Роксалана сидела рядом, слева, подсунув под себя полу его халата, то и дело щипала за ногу и пила забродивший кефир так же часто, как и он. Кочевники вокруг почему-то совершенно не обращали на нее внимания — словно она была мужчиной и имела полное право на их общество. Повсюду витали запахи вареного и запеченного мяса, женский стол шумел так же, как и мужской, дети бегали без присмотра и хватали тут и там все, чего хотелось. Самые маленькие, устав, спали прямо в траве. У одного изо рта торчала пахлава, другой сосал желтые от меда пальцы. Пирующих никто не обслуживал, а потому все приходилось делать самостоятельно: ходить с быстро пустеющим кувшином за кумысом, с ножом — за мясом. Сытный же суп с рубленой бараниной ведун сделать себе даже не пытался, хотя угощение это в прошлый раз ему и понравилось.
Чем меньше хмельного молочного пива оставалось в бочках, тем дальше казался этот мир и тем сильнее воображаемый клинок холодил его шею. Олег тряхнул ватной головой и решительно поднялся:
— Лето в разгаре, друзья мои! Дни уходят, а дорога не двигается. В Муром мне надобно добраться, Роксалану к отцу-матушке доставить. Пора! Давай, Бий-Султун, отсыпь нам крупы и вяленого мяса в дорогу, налей меда кувшин, и тронемся мы дальше, по славной вашей реке Агидель, да вниз по течению, пока воды ее Итилем называться не станут.
— Зачем слова такие говоришь, чужеземец Олег? Зачем людей, зачем род наш обижаешь? — замахал руками староста. — Вы слышите его, люди?
— Оставайся, оставайся! — с разных сторон послышались громкие голоса. — Жен тебе красивых дадим, юрту дадим, овец и лошадей дадим! Оставайся. Шаманом нашим станешь, братом нашим станешь.
— Мой дом — дорога! — решительно отрезал Середин. — Так предначертано богами, и не мне нарушать их волю. Они привели меня сюда, они зовут меня дальше. Час пробил. Мне пора в путь.
— Оставайся, оставайся!
— Кто из вас посмеет оспорить волю богов?! — повысил голос ведун. — Вам ли не знать, что есть силы, которые выше нашего понимания. Нам остается только внимать их повелениям и надеяться на их милости. Я должен попасть в Муром! И я отправляюсь.
— Хорошо загнул, — сонно икнула Роксалана. — На все божья воля. Он тебе сам про Муром сказал, или ты почту проверил?
— Чего хочет женщина, того хочет бог. Ты ведь просилась к папочке с мамочкой?
— Ой, папе лучше не знать… — Она качнулась, оперлась щекой о ногу Середина и, похоже, задремала.
— Нынешним летом боги одарили нас милостью, — поднялся староста, — и не нам спорить с их волей. Они избавили нас от болотной напасти! Отныне некому будет тревожить наших женщин и красть наших детей. Отныне смех и радость вернутся в наши кочевья, юрты наполнятся детскими голосами. Род наш обретет силу и воспрянет от унижений! Слава богам земным и небесным нашим, и ворону, нашему прародителю.
— Ворону?! — С Середина разом слетел хмель. — Ворон ваш предок?
— Да, — повернулся к нему Бий-Султун. — Наш род ведет счет предкам своим от мудрого ворона-прародителя… Что так встревожило тебя, чужеземец?
— Ворон был моим учителем. И именно к нему я направляюсь.
— Он послан к нам вороном!!! — вскинул руки старейшина, и кочевье взорвалось таким радостным воплем, словно их любимая команда только что забила мяч в ворота чемпионов мира. — Он помнит о нас и вновь простер над нами крылья своей мудрости и своего благословения! Теперь наш род станет самым сильным и богатым во всем подлунном мире. Радуйтесь, дети и братья мои, радуйтесь! Благая весть пришла к нам в лице иноземного чародея Олега! Через него ворон воплотил свою волю.
— Это, конечно, здорово, — кивнул ведун. — Но сейчас я бы не отказался от пары мешков с припасами и нескольких помощников, которые отнесут их и мой сундук на плот. Я уплываю.
— Ты оскорбляешь нас, посланец ворона! Нешто ты думаешь, наше кочевье отпустит чародея, спасшего нас от болотной напасти и подарившего покой и возрождение нашему роду без награды?! Я считаю так, люди, — вскинул он руки ладонями вперед. — За деяние великое и в знак почтения к посланнику прародителя нашего каждый дом должен дать великому Олегу пять лошадей и двадцать овец. А от всего кочевья мы подарим ему юрту, в коей он проживал все эти дни, отдавая силы на благо наших семей. Для семьи же любимого моего брата Улугея мы поставим новый дом, дав от каждой юрты по решетке или по кошме. Все ли вы согласны, люди?
— Согласны! Согласны, дадим, — закивали мужчины. — За избавление от напасти такой малости не жалко.
— Мне не надо, — замотал головой Середин. — Нет, я благодарен, и за щедрость вам спасибо, но мне не надо такого богатства. Хватит мне и припасов для дороги. До Булгара чтобы хватило доплыть. А там я новых куплю.
— Не позорь нашего рода, посланник ворона, — замотал головой Бий-Султун. — Что люди скажут, коли узнают, что избавителя от древней напасти мы прогнали нищим? Что они о нас подумают, за кого станут принимать? На нас станут показывать пальцами, высмеивать и плевать на наши следы! Нет, чародей, отсель ты уйдешь богатым и уважаемым человеком. Лучше мы останемся нищими, чем бесчестными!
— Но я сам не хочу такой награды.
— Как мы сможем объяснить это каждому охотнику в горах Агиделии, каждому кочевью в долинах Агиделии? Нет, чародей, я не приму отказа! Ты можешь подарить свое добро любому бродяге, коли чтишь скромность, ты можешь выбросить его — но от нас ты уйдешь богатым!
— Да-да, как можно! Что скажут? По совести нельзя! Нельзя не отдарить избавителя, — поддержали старейшину мужчины за столом.
— Ну, вы сами подумайте, — взмолился Середин. — Ну, как я загоню на плот табун в сотню голов на свой плотик и триста баранов туда же. Где я положу на нем юрту?
— Мы соберем для тебя повозки, посланец ворона.
— Да пребудет с вами мудрость богов, щедрые люди, — приложил ведун руки к груди, — но оставьте свои подарки у себя. Мне не нужны повозки. Я не знаю сухопутной дороги ни до Мурома, ни даже до Булгара. Я жду, пока река сама довезет меня до этих городов.
— Мы дадим тебе проводника, чародей.
— Посмотрите на меня! Я один, и я не табунщик. Как мне управиться с такими табунами, стадами, отарами и повозками? Не поручать же их женщинам!
— Мы дадим тебе пастухов. Мы дадим тебе охрану. Мы дадим тебе проводников. Мы хотим, чтобы ты продолжил свой путь в довольстве и безопасности. Чабык! Собери тех, кто желает проводить посланника ворона. Пусть готовятся в дорогу. Ты доведешь нашего гостя, дар богов, до врат Булгара и лично ответишь перед родом за его жизнь и добро. Улугей, Фтахран — посылайте женщин собирать юрту, грузить повозки. Соберите с семей наших по пять добрых коней и по двадцать овец, приставьте пастухов, дабы скотина не разбежалась. Шевелитесь! До Булгара двадцать дней пути. Я хочу, чтобы вы успели вернуться до первых желтых листьев.
