось несказанно обидно.
Избушка тем временем села на землю у самой кромки леса, что не подойти сзади: спереди глухая стена, а по бокам — окна с закрытыми ставнями. Ног у нее теперь не было видно: обычный сруб, не назовешь волшебным.
— Так! — руки в боки возмутилась я. — Я в гости пришла, а ты прячешься? А если я кушать хочу?
— Скажи пароль — пущу, — раздалось из динамика.
Прогресс! Я ее разговорила. Голос скрипучий, противный, как у злодеев в мультиках, ну и ладно, лишь бы пустили. Шутка о пароле старая, избитая, и я прекрасно знала, чем на нее ответить.
— Ну… ПАРОЛЬ! — выпалила я.
— Unknown password or username, — на чистом английском произнесла избушка. — Access denied.
— Сами попросили: скажи 'пароль', а потом выпендриваются, — фыркнула я, отойдя от домика.
Шаблоны из американских комедий не подходят, плохо дело. Хакера бы сюда. Кажется, вожатый Ваня хвастался, что умел всякие пароли взламывать. Но где его сейчас найти? Утонул он. Жалко.
Я расположилась на противоположном краю поляны и решила подождать, когда хозяевам захочется выйти наружу по нужде или еще зачем-нибудь. Но недоброе предчувствие поселилось в сердце: что-то неладное с козликами, их надо скорее спасать.
— Слушай ты, дом на ножках, — я снова подошла к странной избушке, решив испробовать сказочное заклинание, только вложить в него как можно больше наглости и язвости, — встань-ка задницей к лесу, а ко мне передницей.
И тут произошло чудо. Медленно, разминая кости в ногах, избушка поднялась и повернулась ко мне фасадом. Значит, в каждой сказке лишь доля сказки.
— Вот, оказывается, какой у них пароль, — многозначительно произнесла я, глядя на входную дверь в волшебное архитектурное творение.
На крыше спереди висело три человеческих черепа и один козлиный, а под ними вдоль всей веранды хозяева натянули большую красную растяжку, на которой квадратными белыми буквами, словно на плакате для коммунистического митинга, написали: 'Все мужики — козлы!
На пороге дома стояла невысокая худая женщина в молодежной одежде: розовом топике с блестками и драных джинсах с заниженной талией. Она покуривала нечто вонючее и поправляла кружевную зеленую шляпку. Костюмчик вовсе не шел к ее смуглой морщинистой коже. Из-под рюшей головного убора высовывался длинный нос с большой малиновой бородавкой, а на бедра был повязан грязный, бывший лет двести назад белым, фартук. Черный кот, восседавший на плече у хозяйки, приветливо окинул меня зелеными глазами-фарами.
