– То есть ей придется приспосабливаться к нашей жизни?
– Да, и гораздо сложнее, чем мне. Поверь, она из кувшина не сумеет умыться.
– Я ей помогу, – пообещала Мюи. – Не чужие теперь.
– Ты – настоящее сокровище. Но понимаешь, что у нее характер – не сахар. Здесь зависла не по своей воле. И вы как раз для нее – чужие.
– Привыкнет! – хмыкнула моя избранница.
– Учти. Она очень сильная. Нирага скрутила как щенка.
Похоже, Мюи не восприняла угрозу всерьез.
Мы поровнялись с домом Дюльки. Тот, несмотря на вечерний час, возился во дворе – правил упряжь.
При виде меня поклонился в пояс.
– Глей…
– Ну – глей. Не человек что ли? Выпрямляйся. Разговор есть.
Парень с готовностью бросил рукоделие и бросился ко мне, утерев грязный нос-пятачок рукавом.
– Что пожелаешь, глей?
– Рощу Веруна посадить. У меня такая есть. Вам ближе будет ходить – просить дождя или солнца у бога.
Я рассказал подробнее.
– Сделаем, глей! Береги тебя Моуи… Все как есть надо посадим. Но просьба у меня…
– Ну?
– Если я соберу урожай и заплачу отступное бренту, возьмешь?
– Взял бы. Но Клай – мой практически родственник. Как я могу отбирать у него молодого работящего хрыма с семьей?
– Отдаст! – шепнула Мюи. – За Настю – точно отдаст. Не считая рощи.
Мы посидели. Мама Дюльки вынесла нам молодой вареной картошки, ранней. Она была со шкварками и посыпана зеленью. И хоть мы с Мюи недавно встали из-за стола, все равно взяли по паре дымящихмя картофелин. И сидели под звездами у костра с семьей Дюльки, запивали картошку деревенским кисловатым квасом.
Хорошо, тепло, сытно, спокойно… Что еще надо для счастья?
Любви.
Мюи пришла ко мне в комнату, лучшую в «замке» – для глея, когда я задул свечу и нырнул под покрывало, заменявшее одеяло. Легла рядом, прижалась. Спросила только:
– Хочешь?
– Еще бы… Но ты же говорила – до свадьбы ни-ни.
– Мы никому не скажем. Я тоже хочу. Немного боязно мне. Но ты же ласковый? Не сделаешь больно?
Кстати говоря, я – не самый умелый любовник. Не так, чтоб совсем дебютант. Но когда живешь на отшибе, соседкам глубоко за пятьдесят, личная жизнь не отличается буйством красок.
На Мюи была длинная вышитая рубашка из льна. Сначала обнял ее в рубашке. Прижал к себе. Начал целовать, сначала лоб, глаза. Шею. Потом, наконец, в губы. Клычки смешно укололи меня. А вообще – совсем не мешают. Честно!
Она отвечала. Трогательно, неумело. Искренне.
Я говорил, что у костра Дюльки мне было хорошо? Сейчас в тысячу раз лучше! И это только начало.
А потом медленно стащил ее рубаху… Нет, то, что было потом – только для нас двоих. Между нами и останется. Конечно, без опыта Мюи не могла мне устроить секс-шоу. И не надо. Она отдала мне тело и душу одновременно. Без остатка. Это дорогого стоит. И вызывает, наверно, куда больше чувств, чем самые смелые ласки.
* * *
Странное ощущение. Дорога, средневековый пейзаж, повозки с быками, крестьяне в поршнях и зипунах, воины в кожаных латах и с арбалетами. Деверевенки вдоль дороги, дома с серыми соломенными крышами. Окошки в две ладони, затянутые бычьим пузырем вместо стекла. А ты ждешь автоматной очереди из-за угла.
Я включил рацию. Шанс, что у него стоит на приеме – невелик. Но хочется определенности.
– Артур! Я – Георгий из Дымков. Гоша. Которого ты искал. Есть разговор.
Шипение. Потом голос. Едва различимый – на пределе дистанции слышимости или аккумулятор сел.
– Здорово, Гоша. Где Настя и Михаил?
– Им ничего не угрожает.
– Ладно… Только вот кровь рядом с местом, где палатка стояла. Ничего не хочешь сказать?
– Подробности при встрече.
– Я услышал тебя. Теперь слушай ты. Настя – в подарок. Утешайся. Здесь девки или страшные, или клыкастые. С Мишей осторожно. Он – племянник цыганского барона. Один волос упадет с его головы, чавелы тебя и здесь достанут.
А вдруг вся голова – долой? Ну, пусть достают. Если смогут.
