Набрав воздуха в грудь, я быстро-быстро, пока не перебили, объяснил ему, в чем он неправ, в чем неправы все они.
— Важна свобода воли и ума. Возможно, оставив свои попытки вернуться, мы, наконец, сможем начать новую жизнь. Я же хочу начать её, освободив нас от влияния метки. Но не валяться при этом трупом, не видя даже…
— Нет! — перебил меня мой деспот-родитель. — Я не намерен так рисковать. Смирись! Максимум три года, совсем небольшой срок по меркам нашей жизни. Потом ты вполне вернешь светлую голову на плечи, и займешься своими глупостями. А у нас появится надежда.
Он указал мне на дверь. Спорить не было смысла. Он и в самом деле способен отдать её Орсу, чей легкий интерес к ней я видел и раньше. Метка разожжет его в свой лживый огонь страсти ради призрачной надежды драконов.
Идиоты.
— Когда-то ты ещё будешь меня благодарить, мой мальчик, — прилетело в спину. Если не слышать смысла — прозвучало как удар.
Что ж. Надеюсь, до вечера она продержится, а я успею всё организовать. Где там этот мальчишка?
Как раз вчера, он получил из моего источника информацию по способу снятия метки. А что если?
Да какое там если?! Без сомнения он успел рассказать ей. Все эти "ненавижу, разорву"…
Она сопротивляется, как может. Она сильнее настоящих драконов, хоть хрупкая на вид девчонка. Но решилась на этот шаг ради свободы.
В груди заклокотало…
На миг захотелось поддаться, смириться… и ничего не менять.
Я слишком… надышался.
Глава 28. Жертва-палач
Проснулась я в лазарете. Характерный рисунок на потолке, в котором смутно угадывались чудесные спасители-драконы, дарующие что-то там людям. Пафос. Но у Нарники в палате на потолке было что-то другое.
Стоило пошевелиться чуть более активно, чем моргнуть, как надо мной склонилось лицо, обрамленное длинными волосами. На контрасте со светом окна они показались черными, и я попыталась провалиться сквозь постель, и ниже, ниже.
Я помнила всё. И точно также как ночью у стенки мне не хотелось существовать. Ночью я долго стояла, заледенев, только на щеках теплая влага выплавляла глубокие борозды, прорезая лёд меня. Потом светлой тенью приблизился Орс. Он что-то бормотал в стиле "думай о хорошем", затем взял на руки и отнес в мою палату. Добрый человек.
Дракон. Добрый. Ха-ха.
— Всё будет хорошо.
Вот, он снова начал утешать.
— Кор обещал, что всё будет хорошо. Он своё слово держит всегда. Не плачь.
Заррх! Опять слеза прочертила дорожку по виску, защекотала в ухе.
И утешает меня дракон.
Встань, тряпка!
Я поднялась, медленно огляделась.
— Да. Не сомневаюсь, — голос оказался немного чужой, но уж какой смогла. Зато не дрожал.
Кор сдержит слово. Он их держит всегда. Вот только я… не хочу-у.
Я моргнула, просушив заслезившийся глаз.
В заррху моё "не хочу". Не моё оно. А даже если моё — то не Корвина. Я не имею права привязывать его и удерживать меткой. Только, крылатые, как же я не хочу его видеть. Что если мне снова снесёт крышу? Если снова повисну на нем…
Меня затошнило. Я во всех красках вспомнила, что творила ночью, и представила, как выглядело это со стороны. О-о-о… как же мне смотреть теперь в глаза ему? Людям?
И почему, спрашивается, я выползла вчера в этот коридор, если уборная рядом? — я открыла боковую дверь у выхода и скрылась с глаз внимательно наблюдавшего за мной Орса. Ещё одно испытание. Впрочем, он — не даст мне впасть в уныние, ибо нужно держать лицо. Хотя сейчас он тут лишний. Особенно неуместны его уши.
— Не мог бы ты… вы выйти и не подслушивать? — выглянула я из-за двери.
— Нет, — телохранитель напряженно качнул головой.
