— Выясним.
Дезина погрузилась в раздумья, пока манёвренная лодка неслась по воде гавани, подгоняемая энергичными ударами вёсел. Она даже не замечала холодного ветра, от которого даже Сантера пробрало в дрожь. С тех пор, как магия снова проснулась после векового сна, не прошло и пяти недель. То, что казалось небольшим ручейком, снова текло стремительным потоком, срывающим всё на своём пути.
Похоже, не только Совья башня снова проснулась, во многих местах старые магические сооружения обретали новую силу, пробуждались старые и забытые вещи, чтобы снова занять своё место в мире. Всё, что она читала, каждая книга или отчёт, хранящиеся в Совей башне, были написаны до того, как иссяк поток миров, и многие из них были посвящены вещам, о которых не было слышно уже веками.
Отвратительный способ, с помощью которого некроманты наращивали свою власть, уже само невыразимое преступление — хищение души, делало их похожими на олицетворение зла. И только чтобы дистанцироваться от этих монстров, Совы выставляли другую магию — свой вид магии — в хорошем свете, придавая этому большое значение. Однако это было не совсем правильно. Магия была всего лишь инструментом, и использовать её во зло или во благо, всегда было в руках тех, кто держал этот инструмент.
Теперь в лодке находилось двое мёртвых, жертв древней магии, которая, возможно, была старше самих людей. Некогда существовала раса эльфов, служившая тёмному богу, — это то, что она узнала в архивах. И магическая форма э’нзира — похищение знаний, возникла у этих тёмных эльфов. Они уже давно исчезли, но несколько столетий назад горстка этих эльфов, отвернувшихся от своего тёмного бога, поступила на службу Вечного Правителя.
Миссия этих эльфов заключалась в том, чтобы обучить кадры, у которых была только одна задача: искать, определять место нахождения и уничтожать некромантов. Отряд из наёмных убийц и шпонов, также обученный тёмным искусствам, тьма, чтобы бороться со тьмой. Такую подготовку проходила небольшая группа элитных солдат империи, их называли Ночными Ястребами. Каждый из них обладал, по крайне мере, некоторым магическим талантом, но их наставники, тёмные эльфы, часто было маэстро, обученные глубоким тайнам эльфов.
В старых писаниях неоднакратно упоминалась одна вещь: когда они были возбуждены или рассерженны, глаза этих эльфов светились красным огнём в темноте.
В самых древних письменных источниках также упоминалось о существе, паразите или симбионте, который наделял своего носителя определёнными магическими способностями… среди прочего, предполагаемая способность растворяться в дыму.
После того, как Вечный Правитель отрёкся от престола, с Ночными Ястребами что-то случилось. Однако никто не знал, что именно. Лишь одно кажется стало ясно: теперь они служили тем, с кем раньше боролись. Возможно, каким-то образом сами стали некромантами.
Её мысли постоянно возвращались к величайшему из Сов, к Бальтазару. В дневнике он написал о своём опасении, что изменённая форма э’нзира может быть использована не только для похищения знаний, но и для похищения духа. Что, быть может, именно в этой древней форме магии было скрыто ядро некромантии. Ночные Ястребы Старой империи обучались этой форме э’нзира, потому что это был более надёжный способ заполучить знания, чем пытки. Возможно, некоторые Совы знали эту форму магии, но если и так, в Совей башне ей не обучали.
Вместе с некромантом, убившем слугу, в имперский город вернулся кошмар из прошлого. Но ныне казалось, что есть ещё один. Только теперь он был против империи, а значит для Дезины не было более заклятого врага, чем он. Ночной Ястреб. Позади неё в лодке лежало доказательство этого.
31. Холодные глаза
Холодные глаза следили за скользящей по воде охотничьей лодкой, уплывающей прочь, затем мужчина отпустил пожелтевшую занавеску. Он залез под камзол и вытащил тяжёлый амулет, лежавший у него на груди. Его пальцы сжались, когда он почувствовал боль, всегда настигавшую его, когда он это делал.
Он всё ещё стоял у заколоченного окна, но в то же время очутился в далёкой комнате в башне. Тонкие шёлковые занавески развевались на лёгком ветерке. Тот, кого он искал, стоял на балконе и смотрел в ночь, держа в руке тонкий огранённый бокал из тончайшего хрусталя. Видимо, он заметил присутствие другого человека и медленно повернулся, сделав глоток вина. Тёмные глаза задумчиво изучали полупрозрачную фигуру перед ним.