– За Настю спасибо. Оценил.
– А еще двое цыган? Несколько месяцев назад поехали к тебе на корче-«Мерседесе» и пропали.
– Вот с ними не сложилось. Прошли в этот мир. Стащили курицу, их поймали. У обоих тела в бесовских наколках, стало быть – колдуны. Их повесили. Я не виноват.
С того «конца провода» донесся смех, перемешанный с шумами и треском.
– Хрен на них. Вот Мишу береги.
– Ты где, Артур?
– Неподалеку, раз рация берет.
– Темнишь. Или не хочешь встречаться… Ладно. Запомни – замок Кирах. Буду ждать тебя там. А отъеду – домашние скажут, где искать глея Гоша.
Он задал главный вопрос: как вернуться в Россию.
– Пока никак, Артур. Проход уничтожен. Откроется ли другой и где – узнаю.
– Когда узнаешь?
– Повторяю: подробности при встрече. Вдруг ЦРУ подслушивает радио.
Он или не услышал, или не оценил мою шутку.
Но ожидание автоматной очереди ушло на дальний план. Артур наверняка захочет расспросить про портал.
«Биб! Внимательно следи. Если хоть тень магии амулета почуешь – надо проверять».
«Конечно, хозяин! Дашь мне выпить его душу?»
«Сможешь? Ты же не верья».
«Думаю – смогу. Но расту. А если удастся выпить душу – стану намного сильнее».
Во мне растет монстр… И монстр слышит, что и как я думаю о нем. Возможно, придется спросить Веруна – может ли тот забрать Биба от меня, не убивая его.
В теплой его компании и не торопясь мы к вечеру следующего дня вернулись в Кирах.
Здесь шла стройка.
Заполнять все пространство внутри замка самогонными аппаратами я не стал. И без того неизбежная вонь от сивушных масел пропитала жилые помещения. К слову, ее не любят даже привычные к запахам самогонщики.
Поэтому я строил спиртзавод. Точнее – заводик. В пятистах шагах от замка огородили частоколом около гектара. Внутри – каменные дома. Стропила, конечно, деревянные. Как и кровля – дранка. Но стены из собранных хрымами булыжников, их при обработке почвы плугом вдосталь выворачивается из земли, они немного улучшат пожаробезопасность. Цемент здесь не знают, раствор – из песка и извести.
Если в Дымках в начале пути я готовил брагу прямо в баке, в котором потом и кипятил, сейчас весь технологический процесс разбит на этапы. В первом «цеху» стоят емкости с работающей брагой. Каждая – на двух деревянных осях с колесами, чтоб по готовности перевезти в перегоночный цех и перелить брагу в медные котлы с герметичными крышками, гордость Пахола.
Склад для пустой тары. Увы, только деревянные бочки. Металлических кегов, принесенных в этот мир, мало. Новые мне также недоступны, как МКС.
Цех выдержки. Да, дешевый самогон сразу уедет к покупателям в судейских мантиях. Нужен и качественный, выдержанный.
Вот как делается кальвадос. Берутся сладкие яблоки. Их здесь много, в августе стоят гроши. Не моются, только режутся ножом пополам, удаляется сердцевина и хвостик. Гнилые – в сторону. Потом измельчаются в кашу. Через чистую хостину фильтруется сок. Он должен перебродить в чане. Из чана выходит медная трубка, опускается в кувшин с водой. Бродит долго, потому что без добавления дрожжей. На кожуре присутствуют дрожжи – естественные, а не те, сухие, привезенные из Дымков. Они давно закончились. Как наладить производство дрожжей, да и возможно ли оно на средневековом оборудовании – понятия не имею. В Дымках такой проблемы не стояло, дрожжей – завались, потому и не гуглил, как их делать самому.
Готовая брага заливается в бак и перегоняется. В идеале – дважды. Но это еще не кальвадос, а только яблочная самогонка. Ее особым образом выдерживать надо, минимум – полгода. Потому меньше чем за дин 20-литровую бочку не отдам.
Остальные напитки «для благородных» будут на зерновом самогоне. Я уже прикинул стандартный ассортимент – с очисткой молоком, с настаиванием на всяких вкусностях. Понял, что список получится куда меньше, чем в Дымках. Там работал как вольный художник, по вдохновению. Здесь самогонка должна прокормить сотни людей: мою ЧВК, частную военную компанию под командованием Нирага, дворню, окупить расширение бизнеса в степь. К тому же корица, кориандр, гвоздика и многие другие специи здесь недоступны. Поэтому – скромнее будем, товарищи, как говаривал наш замполит батальона.
