Но он не увидел ее. Харманы не было в комнате.
Герфегест поднялся на ложе. Прядь волос упала ему на глаза. Он поднял руку, чтобы водворить ее на надлежащее место, завернув за ухо. Но что-то помешало ему сделать это.
Герфегест посмотрел на свою руку. Цепь. Тончайшая цепь толщиной с волос. Каждое звено цепи величиной с горчичное зерно. Два маленьких колечка – ими с обеих сторон оканчивается цепь. Одно колечко на указательном пальце левой руки, другое – на указательном пальце правой. Колечки заперты на крохотные замки. Герфегест натянул цепь и попробовал порвать ее. Сталь, заговоренная Гамелинами. Тщетно.
Дурак, не знающий ни Искусств, ни Путей, никогда бы не поверил, что столь тонкую цепь не порвать. Неровен час он бы запряг в нее по двенадцать лошадей, а затем приказал конюшим погонять, да пободрее. А потом долго рассказывал бы подвыпившим гостям своего замка, как двадцать четыре лошади не сумели порвать цепь толщиной с волос…
Герфегест знавал таких простецов, не верящих в силу магий и заклинаний, – особенно много их было в Сармонтазаре. Но сам он таким простецом не был. После первой же яростной попытки сбросить оковы он отказался от мысли освободиться без вмешательства Харманы. Это ее рук дело. В этом не может быть сомнений.
Герфегест сдернул парчовое покрывало с ног – благо цепь была достаточно длинна и позволяла совершать многие движения почти свободно.
Пренеприятная догадка тотчас же подтвердилась: его ноги были скованы подобным же образом. И вновь непредставительные стальные кандалы были надеты на оба указательных пальца. Далеко не убежишь. Путь Стали, милостивые гиазиры!
Гамелины были большими мастерами на такие штуки. Ни порвать, ни сточить, ни разрезать. Более того! Насколько помнил Герфегест описания подобных пут, они не позволяли даже отгрызть скованные пальцы – цепь нарочно сообщала свою прочность членам узника. Магия властвует над материей в точности так же, как дух властвует над телом. Магию не победить клещами и ножом…
Герфегест осторожно встал с ложа и заглянул в соседние комнаты. Да, цепи позволяли ему сделать это. Но вот выйти в коридор, например, – извините. От ножных кандалов тянулась цепочка, исчезающая в полу под кроватью.
И в соседних комнатах Харманы тоже, разумеется, не было.
Сомнений не было: Хозяйка Дома Гамелинов заперла своего ночного ублажителя в клетке, словно норовистого ловчего сокола после окончания охоты. Она обманула его. Она посмеялась над ним и предала его, смешав с дерьмом опавшие лепестки Золотого Цветка.
– Будь ты проклята, Хозяйка Дома Гамелинов, – в сердцах прошептал Герфегест.
2
Вслед за кораблями Ганантахониоров, которые летели вперед все быстрее и быстрее, навстречу врагу лениво двинулись «Голубой Полумесяц» и файеланты Орнумхониоров.
Ганфала не спешил – пусть сначала Стагевд вцепится мертвой хваткой в корабли Ганантахониоров. Пусть завязнет как следует. А тогда свое веское слово скажет «темное пламя».
Во флоте мятежников торопливо закончили последние приготовления и наконец тоже двинулись вперед. Стагевд не видел причин упражняться во флотоводческом искусстве и военных хитростях. Поэтому его корабли, построенные в две линии, шли просто и безыскусно: все разом, слаженно ворочая десятками тысяч весел.
Мятежников было больше, их корабли не уступали кораблям южан. Хозяин Дома Гамелинов не сомневался в победе. Стагевда заботило только одно: как бы флот Ганфалы не разбежался раньше времени. Отлавливай их потом поодиночке по всему Синему Алустралу!
На правом фланге мятежного флота находились файеланты Эльм-Оров. Поэтому первым бой начал «Панцирный Тур».
Не боясь таранного удара южан, он быстро вырвался вперед и, развернувшись правым бортом, дал слаженный залп из пяти мощных стрелометов. Носовая фигура двухъярусного файеланта Ганантахониоров разлетелась в щепу. Еще одна десятилоктевая стрела, окованная медью, пробила смотровую башню. На палубу упало растерзанное тело впередсмотрящего. Первая кровь пролилась.
Поврежденный файелант продолжал упорно идти вперед. Вместе с ним к «Панцирному Туру» приблизились еще три корабля Ганантахониоров.
Без особой пользы осыпав его высокие, затянутые мокрыми кожами борта градом зажигательных стрел, южане врезались в лес весел, которыми ощетинился «Панцирный Тур».
Легкие файеланты Ганантахониоров накрепко застряли среди переломанных весел. Это означало лишь одно: отступить им уже не удастся. Победа или смерть.
«Смерть», – бесстрастно подумал Ганфала, наблюдая, как высокие корабли Эльм-Оров окружают немногочисленных южан со всех сторон. Зато не только правое крыло, но и центр боевого строя мятежников пришли в полное расстройство! У Стагевда было слишком много кораблей, чтобы они могли вступить в бой с Ганантахониорами одновременно. Но гонор и гордость Благородных Домов Алустрала влекут в бой всех: захватить богатый трофей, отличиться, заслужить похвалу отца, дяди, старшего брата. Ганантахониорам суждено погибнуть. Но свою роль они сыграли в полном соответствии с замыслом Надзирающего над Равновесием..
Потом Рыбий Пастырь перевел взгляд на «Черного Лебедя», который, возглавляя корабли Гамелинов и Лорчей, сейчас огибал кровавую свалку вокруг Ганантахониоров. Стагевд явно искал встречи с ним, Надзирающим над Равновесием.
Ганфала мог зваться кем угодно, но только не трусом. Его рука ударила в гонг трижды. Это означало, что «Голубой Полумесяц» вступает в бой. Это означало, что гребцам пришло время выложиться без остатка. Ибо это их последнее слово. Потом придет время говорить оружию.
«Голубой Полумесяц» и «Черный Лебедь» сходились нос в нос. На корабле Ганфалы не было огнетворительных труб. «Голубой Полумесяц» был назначен совсем другой судьбе.
Ваарнарк понял, что означает маневр «Голубого Полумесяца». И кормчие кораблей Дома Орнумхониоров тоже поняли это. Двадцать файелантов под стягами Синего Тунца усмирили свой бег, а семь, пропустив флагман вперед, повернули налево – туда, где скучились в абордажном бою звенящие сталью корабли Эльм-Оров.
«Голубой Полумесяц» и «Черный Лебедь» столкнулись на полной таранной скорости лоб в лоб.
Лебединая голова на таране флагмана Гамелинов была некогда заклята соитием Стагевда и Харманы, но с сегодняшней ночи оно утратило силу, ибо с Харманой пребывал Последний Конгетлар. Бивень «Голубого Полумесяца», выкованный из цельного слитка небесного железа под неусыпным бдением Ганфалы, сокрушил лебединую голову и она исчезла в роении тысяч раскаленных искр. Лучников «Черного Лебедя» обдало обжигающим фонтаном пара. Флагман Стагевда застонал от носа до лопастей рулевых весел, предчувствуя свою жестокую судьбу.