— Я не собираюсь делать глупостей. Сдохнуть — это не мой вариант. Но всё-таки — тут уборная, знаете ли…
Перепалка с Орсом, если можно так назвать беседу, в которой тот произнес одно лишь слово, немного меня взбодрила. Орс, кажется, это почувствовал и действительно вышел из палаты, затворив дверь. Внутренних замков, впрочем, ни в палате, ни в уборной не было. Ну и ладно.
Я даже сама поверила, что смогу выдержать последнюю встречу с Корвином. Хотя как же хочется её избежать.
Умывшись холодной водой, я, наконец, решилась посмотреть в лицо хотя бы себе — узнать, не пропечаталась ли на нём вся глубина моего падения.
Но нет. Обычное лицо. Немного припухшие губы — я зло провела по ним пальцем, словно так можно стереть память о поцелуе, который дарила я. О не принятом Корвином поцелуе.
Остается только поблагодарить его за благородство.
Никаких борозд от слёз, всё в порядке, а то ночью казалось, они промыли на щеках целые овраги. Только под глазами тени, из-за которых сами глаза как-то особенно ярко сияют. Или…
Я подступила ближе, почти уткнувшись лбом в холодную поверхность зеркала. Поймала в отражении яркий луч от светильника, зрачки сузились, и разница стала более заметна.
Я и раньше замечала в своих светло-синих глазах желтые лучики от зрачка. Сейчас же они окружили зрачок маленьким солнышком, оставив синему лишь половину радужки. Ярко-желтые, с золотым переливом, лучи, словно живые, менялись, то проявляясь почти до границы радужки, то ныряя, погружаясь в синь. Красиво. Завораживающе красиво.
Но очень похоже на бред.
Я потерла глаза и снова посмотрела в зеркало. И, в самом деле, всё прошло. Обычные мои глаза, синие с парочкой коротеньких светло-желтых черточек.
Я застонала, обхватив голову руками, и тут же услышала, как скрипнула ручка двери в палату.
— Всё нормально, — крикнула я, беря себя в руки.
Подумаешь, глюки. Мы ещё и не так умеем.
— Что-нибудь ещё Корвин мне передавал? — спросила я, выйдя из уборной, свежая и бодрая до стука в зубах — я таки приняла ледяной душ, вымывший из меня останки розово-пузырной размазни, которой я была этой ночью.
— Сказал быть готовой к десяти вечера, и ни о чем не беспокоиться. С кем-либо разговаривать о вечере вам тоже ненужно, он всё подготовит.
— Хорошо. Тогда сейчас я пойду на занятия, чтобы не привлекать лишнего внимания.
Орс посмотрел на меня едва ли не с восхищением. Неужели это так необычно, что девушка после того как опозорилась, умудряется держать лицо и не биться в истерике? Наверное, да. Девушки под меткой вообще неадекватны.
Я молодец! — я горько хмыкнула, вспомнив насколько, и тут же прогнав видение.
На спинке стула висело новое синее платье, в пакетике под ним — бельё, всё ещё с бирками, под стулом обнаружились туфли на низком ходу. Спасибо заботливому кому-то. Я не стала расспрашивать Орса, откуда всё это тут взялось, лишь дёрнула щекой и молча оделась.
Моё льдистое самообладание смогло продержаться под множеством любопытных взглядов. Выдержало оно даже пристальное внимание трех десятков юных драконисов, бело-сине-красно-сиренево-пепельно-рыжеволосых, в дорогих модных костюмах, превративших своей пестротой коридоры, по которым я проходила из крыла лазарета, в настоящий птичий двор. А ведь за две недели учебы здесь я драконов-студентов практически не встречала.
Видя следующего за мной Орса, никто ко мне не приближался. Но шорох множества шепотков забирался под кожу, и зудел там, как личинки моли в древней шубе.
Я почти не разбирала в нём слов, но поняла всё же, причина резкого задраконивания моего пути, кроется в том, что я умудрилась чудесным образом выжить, свалившись в пропасть. Хорошо, хоть это не начало "охоты", которой пугал когда-то Корвин валяющуюся в трансе меня.
Я снова усмехнулась: конечно, он говорил тогда для меня. Не мог он не знать, что я уже очнулась после транса и слышу его разговор с Армирром-Миррочкой. Он уже тогда предупреждал, чтобы я не обольщалась его страстью. Она — ненастоящая.