— Фелтор? Что привело вас сюда? Надеюсь, вы принесли хорошие вести?
— Нет, господин. Появились… проблемы.
Тонкая бровь вопросительно выгнулась.
— Проблемы? Вы же знаете, я ненавижу, когда это произносят. Проблемы какого рода?
— Сова нашла место в гавани, господин.
Рука, которая собиралась поднести бокал к изящно изогнутым губам, застыла, стекло лопнуло в тонкой руке, сжавшейся в кулак. Затем ладонь раскрылась, почти небрежно он вытащил другой рукой застрявший там осколок, задумчиво наблюдая, как закрывается рана.
— В Аскире больше нет Сов, — заметил он.
— Но всё-таки это так. Она последовала за формой поиска. Несмотря на воду, несмотря на печать, которая должна была предотвратить это…
— Она? — тонкие черты лица немного расслабились. — Это не мужчина?
— Нет, господин. Это молодая женщина. Она уже давно живёт в башне, изучает старые тексты. Я вам о ней докладывал. Только теперь она, должно быть, сдала экзамен и облачилась в синюю мантию. Она не представляет опасности, но смогла найти то место…
— Это было небрежно с вашей стороны.
— Да, господин.
— Хм, — задумчиво сказал молодой человек. — Сова? Всего через пять недель? Как она смогла избежать фанал?
— Не знаю, господин. Это…
— Фелтор?
— Да, господин.
— Вопрос был не к тебе.
— Да, господин. Простите, господин.
Одно мгновение молодой человек молчал, затем подошёл к буфету и наполнил новый, не менее драгоценный бокал, сладким вином и выпил. На его безупречном лбу появилась морщинка, затем снова исчезла.
— Корабль прибыл? — в конце концов спросил он.
— Да, господин.
— Что ж, — сказал он и слегка улыбнулся. — Тогда это место нам больше не нужно. Вряд ли из-за него что-то изменится. Остальное всё готово?
— Да, господин.
— Посмотрим, насколько хороша эта Сова, потреплем ей пёрышки, не так ли, Фелтор?
— Да, господин.
— Хорошо. Можете удалиться… и Фелтор? Убедитесь в том, что она не подберётся к вам близко… и найдите для наших друзей какое-нибудь занятие. Они ненавидят с такой страстью, дайте им цель для их ослепления!
— Как угодно, господин.
Полупрозрачная фигура низко поклонилась и исчезла, чтобы тяжело дыша, упасть на колени вдалеке. Расстояние было слишком большим, и сила, которая потребовалась для этого Фелтору, была огромной.
— Проклятая Сова, — простонал он, с трудом выпрямляясь. Он прислонился к стене, ожидая, пока боль не оставит его. Он огляделся, ещё раз критически осмотрел воздействие своей силы и только потом позволили себе холодную улыбку. Его плащ заколыхался, казалось, будто он превратился в дым и пропал.
Снова тьма шевельнулась, но вернулся не Фелтор, из тени вышла другая фигура с накинутым на лицо капюшоном.
— Кошка и мышка попались и в мешке оказались, — повторил Бальтазар стих из детского стишка и весело улыбнулся. — Кто же будет смеяться последним? Хотите потрепать ей пёрышки, да?
Он огляделся и почти с восхищением кивнул, когда увидел кровавые руны, тонкими следами ведущие к дверям и окнам. Заметит ли она их вовремя? Он протянул руку и нарушил одну из тонких силовых линий, втянув её в себя. Он размеренным шагом последовал за рисунком рун до заколоченной входной двери, устраняя одну руну за другой. Он медленно вернулся в большую комнату, которую другой человек только что покинул, и изучил кровавые руны там.
— Что-то всё-таки нужно оставить ей… — задумчиво пробормотал он, подходя к косяку, чтобы осмотреть комнату оттуда. — Только как она сможет это решить? Она ещё не умеет… — Он огляделся и обнаружил люк в конце коридора, затем улыбнулся. — Она — Сова. Так что увидит. — На мгновение показалось, что улыбка хочет остаться, в то время как тень уже пропала.
