детей. Я знаю, как ты нанял тех пятерых, чтобы они похитили детей дворян, – сказал маг.
– Что? – прорычал рыцарь, изо всех сил стараясь вернуть себе контроль над телом, но лишь вызвал судоргу в ногах.
Стража снаружи стучала и кричала, требуя объяснений.
– Я знаю, что ты встретился с похитителями, чтобы заплатить им за работу, – продолжал маг, – но в качестве награды они получили лишь твой топор.
– Стража! Выбейте дверь!
– Я знаю, что ты взял одежду одного из убитых похитителей, переоделся, и, замаскировавшись, на глазах у детей убил Джереми. Знаю, что позже под видом благородного рыцаря, которым ты никогда не был, ты разыграл спасение остальных детей, – заявил маг, впервые теплые нотки появились в его голосе.
Стража выбивала запертую дверь, которая уже начала трещать.
– Во имя всего святого! – надрывно закричал Парамор.
– Ты сделал все это ради руки принцессы, ты даже детей убил, чтобы заполучить ее. Ты подстроил похищение, сыграв и злодея, и героя, чтобы получить возможность потребовать брак за спасение.
Дрожание в ногах сэра Парамора усилилось; простое касание пальца ноги к кровати встряхнуло ее, как и покоящийся в ножнах меч.
– Я знаю, что ты написал эту записку, – маг вытащил из кармана смятую бумажку и поднял перед собой, чтобы ее было видно. – Лорду Фэррису, ты просишь его увидеться с тобой ночью, и знаешь, что твои «рыцари» натолкнуться на него.
– Это даже не мой подчерк, – выкрикнул Парамор.
Он яростно трясся, и дребезжащий меч скользнул в сторону его окаменевшей ноги.
Удары ботинок о дверь стали громче. Треск дерева тоже стал громче. Но простым жестом Дорсум бросил на дверь синее свечение: магия сделала дерево твердым как сталь.
– А в этом мешке, – огрызнулся маг, зная, что у него достаточно времени, – том самом мешке, в котором не так давно лежали пять голов похитителей, лежит и голова Джереми – голова, которую ты отрезал, чтобы сделать куклу, что появилась у кровати Петры!
Маг нагнулся к мешку с головами, но его рука так и не сомкнулась на ней. В этот самый момент, могучий меч Нэума пошатнулся и ударился об обездвиженное тело Парамора, рассеивая наложенное заклинания. Спустя мгновенье этот же меч выскользнул из ножен, чтобы опуститься на шею чародея.
Как только острая сталь рыцарского клинка отрубила голову придворного мага, заклинание с двери также рассеялось. Стража, ворвавшаяся вовнутрь, увидела лишь потоки крови, а затем – отделившуюся голову, которая улетела на кровать, разбрызгивая еще больше крови, и тело Дорсума, упавшее у основания мешка, снова окрасив его в красный.
Поняв все неправильно, стражники бросились на Парамора, сдерживая его. То ли из-за позднего часа, то ли отвратительных конвульсий волшебника или потому, что драка была «двое на одного», сэр Парамор пытался отбиваться от клинков стражников, и, в результате, пырнул одного из них в глаз. Трусливый друг раненного стражника упал и закричал, подняв тревогу, у основания лестницы. Тем временем Парамор, жалея мужчину, в чей глаз воткнул меч, вогнал его еще глубже, в мозг, чтобы избавить несчастного от мук.
Крики тревоги прошлись по всему замку.
– Парамор – убийца! Остановите его. Убить его!
Сэр Парамор посмотрел, как второй стражник сорвался с места и убежал, а сам рыцарь упал на колени перед телом у своих ног. Слеза прокатилась по его благородной щеке, он со слепой ненавистью смотрел, как разрушается его счастливая жизнь. Не забыв о человеке, который все разрушил, он взял голову Дорсума и сердито с глухим стуком запихнул ее в мешок. Затем Парамор торжественно встал, вдохнул пропитавшийся кровью и потом воздух, и вышел из комнаты, зная, что даже если выживет, то его несправедливо изгонят. Так и случилось.
– Вот вам, дорогие друзья, – прохрипел укутанный незнакомец, а его левая рука погладила черную бороду, – и печальная история о величайшем герое, что когда-либо жил.
Не считая потрескивания огня и завывания бушующего ветра, на комнату обрушилась мертвая тишина. Люди, которые раньше косились на это сломленное подобие человека, теперь смотрели на него с благоговением и трепетом. И дело было не в его словах. Не в его истории, а в чем-то в нем самом, в чем-то мистическом и едва уловимом. Магия. Те, кто ранее отказали ему в глотке воды, сейчас с охотой угостили бы его всем самым лучшим со своих ферм, с радостью отдали бы ему своих мужей и сыновей в солдаты, или жен и дочерей, чтобы ублажать его. И это почтение только усилилось от следующих его слов.
– Вот вам, дорогие друзья, печальная история о том, как я оказался среди вас, – даже огонь и ветер затихли, чтобы услышать то, что последовало далее. – Как вы понимаете, я и есть сэр Парамор.
На этом он отбросил все еще мокрое тряпье, обволакивавшее его, и из огромной кучи, которая была незнакомцем, возник молодой, изящный и могучий воин с глазами цвета платины. Его лицо сильно отличалось от того замерзшего, с которым он говорил. И в конце, он снял отрубленную голову Дорсума, которая была насажена на правую руку воина, словно марионетка. Даже тогда мертвые уста волшебника продолжали двигаться благодаря тому, как устроились пальцы воина на костлявом нёбе и сухом языке. На протяжении всей ночи, на протяжении всей истории собравшиеся жители слушали марионетку, сделанную из головы мертвеца.
Голос старика исходил изо рта молодого воина, когда его пальцы двигали челюстью и языком.
– Поверьте ему, люди! Он величайший герой, что когда-либо жил.
Коричнево-черная жидкость стекала по предплечью Парамора.
Один только Гораций, ввалившийся в зал, был в ужасе от зрелища; кошмар не коснулся никого даже в меньшей мере.
Простой народ из Кюригской цитадели встали со своих стульев и с удивлением приблизились к возвышающемуся рыцарю и его ужасной марионетке. Они окружили его прямо, как дети из рассказа. Раздались крики, смешанные со стонами и выражениями слишком уж восторженными для человеческого языка:
– Научи нас, о сэр рыцарь! Веди нас, Парамор! Защити и спаси нас от врагов!
В центре сияющее солнце их обожания вытянуло свои окровавленные руки и обняло их.
– Конечно же, я спасу вас. Только следуйте за мной и будьте моими воинами, моими рыцарями!
– Мы умрем за тебя!
– Позволь умереть за тебя!
– Парамор! Парамор!
Восхищения перекрикивали порывы ветра и рычание
