Размашистым движением император смахнул со стола тарелки и горшки.
– Но… – пробормотал медик, переждав грохот. – Я же пьян… Давайте завтра, в операционной, как положено… или еще лучше – послезавтра, я ведь с похмелья никакой буду…
– Не будет никакого послезавтра, Влад, – отрезал император. – Потому что завтра нападут сюрки, или сидхи, или еще кто-нибудь, тебе оторвет руку огненным шаром, а потом у мальца все сгниет! Сам же орал – «гангрена, гангрена»! Ты врач или где?
– Давайте хотя бы пройдем в операционную госпиталя, – сказал Владислав.
Секундная заминка, и Крон понял, что в госпиталь Искандер идти не хочет. Конечно, ведь в этом случае завтра весь лагерь будет болтать о члене имперского мага.
– Какая разница, где? Ложись, Крон! – приказал император.
Маг, не говоря ни слова, растянулся на столе, смахнул ногой уцелевший кувшин.
Дрожащий голос:
– Пошлите кого-нибудь ко мне в госпиталь за нитками, Искандер. Мало отрезать, надо потом зашить. Еще нужны иглы, мел и стрептоцид, пусть смешают порошок… Да я сейчас напишу…
– Пиши!
Перо царапает, рвет бумагу. Разводы на почерневшем от копоти потолке напоминают волны пепельного моря…
– И, если найдут кого-нибудь из магов – пусть приведут сюда, немедленно. Где это видано, чтобы пациент сам над собой колдовал во время операции…
Тяжелые шаги, набойки на каблуках цокают по каменному полу.
– Ординарец!
Прыгающий в руках хирурга нож.
– Крон, я сделаю продольный разрез, – Владислав бледен, но голос твердый. Лишь бы руки у него оказались такими же твердыми, как голос. – Я не могу сделать полноценное обрезание из-за риска несостоятельности швов, понимаешь? И мне будет нужна твоя помощь. У тебя в препуциальном мешке гной, инфекция. Нужно сначала вскрыть его, вылечить инфекцию, а потом уже делать циркумзицию. Я посыплю рану порошком, но боюсь, что этого будет мало…
Да он вообще трезв, как стеклышко! Или протрезвел от ужаса…
– А Искандер ведь потребует все и сразу. Когда я скажу, ты бросишь себе на головку члена самое мощное дезинфицирующее заклинание, которое знаешь. Или, – голос хирурга угас. – Ты таких заклинаний не знаешь?
– Знаю, Влад. Я боевой маг…
– Хлебни водки, и полей мне на руки. Примитивная дезинфекция… А потом начнем. Держись, будет больно все равно… А когда я скажу, применишь очищающее заклинание.
Водка здесь не поможет. Мне не удержать и маску, и обезболивающее, и дезинфицирующее заклинание – Кольцо Осмога, что ли, применить… Я ведь тоже пьян.
Крон сел, полил из бутылки на подставленные руки. Владислав привычно оглаживал свою левую кисть правой, потом наоборот. Глядя, как двигаются руки врача, Крон вдруг понял, что эта жуткая задумка Искандера имеет шансы на успех. Маг понимал, к чему может привести операция в таких условиях.
Но Владислав был лучшим хирургом армии Мандры.
– Будь добр, плехни и на нож… Да, на ручку тоже… Не жалей водки…
Крон бросил опустевшую бутыль. Она обиженно звякнула и загрохотала, откатываясь в дальний угол зала. Маг лег на спину, закрыл лицо рукой. Собрался с силами и бросил обезболивающее заклинание. То ли заклинание ему очень удалось, то ли сыграла свое водка. Крон перестал чувствовать себя ниже пояса.
– Больно?
– Нормально…
Шаги. Голос Искандера:
– Вот нитки, какой-то шестой шелк… А все твои маги ушли на блядки, в лагере никого нет.
– Тогда подержи пока нитки, Искандер… Нет, упаковку не открывай…
Прикосновение к руке – император хотел посмотреть на лицо своего мага. Кажется, он тоже сообразил наконец, чем рискует.
– Отвяжись, Сандро, – прохрипел Крон.
Император отпустил его руку, но не отошел, остался рядом с ним. Маг слышал его дыхание и сопение Владислава на дальнем конце стола.
А у нашего хирурга астма… Да, он уже не мальчик, чтобы носиться по полям… Сколько же ему лет?
Какую ерунду ты думаешь, Хёгни…
– Нормально?
Голос доносится совсем уж издалека.
– Да. Быстрее, Владислав… Долго мне не удержаться…
– Бросай заклинание… Крон? Ты меня слышишь?
Напряжение всех каналов… Где взять Чи? Воздух вокруг затхлый, душный, неживой… Но немного жизни в нем еще есть…
И РАЗ!
Мир исчезает во мраке. Отзвуки голосов.
… с бородкой или без…
… ты тут еще крестиком начни вышивать…
Свет. Боль. Нет, не боль, а
БОООЛЬ!
При родах и хуже бывает…
Но быстрее проходит… Я потом месяц ковылял, как раненный в жопу…
Но операция удалась. Значит, люди и большие кошки не так уж сильно отличаются друг от друга внутри…
По крайней мере, не устройством этого органа…
Лицо Искандера.
– Теперь ты меня трахнешь?
– Трахну, трахну… И вообще, я давно мечтал, чтобы ты отсосал мне…
– Говно вопрос…
Что-то звякает, голос Владислава:
– Искандер, это же операция. Серьезная операция. Дай парню хотя бы две недели, пока заживут швы… Ты же погубишь его…
– Да хоть месяц, если надо… Но отсосать-то можно ему?
Утомленное лицо медика, на котором вспыхивает и гаснет улыбка.
– Не надо, – проговорил Владислав. – Знаешь, как убивают ящеры, что водятся в Мертвой пустыне? Они кусают жертву, и она умирает. Хотя эти ящеры и не вырабатывают яда… Просто они никогда не чистят зубы.
Весь мир исчез за плечом Искандера в потертом кожаном доспехе – император наклонился, чтобы обнять Крона. Ощущение объятий, крепких, но осторожных.
– Я подожду, что ж.
А ведь он тебя любит, – подумала Энедика. – Любит…
Но подумала она очень тихо.
Так, чтобы маг не услышал.
А громко она подумала вот что:
Давай немного передохнем, Крон. Это было так… мучительно…
Хорошо…
Четверка огромных пауков, запряженных цугом, слаженно работала лапами. Ринке подумал, что со стороны их повозка, которой правила Мать Рябина, должна напоминать комок лягушачьей икры, которую тянет за собой скользящая по глади пруда водомерка. Время от времени богиня вытягивала по черным спинам длинным прутом. Ринке изумляло, как Мать Рябина вообще может вытворять нечто подобное, с кандалами-то на руках, но, видимо, за столетия богиня научилась многому. Звон ее кандалов и цепей, из которой была сплетена упряжь для пауков, сливался в одну мрачную мелодию, резкую и ритмичную. Над головой эльфа мелькали ветви чудовищных деревьев – или же это были лапы невиданных существ? – иногда в просветах показывались звезды, расположенные совсем иначе, чем Ринке привык видеть.
