Он схватил другой амулет, отличавшийся от первого только цветовой гаммой, а по форме был один в один.
— Артист!
— На связи! — тут же всколыхнулся эфир.
— Будьте внимательны. Объект скоро зайдет в кафе. Где Ласка?
— Сидит рядом, пьет халявное шампанское, — в голосе невидимого агента появились жизнерадостные нотки.
— Отставить! — приказал капитан, но губы его раздвинулись в улыбке. — Потом допьет. Сейчас особое внимание на «Рысака». Следить в четыре глаза. В случае применения магии блокировать все ее проявления! Никаких погромов в частном заведении!
— Понятно, — голос Артиста — одного из сотрудников внешнего сопровождения — пропал.
Копылов выкинул окурок на улицу и тут же достал еще одну сигарету. Водитель, сидевший рядом и читавший какой-то журнал, состоящий сплошь из карикатур и небольших текстов к ним, покосился на капитана. Ему казалось странным, что в таком обыденном деле офицер Службы наблюдения сильно нервничает. Подумаешь, бретер собрался закатить скандал, чтобы вызвать на дуэль какого-то дворянина. Один другого стоит, по мнению водителя. Все они живут в своем мире, устанавливают свои правила, и гибнут по таким же надуманным обвинениям. Гордость не позволяет, видите ли, распить бутылку водки на двоих, и замириться. Обязательно кровью нужно смыть позор!
— Внимание! «Рысак» входит в ресторан! — зашипела рация, закрепленная на передней панели служебного автомобиля. Это уже общее оповещение для «наружки». Сейчас все сотрудники аккуратно и незаметно под видом прогуливающихся горожан подтянутся к терему-ресторану и блокируют входы-выходы.
Капитан Копылов надеялся на благополучный исход встречи. Если Лицын не совсем отбит на голову, он просто вызовет на дуэль Волоцкого и гордо удалится. А там пусть укатают друг друга в землю. Зачем разрушать красивое здание, не претерпевшее никаких изменений с конца девятнадцатого века (оно лишь дважды заново перестраивалось по старым эскизам, один в один) и пугать посетителей? Майор Федорчук дал недвусмысленно понять: все должно пройти тихо и без огласки.
— Ну что, начали? — спросил сам себя старший оперативник и положил незажженную сигарету обратно в пачку. — Саня, будь готов подогнать машину к крыльцу.
— Всегда готов, — осклабился водитель и засунул журнал в чехольный карман кресла.
* * *
Лицына я узнал сразу, как только он появился в дверном проеме. На нем щегольски сидел кожаный плащ с меховой подбивкой, а на голове, сообразно образу, черная фетровая шляпа. Он небрежно снял ее и бросил в руки подбежавшему служащему, и туда же полетел плащ. Его сопровождающий или приятель тоже разделся и с хрустом выгнул пальцы. Щелканье суставов, казалось, разнеслось по всему помещению. Высоченный амбал с квадратной челюстью и белесыми неподвижными зрачками огляделся по сторонам, на секунду задержал взгляд на столике, за которым сидела незнакомая мне парочка, и тяжело ступая, направился в зал.
Я заметил на его левой руке кольцо и перстень с малым родовым гербом, изображение которого не смог разглядеть из-за рассеянных теней, падающих на крепыша. Все-таки дворянин, а не тупая накачанная машина.
Лицына собственной персоной проводил до свободного столика сам администратор, но то ли по недомыслию, или по незнанию всех тонкостей наших взаимоотношений, прибывшая парочка оказалась неподалеку от нас. Бретер поглядел на меня, кисло усмехнулся и неожиданно кивнул в знак приветствия. Надо же, какой пассаж! Ведь ясно, что Кондрат появился здесь не просто так. Слишком натянуто выглядит случайность встречи. Он явно искал меня и нашел.
— Что с тобой? — удивленно спросила Настя, неожиданно прервав свой рассказ про брата графини Комаровской. — Ты в лице изменился.
Она проследила за моим взглядом и закаменела.
— Самый неприятный человек именно сегодня вздумал зайти в этот ресторан, — негромко проговорила девушка и сжала черенок вилки. Ни дать ни взять — собралась этим грозным оружием проткнуть бретера.
А Лицын ухмыльнулся, как будто услышал ее слова. Официант, крутившийся возле гостей, поставил им незамысловатую закуску в виде мясной нарезки на огромном блюде и графин с водкой.
