— И каковы же результаты ваших наблюдений?
— Она показалась мне совершеннейшим ребенком. Да, у нее живой ум, она неплохо образована. Однако она доверчива и искренна, она не ждет ни от кого зла.
— Вы считаете, что ее доверчивостью могли воспользоваться, обманом заставив напоить отца ядом?
— Да, — согласился господин Сатин. — И сделала это, скорее всего, баронесса Энзиар. Ее постоянно видели с Манрикой. Герцогине Вильмирской, видимо, не очень нравилась эта дружба, но вслух она недовольства не выражала.
За разговором Сатин и Арчи миновали подвал и через ничем не загороженную арку выбрались в широкий тоннель. Высокий сводчаты потолок, под которым, не наклоняя головы, мог проехать всадник. Расстояние от стены до стены достаточное, чтобы пара телег, встретившись, не зацепили друг друга колесами. Пол удивительно ровный, только продольные рельсы-выступы говорят о том, что тут, скорее всего, что-то возили, но не на телегах, а на конных вагонетках.
Арчи автоматически отметил, что тоннель больше всего похож на транспортную штольню, которую он видел в поселках подгорников. Те тоже прокладывают до самого выхода на поверхность рельсы — или деревянные, или из особого нержавеющего железа.
Молодой маг нагнулся и пощупал пол. Да, выступы — каменные. Это каким же искусством нужно обладать, чтобы срезать твердый гранит по всей ширине тоннеля, оставив только ровные выступы!
Но все-таки сейчас его больше занимали не секреты древних, а события последних дней.
— Жаль, что с Манрикой невозможно поговорить начистоту, — задумчиво проговорил Арчи. — К кому она собиралась приворожить своего отца? Понятно, что девушке был нужен не яд, а способ составить чье-то счастье. А у кого еще можно добыть эту особую приворожку? Обычное-то зелье можно купить в любой лавке, торгующей простенькими амулетами, и стоит оно от силы пару серебрушек. Хотя… наверное, можно будет скопировать образ, встроенный в заклинание. Я вряд ли смогу это сделать… А вот толковый иллюзионист…
— А ведь это — великолепная идея! Если у меня будет портрет женщины, к которой должен был воспылать нежными чувствами маршал, мы сможем догадаться, что сказала баронесса Эльзиар бедной маленькой Манрике. Я знаю в лицо большинство женщин того круга, в котором вращается маршал. Вряд ли речь идет о какой-нибудь безвестной служанке.
Тем временем тоннель, по которому шли Арчи и Сатин, уткнулся в деревянную стену, появившуюся тут, несомненно, в более поздние времена, чем он был построен.
— И куда теперь? — спросил маг своего спутника.
Сатин достал ключ и открыл малозаметную калитку:
— Несколько дюжин лет назад декан вашей кафедры приказал отгородить подвал от прохода, соединявшего форт с берегом Келе. Пока сохранялась опасность нападения на город морских пиратов, наличие тоннеля было очень удобно. Припасы на лодках подвозили к берегу, на лебедках поднимали на откос и отправляли по подземной дороге в форт. У самого здания не было входа — вообще. Парадные двери, через которые вы заходите на кафедру, пробили лишь лет сто назад. А тоннель довольно просто защищать, к тому же он делает несколько резких поворотов и в паре мест перегорожен решетками.
— Вы прекрасно знаете историю города, — искренне восхитился Арчи.
Сатин принял комплимент как должное:
— Однажды мне понадобилось придумать способ исчезнуть из Келе, при этом никуда не уезжая. Потайные ходы есть во многих старых зданиях. Но мне нужно было найти место, из которого несложно выбраться наружу, но о котором никто или почти никто не знает. На глаза мне попались планы старых выработок, из которых брали камень для строительства. Потом я узнал об остатках подземных дорог, вроде этого тоннеля, проложенных та-ла. Часть из них люди когда-то использовали, но потом забросили. Все же мы — не подгорники. Если верить хроникам, то, когда наши предки пришли на берега Келе, тут были руины. Место людям понравилось. Часть камня из разрушенных зданий использовали для строительства первой крепости. Потом камень — уже не гранит, который предпочитали та-ла, а известняк — стали добывать в скалах на северном берегу. Изредка натыкались на древние тоннели…
Рассказывая, господин Сатин уверенно шагал вдоль облицованной полированным гранитом стены. Как ни прочно строили древние, время все же не пощадило даже камень. Кое-где плиты со стен отвалились, в нескольких местах осыпался свод, и им приходилось карабкаться по камням.
— Дадим заработать нашим прачкам, — ворчал Сатин, протискиваясь через щель между потолком тоннеля и кучей щебня.
Возле одного из завалов он внезапно остановился и указал на отверстие в стене:
— Теперь нам немного придется позаниматься акробатикой.
Нырнув в темноту провала, он крикнул Арчи:
— Идите за мной, но будьте осторожны. Через пять шагов — тоннель вниз, нащупайте лестницу и спускайтесь.
Вскоре спутникам стало не до разговоров. Пришлось сначала спуститься по шаткой деревянной лестнице на глубину десятка локтей, потом на четвереньках пробираться по полуразрушенному ходу.
Арчи осторожно двигался вслед за господином Сатиным, все больше недоумевая: неужели для того, чтобы попасть в лабораторию, то проделывает такой необычный путь? Гораздо проще же просто приехать на кафедру. Если связи этого Сатина столь значительны и разнообразны, что мешает придворному совершенно официально интересоваться работой стихиальщиков? Ведь, в отличие от некромантов, мастера огня и земли никогда не делали секрета из своего искусства. Однако вскоре Арчи понял, что Сатин ведет его в какое-то определенное место. И он оказался прав. Вскоре они очутились в прекрасно сохранившемся подземном зале.
***
— Вот это да! — воскликнул Арчи и судорожным движением усилил, насколько смог, яркость "волшебного огонька".
— Примерно это же сказал и я, когда обнаружил это, — ответил господин Сатин.
Он смотрел на молодого мага с гордым видом радушного хозяина, хвастающего перед гостями уникальной коллекцией картин или особо породистым конем. Но Арчи словно забыл о своем спутнике. Он не мог отвести глаз от того что увидел.
Только та-ла умели так искусно сочетать естественную красоту камня и творения рук. Часто, казалось, они строили без всякого плана. Просто следовали за прихотями природы. И подчеркивали прелесть итога тысячелетней борьбы воды и скал.
Огромный зал когда-то был карстовой пещерой. Сталактиты и сталагмиты превратились в узорчатые колонны. Прихотливые кружева искрящихся в свете "волшебного огонька" натеков чередовались с отполированными участками, украшенными четкими и лаконичными рисунками, и этот завораживающий, колдовской, ритм заставлял смотреть и смотреть.
