Телами опять уселась на траву и приготовилась ждать и смотреть. Она приготовилась ждать несколько дней; впрочем этот чужак уже удивил ее, найдя ее рощу в тот же самый день, когда она послала его на поиски. Хотя она и решила, учитывая кто он такой, не добавлять свой голос к холодному ветру. Она добавила для Йохана, которому, даже с такой помощью, потребовалось три дня, чтобы найти ее рощу в первый раз.
Йохан мечтал о магии, как и этот юный темплар.
Йохан пытался сделать все, что в его силах, хотя и не так театрально, как Павек, который кричал, рычал, напрягал каждый свой мускул, стараясь добиться успеха. Он пролил уйму пота и подергал-таки сознание стража Квирайта. Впрочем дух Квирайта не впечатлился его усилиями и не подчинился, но узнал о нем.
Если странник будил стража — а бедному Йохану это никогда не удавалось — она отчаянно хотела, чтобы он или она преуспели. Цена за неудачу здесь, где дух Квирайта сильнее всего, неотвратимая смерть. Если Павек не сумеет навязать духу свою собственныю волю, земля откроется вокруг него и его тело присоединиться к нескольким дюжинам других тел, оплетенных мириадами корней. О хотя это была судьба, которая служила ее цели — добавить жизненных сил Квирайту — Телами предпочитала питать Квирайт живыми друидами, а не мертвыми телами.
С другой стороны Павек был не просто лишенный всех гражданских прав темплар, странствующий по Пустым Землям. Если вдруг короли-волшебники умрут или исчезнут, то вся эта проклятая свора из их городов-государст потеряет заимствованную от них силу. Она знала, что будет спать спокойнее, если Павек продемострирует, что сознание, когда-то бывшее проводником исковерканной магии короля-волшебника, не сможет освоить честный вызов стража Квирайта.
Она терпеливо сидела, надеясь на один исход, но понимая, что будет удовлетворена и другим. И тут Павек, совершенно неожиданно, перестал бороться.
— Это невозможно, — объяснил он с недовольным ворчанием, вырывая пригорошню травы и бросая ее в поток. — Нет никого молчаливого голоса, мне нечего слушать. Нет даже этого проклятого «холодного ветра», вслед за которым я пришел к тебе. Я знаю, что я должен отыскать, и этого здесь нет. Ты соврала мне, старуха. Обманула и сбила меня с толку. Ты знала, что это невозможно, но ты хотела посмотреть как я взорвусь, стараясь сделать невозможное. Ты хотела, чтобы я сам сломал мое собственное сознание, сошел с ума, а твои руки остались бы кристально чистыми. Хорошо, я уже видел людей такого рода раньше: из них состоит все сообщество темпларов. И я научился не играть в их игры. Я не хочу выставлять себя дураком ради твоего развлечения. Я ухожу и не пытайся меня задержать!
Она постаралась сделать так, чтобы ни одна эмоция не отразилась на ее лице, даже разочарование, которое она и роща разделяли в данный момент. Он подошел близко. Он подошел очень близко, и даже поднес чашку к губам, но не выпил и не проглотил. И она по-прежнему не знала, будет ли это верно для любого темплара, или только этот конкретный темплар оказался неспособен стать друидом.
Конечно, если бы все темплары оказались ни к чему не способными трусами…
Но она не была настолько глупой, чтобы думать так. Кроме того она чувствовала, что эта неспособность Павека его и только его.
— Тебе не хватает терпения, настойчивости и, самое главное, веры, веры любого сорта, в меня, в рощу, в самого себя. Меня, а не тебя здесь обманули и выставили дурой, Павек. Ты сказал, что хочешь учиться; ты соврал мне. Найди твой собственный путь, Просто-Павек, если осмелишься.
Она взяла свою шляпу и вуаль, хотя солнце должно было скоро сесть и его свет не будет бить ей в глаза, когда она уйдет из рощи, оставив его тут на ночь. С ним ничего не случиться, если если он не попытается что-нибудь разрушить. А если он окажется достаточно глуп и сделает это, тогда его тело проведет вечность среди корней деревьев.
Павек оцепенел, когда она взлетела над землей. Страх, страх и еще раз страх — вот что отразилось на его лице, и его мысли сосредоточились на восклицании Руари: Зарой его под деревьями, Бабушка, — злобные слова полуэльфа буквально летали между деревьями.
Он крикнул, — Подожди! — и даже не бросив на нее взгляд для проверки, слышала ли она и поняла ли она, закрыл свои глаза и заорал.
Склонив голову на плечо и слушая, как страж поднимается наверх, отвечая на вызов, она опустилась обратно на траву. Павек не обрел внезапно веру, но он отчаялся, отчаялся настолько, что перестал думать, а, как сказала Акашия, этот желающий быть друидом мужчина делает все, на что он способен, только тогда, когда он не думает.
На этот раз не было ни ворчания ни хныкания, а длинный выдох, вопль, который опустошил его ум и легкие. Она наклонилась вперед и замерла, забыв вдохнуть, когда страж зашевелился. Там, на поверхности сознания Павека, возник образ: Король Хаману, Лев Урика, стоит на холме из убитых воинов, и отрубленная голова одного из них зажата в его поднятой руке.
Кровь застыла в ее жилах: если Павек вызывает короля-волшебника при помощи духа Квирайта, они все погибли. Она захотела вмешаться сама, но Павек крепко держал духа и у нее не получилось.
Она знала, что это самое страшное мгновение в ее долгой жизни. Она призвала свою собственную веру, чтобы та поддержала ее, и это была вода.
Везде.
Потусторонний образ Короля-Льва задрожал над ее источником, вода струилась из ран воинов из-под его ног. Еще больше воды вышло изо рта головы, которую он держал в руке. Вода била изнутри, извивалась спиралью и образовала клубящееся облако вокруг самого Павека.
— Фонтан! — радостно, с настоящим облегчением засмеялась она, когда вода потекла по ее лицу. — Ты вспомнил фонтан! Вода и камень вместе! Хорошо сработано!
Фонтан Павека заколебался, когда ее слова проникли в его сознание. Он был весь мокрый и собершенно ошеломленный случившимся. Несколько мгновений он вообще не двигался. Ее радость быстро испарилась: самый первый друидский вызов духа был самым опасным, потому что в конце надо было освободить стража. Чем сильнее новоявленный друид вызывал стража, тем более опасным был процесс освобождения. Павек вызвал значительно больше, чем несколько капель воды, на которые она рассчитывала, и теперь была совершенно реальная опасность, что он не сможет безопасно отпустить духа. Она задержала дыхание и уставилась на землю, ожидая что та раскроется и похоронит в себе Павека.
Но он просто моргнул и опусти руки, с которых все еще капала вода.
— Вода. Моя вода. — Он протянул руки к ней. — Моя вода.
Она коснулась кончиками пальцев его руки. Это было совершенно потрясающее достижение для человека без веры, такого в ее жизни еще не случалось, ей стало холодно.
