Лошади заржали, послышались звуки хлыстов, пронзающих воздух, и ругань конюхов. С огромным трудом карета сдвинулась с места, и в ту минуту, когда я уже думала, что сейчас мы продолжим путь, странный шум заполнил пространство.
За стенами кареты раздались топот сотен копыт, вибрации от которого заставили содрогнуться стены деревянной коробки, свист и улюлюканье, а затем металлический лязг. Этот звук было невозможно ни с чем спутать — так звенят мечи, ударяясь друг о друга. Я замерла, пытаясь разобрать слова в потоке брани и воплей.
— Это разбойники из шайки Мурада, повелитель! — закричал незнакомый мне голос где-то совсем рядом с каретой.
Мои губы пересохли, я сжала челюсти и начала молиться, перебирая в памяти все молитвы, которые когда-либо слышала. На смену моим эротическим фантазиям пришел дикий животный страх.
— Госпожа, наденьте никаб! Эти люди не должны вас видеть! — Замфира, покопавшись в сундуке, протянула мне черный головной убор, который я машинально натянула на голову.
Как только тонкая ткань закрыла мое лицо, дверца кареты распахнулась, и я увидела злобный оскал могучего, как скала, мужчины во всем черном с огромным колпаком на голове, обвитым какими-то странными разноцветными бусами, нанизанными на нить из настоящих человеческих волос.
— Немедленно выходите! — рявкнул он нам и, обернувшись к кому-то, со смехом крикнул: — У нас тут богатый улов! Наложницы из гарема!
Затем этот неотесанный мужлан схватил за локоть Замфиру и силой вытащил ее на улицу, спустя мгновение такая же участь постигла и меня.
Картина, представшая перед моими глазами, заставила меня завыть от ужаса. Лужи крови, десятки убитых охранников, упавшие на землю и жалобно фырчащие лошади, стоны раненых бессмертных, тонущих в земляной и глиняной каше, и связанный падишах, из груди которого торчала длинная стрела.
Я невольно пошатнулась, голова начала кружиться, а перед глазами все поплыло. Служанка подхватила меня под локоть и удержала, прижав к себе.
Мой любимый был в сознании, но грязная тряпка, засунутая в рот, не давала ему возможности говорить. Четверо мужчин в черном удерживали его за руки и тело. Наш караван был окружен сотней вооруженных до зубов разбойников.
— Посмотри-ка, Мурад-эфенди, — зарычал тот самый мужчина, который вытащил нас из кареты, обращаясь к высокому и крепкому бандиту, лицо которого скрывала черная маска, — к нам в руки попал сам падишах и его наложницы. Выкупа хватит на то, чтобы основать свое собственное государство!
По долине разнесся звучный хохот бандитов.
— Доставьте их в укрытие и пошлите во дворец гонца с письмом, — ответил главарь, — я требую три сотни мешков, наполненных золотыми дирхамами за жизнь падишаха и его наложниц. Если к закату завтрашнего дня деньги не будут доставлены мне в это же место — я отрублю им головы. Выкуп должен привезти начальник царской охраны. Один. Без воинов.
Жуткий смех вновь пронзил тишину. Я смотрела в глаза Джахана и видела в них ярость. Не боль от стрелы, не страх, а именно животная дикая ярость, от которой у меня начали дрожать колени.
Удерживавшие повелителя мужчины перекинули его раненое тело через спину лошади и веревкой связали его руки и ноги ей под животом. Нас же с Замфирой затолкали обратно в карету.
— Что же с нами будет, госпожа? — дрожащим голосом спросила моя новая служанка.
— Первиз-бей привезет выкуп, и нас освободят. Тяжелая кара постигнет этих людей за содеянное, — сказала я, изо всех сил пытаясь поверить в свои же слова и вселить веру в испуганную до смерти девушку.
Карету сильно качнуло, и мы продолжили путь. Тревога за жизнь и здоровье повелителя сковала все мое существо. Я не могла думать ни о чем другом, кроме как о той ужасной острой стреле, которая пронзила его могучую грудь. Совсем не о таком отпуске я мечтала сегодня ночью.
Нас разбудили на рассвете, когда первые солнечные лучи только начали золотить верхушки деревьев. Почти всю ночь я не могла сомкнуть глаз, перебирая в мыслях молитвы и свои страхи, и лишь только закрыла отяжелевшие веки, как пришлось проснуться.
Мои глаза никак не могли свыкнуться с ярким утренним светом. Проведя почти сутки в темноте, я словно оказалась под палящими софитами и вспышками фотокамер.
Всю ночь меня и Замфиру продержали в каком-то подвале с крысами и муравьями. В носу до сих пор щекотало от запаха затхлой земли и сырости.
Молчаливый разбойник, скрывающий лицо за черной маской, вывел нас на улицу, где нам дали по чашке воды и ломтю хлеба. Замфира с жадностью набросилась на еду, а мне кусок в горло не лез. Все мои мысли были о раненом падишахе и о Первизе, который должен привезти выкуп.
Через несколько минут из низкого обветшалого дома, в котором нас держали, вышли двое мужчин с носилками, на которых, к своему ужасу, я узнала Джахана. Он лежал с закрытыми глазами и не шевелился. Мое сердце мгновенно выдало перебой и с шумом провалилось в желудок. Протяжный крик вырвался из моей груди.
— Джахан! — этот вопль обжег мое горло, на глаза тут же навернулись слезы. Я попыталась вырваться из цепких рук бандита, чтобы хотя бы коснуться тела повелителя и ощутить его тепло.
— Успокойся, хатун! — мужчина с силой дернул меня за руку, заставив остановиться. — Он спит! Мы обработали его рану и дали опия, чтобы он не чувствовал боли. Дворцовые лекари займутся им, когда мы получим выкуп.
Джахана уложили на деревянную повозку, застеленную соломой и запряженную парой гнедых, а нас с Замфирой затолкали обратно в карету, убранство которой изрядно пострадало. С крыши были сорваны золотые украшения и шахский герб, шелковую обивку стен тоже содрали, вместо кожи сиденья застелили грубой холщовой тканью.
— Госпожа, — как только закрылись дверцы кареты, моя помощница наклонилась ко мне и схватилась рукой за запястье, — что же с нами будет? Неужели Первиз-бей выполнит все условия разбойников? Это огромная сумма для нашей казны!
— Возьми себя в руки, Замфира, — твердо сказала я, в душе разделяя ее тревогу и опасения, — похищен падишах Персии и его беременная наложница. Неужели ты думаешь, что валиде, паши и визири, а также войсковые командиры и бессмертные дадут упасть с нашей головы хотя бы единому волоску? Эти люди жестоко расплатятся за свое злодеяние!
Я услышала легкий свист, затем скрип и почувствовала плавный толчок. Мы двинулись к месту передачи выкупа.
Всю дорогу мы ехали молча, вслушиваясь в звуки за стенами кареты. В узкие щели под потолком пробивались теплые солнечные лучи, и только по их яркости я могла ориентироваться во времени.
