— Видел я твои дела. Ты это чего на бутыль-то наступил?
Изобретатель на мгновение задумался.
— У меня творческий кризис. Едва ты уехал, я понял, что больше ничего не могу придумать. Представляешь, каково это?! Жизнь потеряла для меня всякий смысл.
— А женщины?
— Ты предлагаешь придумать самодвижущуюся куклу или такую, что можно будет надувать, когда это необходимо? — удивленно спросил мастер.
Прохор, хрустящий сухарями, что всегда имели место быть в котомке, подавился и закашлялся.
— Я подобного не говорил. Это твоя идея. Вообще-то, я просто намекнул тебе на женское общество. Бабы, как известно, могут подбросить много идей. Правда, большинство из них полны абсурда, но все же. Ладно, забудь. Я к тебе чего пришел… Предлагаю тебе развеяться и малость попутешествовать за счет королевской казны.
Мастер задумался. Он отошел от окна и сел рядом с шутом.
— Заманчивое предложение.
— А по возвращении у тебя будет, чем заняться. Надо что-то придумать с твоим электричеством. Негоже, что оно все время светит. Спать мешает.
— Я его буду на мельнице отсоединять с первыми петухами, сойдет?
Теперь задумался Прохор, что-то прикидывая в уме.
— Не подходит. А если гроза? Из-за туч солнца не видно. Так и будешь целый день носиться туда-сюда? Надо что-то такое придумать в самих комнатах. Своеобразный засов: открыл — есть, закрыл — нет. Смекаешь?
Изобретатель спрыгнул на пол и схватил лист бумаги. Выудив из кармана штанов писало, Даниэль принялся что-то чертить и меньше чем через минуты довольно потер ладони.
— Все готово. Это — включатель! — и он гордо указал на свой рисунок. — Ничего сложного.
— Все гениальное — просто, а ты говоришь творческий кризис, — Прохор похлопал друга по плечу. — Ну так что, отправишься со мной?
Мастер посмотрел на шута.
— А у меня есть выбор?
— Вообще-то нет. Пойдем в таверну, я тебя посвящу в свои планы. И найми домработницу, развел бардак!
— Ага, где я тебе денег возьму? Ей платить надо. Я и так из своего кармана выплачиваю мельнику, чтобы он за механизмами присматривал. И помощнику тоже, а мне бы не помешало еще несколько.
Прохор слез со стола.
— Уладим финансовую сторону этого вопроса. Верь мне.
Даниэль пожал плечами, накинул на плечи куртку, что валялась на полу, погасил свет, выкрутив стеклянный шар, и вместе с Прохором покинул свое жилище.
Жизнь в городе шла полным ходом: кузнец ковал, прачки стирали, пекари месили тесто и выпекали хлеба, дети носились шумными ватагами по улицам. В общем, все занимались своими обычными делами.
Два друга прошли через рыночную площадь и проходными дворами добрались до таверны, где собирались перекусить в тишине. В это время трапезный зал пустовал. Народ тут собирался ближе к вечеру, исключение составляли только ярмарочные дни. Тогда тут собираются постояльцы, снимающие комнаты, но до ближайших торгов еще долго, поэтому Прохор надеялся на отсутствие какого-либо общества.
Зайдя внутрь, шут убедился, что угадал. Таверна пустовала. Всего две лампы освещали внутреннее убранство зала. Сам хозяин заведения сидел за стойкой и протирал полотенцем кружки.
— Мое почтение, Йохан! — поздоровался весельчак, указав на свой столик.
— Угу, — буркнул мастер.
Трактирщик оторвался от своего занятия и коротко кивнул.
— Приветствую вас, господа. Мадлен, у нас еще посетители!
Прохор всмотрелся во мрак заведения и обнаружил за дальним столиком еще одного гостя, что спал, уронив голову на руки. И, судя по большому павлиньему перу, что торчало из берета спящего, он хорошо знаком шуту. Тот подошел поближе и, чтобы убедиться в своем предположении, поднял голову пьянчуги за чуб, выбивающийся из-под головного убора.
— Да вы издеваетесь! — воскликнул Прохор, узрев мертвецки пьяного писаря. — Ты-то когда успел?! С утра же нормальный был! Давно он такой? — обратился балагур к хозяину таверны.
Йохан хмыкнул.
— Да и часу не прошло. Слабеньким оказался, с одной кружки пива чуть под стол не сполз. Чего с ним делать — ума не приложу. А вы-то чего посреди дня заявились?
— Отведать твоей свининки, запеченной с чесноком, грибочков, да картошечки с солеными огурчиками. А то, знаешь ли, изжога от омаров и ананасов из королевской кухни замучила, — подмигнул ему Прохор и поднырнул под руку Фрэда, жестом подзывая мастера. — На троих приготовь, будь так любезен, а об этом горемыке не беспокойся, я за ним присмотрю. И еще, попроси свою драгоценную супругу приготовить для нашего друга «вырви глаз», и пусть порожнюю бадью принесет.
— Как пожелаете, — пожал плечами толстяк.
Уже через несколько минут летописец был абсолютно трезв, и за обе щеки уплетал вчерашние щи, что ему преподнес хозяин таверны совершенно бесплатно, все равно выливать собирался. А спустя полчаса (шут засекал) подоспел и основной заказ.
Плеснув в кружки эля, шут закинул в рот кусок мяса и, пережевывая, сказал.
— Я собрал вас здесь, за этим столом, чтобы сообщить — следующее: мы отправляемся на Западный рубеж. Там что-то стряслось, и я, как самый-самый, уполномочен с этим разобраться.
Писарь округлил глаза, выуживая из плошки маринованный опенок.
— А меня это каким боком касается?
— Правым, — уточнил Прохор. — А кто мои подвиги записывать будет? Мы теперь с тобой неразрывно связаны, как братья Гримс. Слыхал про таких?
— Угу, — буркнул Фрэд. — Честно говоря, мне уже боязно. Я с тобой два раза ходил и оба меня чуть не убили. Кстати, мастер, ты мотай на ус — с шутом связываться себе дороже!
Весельчак глотнул молока и утер губы.
— Ты мне изобретателя не стращай. Без него все равно никак, а потом — не убили же! Я тебя оба раза спас. Ты мне должен. Ладно, закрыли этот вопрос. Пункт второй, — Прохор повернулся к Даниэлю, колдующим над капустой. — У тебя летающий пузырь в исправном состоянии?
— Ага, — ответил тот. — А на кой он тебе?
— Ты хочешь в такую даль в повозке трястись? — весельчак прислонился к стене. — Да ни одна уважающая себя кобыла не переживет этой дороги, сдохнет. Тем более что так оно интереснее. Заодно карту подправишь, да и писарю я обещал, что как-нибудь покажу ему город с высоты птичьего полета.
Тут Фрэд прервал свою трапезу.
— Я, кажется, передумал…
— Поздно, уже оплачено, — потряс Прохором тяжелым кошелем, что достал и вновь спрятал за пазуху.
— А что там случилось-то? — поинтересовался изобретатель, отодвигая пустую тарелку и расслабляя завязки на штанах.
— Странная история. Как утверждает гонец, на прибрежный город раз в неделю наступает туман с моря, а когда марево рассевается, то все, что остается на берегу исчезает. Улов, как правило. Некоторые утверждают, что это морской бог дань берет.
