– Ты упоминала о песне, из-за которой соединила овраг, – бросила богиня через плечо. – Может, ты споешь ее для меня?
Эльф покосился на Карину. Вряд ли ведьме хотелось петь. Мандреченка вцепилась в борт повозки, как Ринке, и сосредоточенно смотрела перед собой. Мать Рябина вернулась бы за ней, если бы ведьма вывалилась на дорогу. Но смогла бы богиня найти ее в кромешной тьме? Даже Ринке вовсе не горел желанием сводить знакомство с обитателями этого странного пространства, по которому они мчались. Эльф догадывался, где они едут, да и Карина тоже. Духи эльфийских воинов очень обрадовались бы, повстречав живую мандреченку в своем царстве!
Однако Карина глубоко вздохнула и запела. Ринке не смог бы сказать, сколько времени прошло в этой безумной скачке, час, день или сто лет. Эльфу казалось, что простенькая песня из шести куплетов превратилась в бесконечную сагу, вроде той, которую, по преданиям, шепчут друг другу звезды в небе. Но когда ведьма пропела заключительные строки:
Но нельзя рябине
К дубу перебраться…
Знать, ей, сиротине.
Век одной качаться, —
Мать Рябина натянула вожжи и закричала на пауков. Твари остановились.
– Мы на месте, – сказала богиня.
Ринке спрыгнул первым, обнял Мать Рябину за талию и поставил на землю. Затем эльф помог спуститься ведьме. Прикосновение рук Ринке, крепких и сильных, вывело Карину из оцепенения, в которое она погрузилась во время путешествия. Мать Рябина, гремя цепями и шаркая ногами, привязывала пауков к подобию гигантской коновязи. Ринке огляделся. Когда его глаза привыкли к рассеянному полумраку, эльф понял, что они стоят у покосившейся избы. В черноту выбитой двери вели три ступеньки, белевшие в темноте, как оскаленные зубы. Богиня решительно поднялась по ним.
– Прошу, – сказала она.
– Мне будет нужен свет, – сказала ведьма. – Или здесь нельзя…
– Можно. Ринке, посвети, – отвечала Мать Рябина.
Сидх прищелкнул пальцами, и алый магический шар заплясал у них над головами. Ринке и Карина последовали за богиней. «Вот она какая, кузница Аулэ», подумал Ринке, на миг задержавшись на пороге. У него захватило дух. Никогда, даже в самых раскованных мечтах, эльф не думал, что ему доведется посетить мастерскую павшего бога. Мандреченка, чуждая торжественности момента, легонько подтолкнула Ринке в спину. Он прошел внутрь.
Внутри кузница оказалась меньше, чем казалась снаружи. На земляном полу валялся металлический хлам – обломки пластин и стержней, железный пёк. Ведьма с задумчивым интересом посмотрела на покрытый пылью и паутиной кулачковый механизм, когда-то нагнетавший меха. Хозяин кузницы пользовался водяным колесом для того, чтобы качать воздух в горн. Благодаря этому температура в печи была выше, чем при ручном качании мехов, а кузнец заодно избавлялся от необходимости почти каждый день остужать печь и очищать ее от блума – спекшейся смеси железа и шлака. Отец Карины, услышав об изобретении сидхов, покумекал вместе с братом и установил в своей кузнице похожий механизм. Через неделю, когда Василий уже подумывал о том, чтобы усовершенствовать и молот, в станицу приехали княжьи слуги. Водяное колесо из кузницы забрали, а отцу ведьмы прописали пятьдесят плетей – за то, что раньше не изобрел, и за то, что от господского ока утаил. Василий неделю отлеживался, месяц пил, и больше на новаторство его не тянуло.
На стенах кузницы и приколоченных полках висели и лежали инструменты, при виде которых Карина восхищенно ахнула. Помимо знакомых с детства клещей, зубил и бородков, ведьма обнаружила гвоздильни, подсеки, обжимки, подкладки, штампы, напильники, тиски и круговые точила. Под башмаками Ринке что-то хрустнуло.
– Смотрите под ноги, братец не отличался аккуратностью, – сказала Мать Рябина.
Словно в ответ на ее слова, Ринке тихо ойкнул и закрутился на месте. Карина обернулась и увидела, как он вытаскивает из подошвы длинный и тонкий гвоздь.
– Не выбрасывай, – произнесла мандреченка. – Пригодится.
Ведьма двинулась дальше, запнулась об огромный молот и чуть не упала. Рядом валялся огромный кожаный фартук, прожженный в нескольких местах и потрескавшийся от жары. Очевидно, мастера отвлекли в разгар работы. Хозяин кузницы выбежал из нее в спешке, только пригасив горн, – и больше уже никогда не вернулся. Карина, эльф и богиня остановились подле наковальни, на роге которой лежало позабытое зубило из очень темного металла.
– Похоже, – сказал Ринке, глянув на руну на ручке, – это зубило закалено в крови дракона…. Оно нам подойдет?
Карина хмыкнула, неопределенно пожала плечами:
– Можно конечно, попробовать перерубить зубилом цепи, соединяющие кандалы. Но тогда железные браслеты все равно останутся на Матери Рябине.
Ведьма махнула рукой, указывая на стену, увешанную инструментом, и добавила:
– В любом случае, в кандалах вы отсюда не уйдете. Даже если зубило сломается, тут найдется чем перепилить дужки замков…
– Твои слова бы да Мелькору в ушки, – ответила богиня.
– Согни гвоздик под прямым углом, – попросила Карина эльфа. – Короткая часть должна быть чуть больше линии.[10]
Ринке закрепил тиски на наковальне, зажал в них гвоздь так, что свободным оставался лишь небольшой заостренный кончик. Оглядевшись в поисках необходимого инструмента, эльф поднял молот и начал осторожно постукивать по гвоздю.
– Положите руки на наковальню, – обратилась ведьма к Матери Рябине. – Ладонями вовнутрь.
Богиня повиновалась.
– Ринке, завесь шар ровно над нами, – попросила Карина эльфа.
Тот передвинул источник света. Ведьма нагнулась, рассматривая скважину замка, запиравшего браслет на левом запястье. Мать Рябина наблюдала за мандреченкой, затаив дыхание. Карина сморщилась – от времени скважина забилась грязью.
Раздалось короткое «бздынь», свидетельствующее о том, что гвоздь сломался – видимо, ржавчина источила его изнутри. Ринке почувствовал, что у него пересохло в горле. Ладони, наоборот, мгновенно вспотели.
– Ничего страшного. Тут на полу навалом таких же. Найди другой гвоздь, – сказала ведьма. – А этот обломок отдай мне.
Ринке высвободил гвоздь из тисков, протянул его мандреченке. Эльф разделил свой шар на два, один из которых оставил над наковальней, а второй завесил у себя над головой. Ринке начал обходить кузницу в поисках подходящей заготовки. Ведьма тем временем очень осторожно выковыривала грязь из скважины обломком гвоздя. Ринке нашел длинный моток мифриловой проволоки – очевидно, кузнец собирался ковать кольчугу. Эльф перетащил моток на наковальню, ударил по проволоке зубилом, отрубая кусочек. Закаленная в крови дракона сталь выдала россыпь искр, но выдержала. Ринке зажал проволоку в тисках. Затем обтер ладони об штаны, снова взялся за молот и, глубоко вздохнув, попробовал снова. На этот раз у него получился вполне сносный крючок.
