Может Агнес и потеряла свой стержень, на её упорстве и мастерстве это нисколько не сказалось. Мощь, с которой Гуйар врезался в магический барьер, создала трёхметровый кратер под нашими ногами и если бы не помощь Усиления, экранировавшего взрывную волну, я бы тут же в него провалился. Сложно было сказать, достигла ли Воительница средней ступени ранга, но она определённо стала намного сильнее, чем тридцать лет назад. И я уже видел, как под защитой барьера вокруг Агнес формируется тот самый доспех, в котором она сражалась при нашей последней встрече. На этот раз вкупе с тяжёлой, похожей на Гуйар, булавой. И ведь это была далеко не главная моя проблема.
Палонт, ещё при нашей первой встрече бывший сильнейшим в Бирюзовых Вратах, тоже не сидел на месте. К счастью у меня был Калия, который, пропитанный энергией Усиления и воткнутый в пространство, был недосягаем как для физических, так и для магических атак. Иначе сине-зелёная стена, отправленная королём, снесла бы меня с места как пожухлый листик, даже несмотря на тонну Гуйара в руке. А так атака просто лопнула, подобно мыльному пузырю, окатив меня волной энергии, опасной, но уже не такой критичной. Всего лишь немного подпалило шкуру на плече да расплавило камень в радиусе десятка метров. Сила Палонта, виденная мной только во время наложения на мой живот взрывной печати, оказалась не менее разрушительной, чем взрывные волны Агнес. А ведь у этой магии наверняка было ещё немало иных применений.
К счастью, если не считать адское пламя, я полностью восстановил свой арсенал. Более того, усилил его энергией крови и прилагающимися к ней бонусами. Так что единственным преимуществом Палонта было то, что он уже являлся Воителем средней ступени, вероятно, как и Агнес. Вот только они достигли этого ранга лишь в стихийной магии. В плане усиления тела мои противники были лишь Воинами. И это было уже моим преимуществом.
Доспех Агнес позволял ей двигаться со сверхзвуковыми скоростями, толкая магессу вперёд, а булава, которой не было тридцать лет назад, в разы усиливала атаки. Палонт, также укутанный бирюзовым сиянием, для стихийных магов это была обычная практика, создавал барьеры, ударные волны, канаты, копья — в общем всё, что можно было представить и использовать для победы. Я метался между ними, не давая объединяться и координировать атаки, снова и снова опуская зубастые грани Кровожадного Короля на защитные купола и стены. Камень под нашими ногами, пока мы ещё не покинули территории монастыря, крошился и проминался, воздух гудел от напряжения, а капли начавшегося дождика испарялись, не достигая земли. Но, я это прекрасно понимал, ни один из нас ещё не использовал своих козырей. Это было лишь прощупыванием противника. И потому я ничуть не удивился, когда Палонт вдруг решил возобновить прерванный диалог.
— Ты хоть понимаешь, что натворил, создав драголича?! — даже со сверхчувствительным восприятием Воителей ему приходилось кричать просто чтобы самому слышать свои слова.
— Ничего особенного! Просто головную боль для одного инквизитора!
Не приходилось сомневаться, что, получив информацию о нашем вторжении в арсенал, лысеющий святоша бросит все свои дела и ринется сюда на всех парах. Вот только даже если бы сообщение могло достигнуть его мгновенно, на преодоление десятков тысяч километров ему всё равно потребовались бы многие часы. Я очень сильно сомневался, что всё могло сложиться настолько неудачно, что новости застанут Альталета где-нибудь в Нотальской империи. Слишком уж большим был человеческий мир и слишком мало у церкви имелось Живых Крепостей. Так что шанс позлить Альталета, пусть и заочно, был отличный.
Однако Палонт принял мои слова слишком близко к сердцу. И, если он говорил правду, в этом не было ничего удивительного.
— Ты, сволочь! Из-за этого инквизитора Бирюзовые Врата едва не были уничтожены! Мне стоило бесконечных трудов удержать Альталета и императора Нотля от полномасштабного нападения на наш город! Из-за тебя мы стали служебными псами церкви и империи!
— Посмотрите, какие неженки! — мне было откровенно смешно. Я был готов легко признаться во многом, никогда не стеснялся своих козней, но вот в чём меня нельзя было обвинить — так это во внутренней политике Бирюзовых Врат. — Не надо было сообщать святошам о драголиче, и всё было бы в порядке!
