– Не только строил, но и активно осуществлял. – Кулаки Весельчака непроизвольно сжались: – Он убил моего учителя, а потом…
– Вот-вот, – жестом Заффа остановил его. – Расскажи, пожалуйста, что именно произошло с Рангвальдом?
– Это случилось чуть больше года назад, в хастарском лесу, – заговорил Борланд. – Рангвальд учил нас не только искусству боя, но и некоторым духовным практикам. В ту ночь мы как раз приготовились к одному из таких занятий. В лес с Рангвальдом отправились я и еще один ученик – его звали Квилон. Мы дошли до залитой лунным светом поляны и стали готовиться к медитации. Неожиданно Квилон выхватил меч и пронзил им учителя, который стоял между нами. Я был шокирован. Думал, увиденное мне просто мерещится: мы ведь пили отвар из каких-то болотных трав. Но смерть Рангвальда была настоящей. А следующий удар Квилона пришелся уже по мне… – Борланд расстегнул ворот куртки и продемонстрировал Заффе с вампиром пересекавший горло длинный и толстый шрам: – Не знаю, как я сразу не умер там. Возможно, помог все тот же травяной отвар. Из горла моего хлестала кровь, но я бился на мечах с Квилоном над мертвым телом учителя. Даже в том состоянии я был сильнее его, но не мог решиться нанести последний удар: ведь Квилон был моим лучшим другом среди учеников Рангвальда. Потом он вдруг прошипел: «Лангмар не пощадит тебя. Ты отправишься вслед за Рангвальдом». Тут я и понял, что передо мной уже вовсе не Квилон, а мясная марионетка, за ниточки которой дергает этот гад. Это и помогло мне… сделать то, что я сделал. – Было заметно, что Борланду не очень-то приятно вспоминать об этой истории.
– То есть ты слышал о Лангмаре и раньше? – уточнил Заффа.
– В тех краях многие о нем слышали, – пожал плечами Борланд и сделал глоток вина. – То ведь была Хастария, приграничье. Не так далеко от Заболевшей земли. Лангмар крутился там очень давно и пытался наращивать свое влияние в обеих странах. В Хастарии это у него получалось чуть лучше – ведь ее города находятся гораздо ближе к руинам. И это очень не нравилось Рангвальду. Он собирался покончить с Лангмаром и его шайкой. Но не успел: черный первым нанес удар…
– Не думаешь ли ты, Борланд, – вкрадчиво произнес Заффа, – что убийство Рангвальда было лишь маскировкой, спектаклем? Тогда как на деле целью Лангмара являлся именно ты?
– Нет, конечно, – отрезал Борланд и вдруг замолчал, уставившись на кроваво-красное содержимое своего кубка. В вопросе, который только что задал Заффа, содержался ответ на другой вопрос – тот, что не давал Борланду покоя все эти месяцы. Да, в той истории с самого начала что-то было не так. Лангмару не было никакой нужды преследовать Борланда после того, как погасла звезда Рангвальда, – но, тем не менее, он это делал. Колдун мог позволить себе не бояться ни мести, ни лишнего свидетеля: Борланд попросту был для него слишком мелкой сошкой. Выходит, Заффа прав, и это Рангвальд был тем самым ненужным свидетелем, а главной мишенью являлся парень из Альфенрока?
И еще… Перед глазами полыхнула яркая вспышка, и Борланд погрузился в океан собственных тайных воспоминаний. Той информации, что когда-то, миновав область чистого разума, осела в укромных уголках подсознания…
Все началось еще в Альфенроке. Да, еще до того, как он стал разбойником. Причем – совсем незадолго до этого. Борланд увидел сон, в котором какая-то женщина – уж не Занзара ли это была? – предупреждала его об опасности, что угрожает ему, если он незамедлительно не покинет деревню. Весельчак вскоре забыл об этом и, уж конечно, не думал он ни о каких знамениях, когда уходил с бандитами в лес.
Сейчас Борланд вспомнил. И сразу понял, что его тогдашний поступок был продиктован вовсе не юношеской тягой к приключениям, а подсознательным желанием спастись. Понял он также и то, кем были те странные люди в черном, интересовавшиеся им на следующий день после того, как Весельчак ушел из дома. Несомненно, то Лангмар подослал убийц: он знал, что Борланд когда-нибудь сможет ему помешать.
Еще один похожий эпизод случился в ночь, когда погиб Рангвальд…
Борланд лежал на сплетенной из травы циновке в лесной хижине престарелого целителя. Пол был залит кровью. Весельчак находился в бессознательном состоянии и не мог слышать, что говорит Элнор. Старик уже зашил костяной иглой ужасную рану на шее воина и теперь смазывал шов целебной мазью, напевая исцеляющие магические песни. Закончив, Элнор подошел к столу, налил себе вина и заговорил – вроде бы сам с собой, но обращаясь при этом к Борланду:
– Страшная сила охотится за тобой, парень. Могучая, древняя. Древнее, чем этот лес. Тролль болотный, да если они сейчас ворвутся сюда, я ничем не сумею тебе помочь, и мы оба умрем. Не знаю, сможешь ли ты спастись. Но ты должен! – внезапно громко выкрикнул старик. Борланд слабо застонал, и отшельник, опомнившись, тут же понизил голос: – Ты нужен этой земле, парень. Не так, как сын бывает нужен матери, а муж – любящей жене. Ты – словно стержень, на который это все должно быть нанизано. Как детская пирамидка…
Борланд провел в хижине знахаря еще неделю. Даже в очень умелых руках оправиться после такого серьезного ранения было совсем не легким делом. Но ни разу за все это время старик не заговаривал с ним о том, о чем говорил в ту первую страшную ночь.
Его слова Борланд вспомнил только сейчас, сидя за столом в таверне «Торба старого дурня».
Сколько их было – этих маленьких знаков, указывавших на то, что он, Борланд, не просто галантный головорез из арканских лесов, а избранный герой, чья судьба была предрешена задолго до его рождения? Глядя в прошлое сквозь призму того, что он узнал в последние дни, Весельчак понял, что вся его жизнь состояла из таких знаков, и даже то, как она протекала, было одним гигантским намеком как раз на такой расклад.
С одной стороны, постоянный риск быть убитым, преследование злобного колдуна, за которым стояли изначальные стихии Мрака и Хаоса. С другой же – феноменальная везучесть, позволявшая остаться в живых даже в самых жутких ситуациях. Взять хотя бы ту проклятую ночь в Хастарии. Он же хотел пойти совсем в другую сторону, в Хаддар, но заблудился – и в итоге рухнул к ногам собиравшего хворост лесного знахаря Элнора. В противном случае Борланд скончался бы от потери крови или пал жертвой сбежавшихся на ее запах ночных тварей.
Или биланский склеп… Он ведь умер тогда, сраженный гибельным воем Архун-Коллака, и душа его уже направлялась на небеса. Но именно в этот миг в усыпальницу ворвались маги Лой и Даргор – те самые, что считали его убийцей их учителя Эрлангуса. Дзерг перестал выть, а потом и вовсе был убит, что и позволило Борланду вернуться к жизни.