Я с трудом вернулся к теме нашего разговора.
— Ты говорила, что графиня охотно дает тебе рассматривать семейный альбом, — обратился я к Насте. — Могу ли я попросить об одной маленькой услуге?
— Тебе нужна фотография Федора Скарятина?
— Умница, — одобрительно киваю и приподнимаю бокал с вином. — Только сам снимок не нужно похищать из альбома. У тебя же есть телефон с функцией фотографирования?
— У меня есть даже портативный фотоаппарат, — фыркнула Настя. — Будет тебе фото. Сброшу на твой телефон по почте, если мы не сможем встретиться до отъезда. А какая мне за это награда будет?
И хитренько смотрит на мою реакцию. Ну, какая награда может быть для такой хорошенькой девицы?
— Поцелую, — не дрогнув перед ее обольщением, ответил я.
— Мне детские поцелуи не нужны, — оживилась Анастасия.
— Подарю настоящий.
— Получается, ты сделал свой выбор, — неожиданный ход девицы заставил меня на некоторое время замолчать.
— Окуневы уже ищут женихов по ресторанам! — раздался громкий и хамоватый, с нотками хмельного, голос амбала. — Кто бы рассказал, не поверил бы!
Настя мгновенно покрылась ярким румянцем, и не глядя по сторонам, как-то поникла, опустив плечи. Я тяжко вздохнул и поднялся с места. Лицын и его собутыльник напряглись, но на их лицах засверкала надежда на скандал. Что ж, они за этим сюда и пришли.
Я остановился возле их стола, с противным скрежетом отодвинул стул в сторону, развернул его спинкой вперед и сел, сложив руки на высоком изгибе. Посмотрел сначала на молчащего, но ждущего от меня какой-то пафосной речи, а потом на ухмыляющегося амбала.
— Наливай, чего глаза вылупил! — кивнул я на графин с водкой. — Кондрат, ты бы хоть представил своего дружка-грубияна.
Сбой программы. Амбал смотрит на Лицына с недоумением, но бретер кивает, и в рюмки полилась водочка. Тут же появился официант с пустой рюмкой для меня. Вышколенная здесь прислуга. Соображает на ходу. Кидаю взгляд на телохранителей Анастасии. Парни подобрались, почуяв неладное. Но пока сидят, руками не размахивают.
— Алексей Худоруков, потомственный дворянин, — неохотно отвечает Лицын. — Алексей, это Колояр Волоцкий, из Первородных.
— Ну что, выпьем? — амбал жизнерадостно щерится и тянет ко мне свою лапу с рюмкой. Я, не чокаясь, опрокидывая в себя водку и со стуком ставлю посудину на стол. Худорукова перекосило. Но спиртное ушло в него как водичка.
— Что же ты, Кондрат, спектакль разыгрываешь? — укоряюще смотрю на бретера. — Если обиделся за то рукопожатие, мог бы сразу вызвать меня к барьеру. Хочется крови? Привел какого-то великовозрастного дебила с зачатками ума мартышки, а самому слабо?
Худоруков зарычал так громко, что молодая пара вскинулась, настороженно посмотрев на нас, а окуневские рынды подобрались как волкодавы перед прыжком.
— Мою девушку никто не смеет обсуждать и обижать прилюдно, — я перехватил на лету растопыренные пальцы амбала, летящие в мое лицо, и без всякого сожаления смял их. Хруст суставов разнесся по залу. Помертвевшие официанты замерли в нескольких шагах от нас, администратор куда-то исчез. — Или ты извиняешься перед Анастасией Николаевной, или на Воробьевых горах появится безымянная могилка. Твоя, кстати, Алеша. А ты, Кондрат, выбирай себе адекватных друзей. Даже не умеете скандал закатить.
— К барьеру! — зарычал Лицын. Вот сейчас он был похож на настоящего бретера: ярого, опасного и безудержного в желании убить противника.
— Я так понимаю, это вызов? — уточняю ситуацию.
— Да, дьявол тебя сожри! — бастард Голицына встал, и хотел было плеснуть мне в лицо из наполненной рюмки водку, но внезапно передумал. — Завтра возле Новодевичьего пруда в семь утра. На магическом полигоне. Выбор оружия за вами, господин Волоцкий.
