Кирбит так и уставился на них, в глазах его горело желание схватить вещицы. А Лён со смешанным чувством опасения и острого интереса смотрел на своего врага. Сможет ли Кирбит взять их? А, если сможет, как их отнять обратно? В какой-то миг он почувствовал, что способен из-за этих вещей ударить демона мечом, что даже Жребий не остановит его.
Кирбит оторвался от жадного созерцания вещей и поднял глаза на Лёна. Возбуждение настолько охватило обоих, что руки их невольно пробрались к оружию.
— Зачем тебе эти вещи, Кирбит? — спросил Лён. — Что ты будешь с ними делать?
— А тебе зачем? — пробурчал тот, и хищный огонь словно угас в его глазах. — Что ТЫ будешь с ними делать?
Лён замолчал и откинулся. Он видел в действии и зеркальце, и дудочку, и знал большую силу, что заключена в них. Вручать эту мощь Лембистору нельзя ни в коем случае.
— Так, что же делают колокольчик, камушек и гребешок? — спросил Лён.
— Понятия не имею. — буркнул демон. — Мы так и будем тут сидеть? Мне начинает надоедать этот поиск.
— Да что ты? — усмехнулся Лён. — Быть в теле так плохо?
— Вот именно что хорошо. — оскалился в улыбке демон. — Поэтому давай действовать, а не валяться на плаще, как индийский набоб в гареме. Откуда я знаю про набоба? Вот удивительно! Что ещё вернёт мне память?
Со лживым смехом он вскочил с земли и направился к своему коню, который мирно щипал траву и старался держать поближе к караковой кобыле. Эта дама нравилась обоим жеребцам — и долберову Каурке, и сивому Кирбита. Характер у неё был добрый и ласковый — не то, что у её хозяина, пана Квитункового. Она легко признала Лёна новым хозяином и охотно позволяла о себе заботиться.
— Ну что? — бодро спросил Кирбит, вскакивая в седло. — Куда двинем стопы наши? Есть соображения? Мне не терпится увидеть негодяя, которого ты мне обещал. Смотри, Лён, на этот раз срыва быть не должно. Этот поиск должен быть последним.
— Никто тебе не препятствовал взять Сарантору или Лазаря. — с насмешкой ответил тот. — Тебе всё на блюде поднеси, да мёдом подсласти. Чего упустил его величество? Ты мажешь раз за разом, Лембистор.
Тот словно подавился, оттого, что его впервые за всё время путешествия назвали настоящим именем.
— Что-то мне больше нравится быть Кирбитом. — пробормотал он. — Я всё думаю: откуда я знаю его и его предков? Не придумал же я, в самом деле, эту историю про Огненную Саламандру? Хотя, сначала мне казалось, что придумал.
Он нахмурил брови и тронул повод, разворачивая коня. А Лён смотрел на него со странным чувством досады и любопытства: никак он не мог понять, когда демон тешится обманом, а когда говорит серьёзно. Возможно, и история про воспоминания у Орорума тоже фальшивка. Может, и было что, а остальное демон напридумывал. Да ведь сделал это так ловко, что Лён заслушался и невольно поверил этому плавному голосу.
Он достал из сумки зеркальце и стал поворачиваться по сторонам, ожидая, в каком направлении оно вспыхнет. В тёмном ободке зажёгся яркий свет, а в следующий момент показалось видение: высокий замок на горе. Мрачное сооружение, похожее на множество копий, устремившихся в укрытое тучами небо. Было это очень похоже на Сидмур, но даже отсюда ощущалось, что этот замок гораздо больше того укрепления, которое соорудил когда-то демон на маленьком островке среди безжизненного лимба.
Лён невольно вспомнил страшную мощь демона-дракона, который тогда творил такие магические вещи, каких с тех пор не видел он от Лембистора, в каких бы обличиях тот ему ни являлся. Подумалось вдруг, что зря он так успокоился при виде того, как мало теперь может демон. Он лишён тела, но не ума, не коварства и не памяти. Не мог Лембистор забыть и простить ни боя в небе Сидмура, ни возвращения в лимб, ни своих дальнейших неудач. Ведь единственным его врагом был и остаётся Лён. Что за судьба всё время перекрещивает их пути, так что один не может оторваться от другого?
— Вот это и есть наша цель? — спросил Кирбит, заглядывая в зеркальце через плечо своего спутника, для чего он приблизился на своей лошади совсем близко.
— Не касайся меня, Лембистор. — сказал Лён, отстраняя его рукой. — Я знаю твоё коварство — ты стремишься завладеть волшебными вещами. Пока мы в поиске, я бессилен навредить тебе, но могу наложить своё охранное заклятие.
С этими словами он обвёл вокруг себя и своей лошади рукой и произнёс слова, от которых в воздухе защёлкали искры и запахло озоном. Этому фокусу научила его Фифендра.
— Не сунься ко мне, Лембистор, — руки оторвёт. — предупредил он демона.
— Надо же, сколько я демонстрировал раскаяния в своих поступках, сколько делал вам добра. — расстроился тот. — А ты так злопамятен, так непримирим.
— Слова, слова. — пробормотал Лён, резко посылая свою лошадь туда, куда указало зеркальце.
— Да, я был драконом! — прокричал демон, едва поспевая за ним. — Это было то единственное тело, которое мне удалось добыть в те времена, когда я прозябал в лимбе — ни живой, и ни мёртвый. Огненный дракон из мира Унгалинг, который есть чудовищный сон лимба. Это сам ад, в котором, помимо огненных драконов, живут чудовища — жажлоки и сквабары. Ты помнишь сквабаров — чудовищную помесь медведей и драконов? Так вот, жажлоки ещё хуже — их невозможно убить, пока они дышат отравой Унгалинга. Тому же, кто сумеет укротить их, они становятся самыми преданными стражниками на охране любого сокровища. А сквабары, будучи убитыми во внешнем мире, снова переносятся на Унгалинг. Вот дракон и был тем единственным существом, что внял моим страданиям и согласился дать мне своё тело. Так я стал драконом-оборотнем, переняв от этого экзотического существа не только его злобу и ярость, но и его магию. Благодаря ему я перебрался в живой мир и покорил его. Это был Сидмур. Лишь магическая сила подлинного сына Джавайна способна перебросить тварей Унгалинга в живые миры.
Лён прервал быстрый ход своей караковой кобылы и обернулся к бормочущему демону.
— Что ты знаешь про Джавайн?! — воскликнул он, поражённый той мыслью, что демон в своём скитании среди смертоносных миров, может знать куда больше него, дивоярца.
— Джавайн — это город, покинутый эльфами много-много лет назад. — признался демон, устрашённый огнём в глазах своего спутника.
— Но разве Джавайн и Дивояр не одно и то же?!
— О, нет! — засмеялся демон. — Джавайн и Дивояр совсем не одно и то же. Разве ты сам не понял? Как ты недогадлив, дивоярец! Спроси свой Перстень — пусть Гранитэль ответит. Вся древняя нечисть помнит Джавайн — не Дивояр! Дивояр лишь город людей-магов, и возник он совсем не столь давно — несколько десятков тысячелетий. А Джавайн уже тогда был покинут своими обитателями.