— И позволить тебе безнаказанно уйти?! — взвился король.
— Ну тут уже решай, либо месть, либо свобода от приказов святош! На двух стульях не усидишь, дорогой! Это поэтому ты такая убитая?! — этот вопрос уже был адресован Агнес. С Палонтом мне было уже совершенно неинтересно разговаривать. — Гнетёт необходимость сражаться в чужих войнах?! — магесса дёрнулась, словно от пощёчины. — Соберись, девочка, мне будет совершенно неинтересно побеждать тебя такую! Я хочу видеть то безумие, с которым ты сражалась в прошлый раз! Докажи мне, что я не просто так тридцать лет грезил о мести тебе!
Воздух вокруг окрасился в цвет крови, пока не на полную мощь, но я всё-таки активировал воспламенение энергии. В добавок переключил всё своё внимание на Агнес, обрушив на Воительницу всю мощь Кровожадного Короля. И при этом всё продолжал подначивать магессу. Я собирался не прикончить её, а сделать своей, и мне не нужна была сломанная игрушка.
— Я убил твою подружку, чуть не убил тебя, разрушил всё, к чему ты стремилась! — с каким-то почти мазохистским наслаждением я почувствовал, как ударные волны её магии становятся всё сильнее с каждым моим словом. — Если верить этому голубенькому, именно из-за меня ты все эти тридцать лет была вынуждена подчиняться ненавистным приказам! Сколько ты восстанавливалась после нашей битвы?! Сколько заживали раны от Гуйара?! Сколько тебе пришлось ползти к спасению?!
Это начинало быть опасным. Палонт значительно усилил напор, видимо не понравилось, когда я назвал его голубеньким. Если я не собирался умирать, мне нужно было повышать мощь воспламенения. Но тогда бой перейдёт в решающую стадию и будет уже не до разговоров. А Воительница, пусть и начала сражаться яростнее, всё ещё не переступила желанный мной порог. И откуда-то я знал: если она проиграет в таком состоянии, то та Агнес, которую я помнил и хотел заполучить, окончательно исчезнет. Так что я решил сменить тактику. Это было рискованно, я понятия не имел, сработает ли. Но продолжать гнуть старую линию было бессмысленно.
— Тебе ведь понравилось тогда, правда?! — и мелькнувшая в глазах магессы искорка дала понять, что на этот раз я на правильном пути. — Понравилось то безумие?! Эйфория смертельной схватки, когда мгновения решают жизнь и смерть?! Этому голубенькому не понять, но ты кайфовала, я знаю! Ты горела в адском пламени, но продолжала улыбаться! Ты такая же сумасшедшая, как и я, правда?! — это были в точности те же слова, что я сказал ей того, тридцать лет назад. И…
— ЗАТКНИСЬ!
Её голос, усиленный магией, был оглушительным, а следующая атака смела меня с места и отправила в груду оставшихся от стены монастыря камней. Палонт от такого аж замер, с удивлением глядя на искажённое гневом лицо Воительницы. А я, почти без повреждений выбравшись из-под обломков, напротив, хохотал как безумный.
— Да, отлично! Вот чего я хотел! — воспламенение энергии вспыхнуло с максимальной силой и камень вокруг меня ту же начал плавиться. Сорвавшись с места подобно метеору, я одним ударом превратил защитный купол магии Воительницы в ничто и Гуйар столкнулся с её булавой. — Давай же станцуем!
Было не важно, что она скажет. Подтвердит мои слова или нет. Я искал не это. Я искал ярость, искал бурю, искал страсть. То, благодаря чему моя ненависть к Агнес не угасла за все годы заключения. Того, кого ты не считаешь достойным, невозможно ненавидеть. Злиться — пожалуйста, строить планы мести — сколько угодно. Но ненависть — это нечто куда большее. Не зря говорят, что от любви до ненависти один шаг. Я, конечно, не начал любить Воительницу, я всё-таки не спятил. Но нельзя было отрицать: она вызывала во мне такие эмоции, каких не вызывал никто. По крайней мере та Агнес, с которой я сражался тридцать лет назад. И я был невероятно доволен тем, что она ещё не исчезла.
