море.
Все участники похода были ошарашены огромным водным пространством. Даже привыкшие к разливу своей реки, когда берега едва виднелись, здесь же рыбаки, сидевшие у весел, сразу же почувствовали, что тут не речная волна. Эта была гораздо сильнее и выше, и требовалось определенное усилие и сноровка. Сначала было трудно и неловко, ладья дергалась, тормозилась, но вскоре выправилась и пошла под парусами. Мачт было две, и прямые паруса надулись ветром. Стоящие на корме вахтенные держали правило крепко в руках. Они ориентировались по солнцу, как и советовал Шон. Он был опытным моряком и знал всё о течениях. Кроме того, выйдя в море, он как-то воспрял духом и даже помолодел. Здесь была его стихия, и путь к его родной земле, к дому. Помогая в выборе направления, он был постоянно в работе: то показывал, как надо ставить паруса, то как грести веслами, то где находиться пассажирам, чтобы волны не мочили их одежду.
В первое время Вера не только страдала от мокрой одежды, она еще и плохо переносила качку. Её тошнило, и она слабела. Пристроив в помещение на дне ладьи, Алексей ухаживал за женой и был рядом. Он волновался, как за её здоровье, так и за здоровье их ребенка, о котором ему сообщила Вера перед самым отплытием. Вначале Алексей растерялся, он не ожидал такого подарка, хотя и очень хотел, и предлагал остаться и родить среди гриферов, не подвергая себя и дитя опасности путешествия. Но Вера уговорила его, убедив, что ребенок еще так мал и ей не будет пока мешать в работе. И что он должен родиться уже на своей земле.
— Пойми, — заверяла она мужа, — пока его нет, пока он во мне и ему ничего не грозит. А если рожать здесь, то, как потом? Везти его такого кроху в море? И где нам здесь жить? Опять у Ёха? Что ты будешь делать, чем зарабатывать на жизнь?
Вопросов было много и в конце концов, Алексей согласился, да и Шон её поддержал, убеждая его, что Вера сможет перенести поход. А теперь он не отходил от мучавшейся от качки жены. Шон убеждал друга, что скоро она привыкнет, что организм адаптируется и ему незачем так волноваться.
— Твоя жена молодая сильная женщина, — с улыбкой хлопал он его по плечу, — вот увидишь, скоро поправится и будет ещё подгонять нас, мужиков.
Так и получилось. На третьи сутки после выхода в море, у Веры всё стабилизировалось и уже начала выходить на качающуюся палубу. Она с удовольствием смотрела вокруг и наслаждалась соленым морским воздухом и жарким солнцем.
— Всегда хотелось побывать на море, — смеялась она, глядя в ласковые глаза мужа, — Вот и случилось, только не в нашем мире. Там мне было недосуг. А ты бывал?
— Бывал, в студенческие времена. Ездили на Балтику, когда еще можно было.
Они стояли и смотрели на волны, качающие ладью, и радовались новым чувствам и новым впечатлениям. Даже в этом они были едины. Впереди их ждала другая жизнь, и они были к ней готовы.
Прошла неделя их трудного плаванья. Уже подходили к концу их запасы продовольствия и главное воды. К тому же начались ветра и портилась погода. Волны захлестывали через борта, и приходилось часто вычерпывать её со дна. Все помогали и все были молчаливы, понимая, что истерикой делу не поможешь. Шон был угрюм и зол и на вопросы не отвечал, только огрызался. Алексей понял, что тот не знает, куда им плыть, поэтому плыли просто по наитию, куда волна вынесет. Вера вновь начала страдать от качки, но уже в меньшей степени, просто от холода и мокрой погоды: некуда было ни спрятаться, ни согреться. Они изредка разводили в большом металлическом чане огонь для готовки тем и грелись и сушились. Ветер разносил искры, и они боялись пожара или задувал и гасил пламя. Все устали не только от тяжелого перехода, но и от неизвестности. Они находились в пути уже больше двух недель, а впереди было неясно, куда идти, куда пристать, чтобы пополнить хотя бы запасы пресной воды. Остатки её, в основном отдавали гребцам и Вере. Страдали все. И когда впередсмотрящий, прокричал с мачты, на которую время от времени кто-то влезал, что впереди земля, то все закричали от радости. Темная полоса уже виделась и остальным на ладье. Сильная приливная волна протащила их к берегу и, сбросив на песок, отхлынула. Мужчины соскочили в воду и протащили корабль еще немного вперед, чтобы закрепить от следующей волны, сбросив к тому же якорь. На небольшой лодке, которая была в комплекте, перевезли Веру и бурдюки под воду. Девушка впервые за много дней встала на твердую землю и даже заплакала. Она качнулась и прошла по песку нетвердым шагом. Алексей поддерживал её и улыбался.
— Ну, вот, опять слезы. Всё получилось. Мы уже на земле и пока не разведаем где мы, можешь отдохнуть.
Вскоре на берегу были развернуты палатки и уже готовился ужин. Рыбаки нашли родник и заполнили бурдюки водой. Кроме всего, они увидели, что вдали темнелся лес, а песчаный берег переходил в поле с высокими травами. Было тихо и тепло, пели полевые птицы, летали насекомые. Всё говорило о том, что это был не остров, как думали вначале, это была уже суша, материк, другая земля. Но та ли, к которой так стремился Шон, пока не знал никто. Разведку отложили на утро, а сейчас поужинав, все легли спать в палатках, наконец, не на качающейся мокрой палубе, а на твердой поверхности. Снаружи остались лишь сторожа, поддерживать огонь, перед которым сушились промокшие от морской воды вещи. Вера спокойно спала на плече мужа и уже совсем не боялась ни шторма, ни волны, ни унизительной тошноты, которая преследовала её всё это время. Хотя, как медик, она понимала, что это происходит и от беременности. И всё же твердая земля сейчас была для неё островком безопасности и хорошего самочувствия. Тем более что рядом её муж, любимый мужчина, сильный и нежный.
Проснувшись утром, она встала и прошла к спящему у костра рыбаку, толкнув его в плечо.
— Иди, поспи, — улыбнулась она, глядя в испуганные сонные глаза стража, — я подежурю и начну готовить завтрак.
Тот зевнул, качнул головой согласием и перебрался в палатку к храпевшим рыбакам, а Вера сходила по надобности и, умывшись, начала хлопотать у костра, заваривая кашу с оставшейся солониной. К моменту
