— Вот уроды. И месяца с моей гибели не прошло, а они уже так веселятся. И что самое обидное — там Артур. И ведь счастлив, чурка клыкастый…
Наверно обидными словами я пыталась скрыть облегчение оттого, что с ними все в порядке и счастье от возможности их снова видеть.
— Ну во-первых, прошел не месяц а год. Во-вторых, если ты не заметила, вместе со всеми флагами развиваются черные ленты траура. И эти люди тоже не успели снять с себя траурной одежды. Потому что о твоем грядущем возвращении они узнали всего час назад
Я пригляделась и покраснела. Действительно. Траур не снят. И тут до меня дошла еще одна вещь.
— Год? Как такое возможно? Я ведь отсутствовала всего ничего…
Вы держав презрительный взгляд даже не моргнув, я все же вынудила его ответить.
— Время, если ты, бездарная девчонка, не помнишь, в разных измерениях течет по-разному. Здесь прошел год. И все это время твои друзья тебя искали. Чего я не одобряю. Нельзя так сильно привязываться…
Я нетерпеливо фыркнула. Что-что, а лекцию о привязанностях я слушать не собиралась, так как уже сама могла консультировать на эту тему.
— Не нудите, дедушка. Я не хуже вас знаю, как больно терять своих близких. Если не помните, слуги Айсдрега убили моих мать и бабушку. А еще Гуттер, Гина, Вигдис, Вал, Маня, Корк… Я потеряла очень многих. Но не буду отталкивать тех, кого люблю. Это не уменьшит боли от их потери. Лишь увеличит сожаление о несделанном.
Я твердо взглянула ему в глаза, и впервые смогла определить их цвет. Янтарные. Наверно когда-то их можно было назвать солнечными, но явно не сейчас.
— Ты хочешь сказать…
— Все что я хотела сказать, я уже сказала. Больше мне добавить нечего, кроме того, что по моему мнению нужно жить так, чтобы потом не приходилось жалеть.
Некоторое время мы молчали, глядя друг другу в глаза и не желая уступать. Но все же старик опустил глаза, от чего мне стало как-то неловко.
— Ты очень сильная…
Ну неуютно мне когда меня хвалят. Особенно незаслуженно. Переведя взгляд на каменную кладку, я по-детски шмыгнула носом.
— Да нет, на самом деле я очень слабая. Я много боюсь и многое не умею. Я боюсь боли, боюсь тараканов, боюсь ошибиться. И больше всего боюсь своего страха. Я абсолютно не умею готовить. Причем как обычную пищу, так и зелья. Мне иногда даже кажется, что все эти кастрюли и котелки что-то против меня имеют. Я не умею управлять автомобилями и мотоциклами. Вообще не очень хорошо лажу с техникой. Я не умею сдерживать себя. Я не умею контролировать свою силу и поэтому боюсь ее. А еще я очень неуклюжая. И еще неудачница. Слабая никчемная девчонка. И без своих друзей я ни на что не гожусь.
Мы стояли и молчали. Тишина не была угнетающей. Я просто смотрела как Артур седлал коня, а Гил, Азамат и Юлиан с ним спорили. Выбежал Мэрлин и принялся разгонять назревающую драку. Из конюшни выскочили Волька с Ленией, ведя еще семерых лошадей.
— Ты не права во всем, что касается твоей никчемности. Но права относительно того, что основная твоя сила в друзьях. Они за тебя пойдут не только в огнь и воду. Они за тебя даже все миры перевернут с ног на голову. И они же твоя слабость, так как ты слишком сильно боишься их потерять. Но это Смерть тебе уже объяснила. А ну, взгляни мне в глаза, девчонка.
Он схватил меня своими узловатыми пальцами за подбородок и повернул к себе. В его янтарных глазах заблестели солнечные искорки смеха, почти такие же, какие я видела в ореховых глазах своего Проводника.
— Живи так, как считаешь правильным. Ничего не бойся и ни о чем не жалей. Никому не давай сбить себя с пути, даже друзьям и близким. Я буду тебя учить, появляясь время от времени в твоей жизни. Можешь звать Дедулей, раз уж тебе так нравится, но вообще меня зовут Мудрейшим.
Мы стояли не шевелясь, изучающее рассматривая друг друга.
— Хочешь что-то спросить?
Я замялась. Вопросов тьма, а выбрать, судя по всему, придется лишь один.
— Хочу. Как вас звали при жизни?
Он беззвучно рассмеялся.
— Почувствовала значит? Да, я погиб три тысячелетия назад, но боги вернули меня в мир живых и «одарили» бессмертием, так как я был им нужен. А при жизни меня звали Гавриилом.
Ненадолго задумавшись, я упустила из виду то, как исчез мой новый учитель. Впрочем это не вызвало у меня никакого удивления. Что-то внутри меня (может отголоски успешно забытого будущего) подсказывало, что он всегда будет ко мне возвращаться. И мы с ним хорошо поладим.
— Гавриил, значит… Ну что ж, Мудрейший Дедушка Гавриил, до скорых встреч.
Я вновь стала разглядывать друзей, по которым жутко соскучилась. Спор уже разросся настолько, что вот-вот должен был перейти в рукопашный бой всех против всех. Не дожидаясь развязки, я рванула вперед так, что жилы запылали от неожиданной нагрузки, а ветер засвистел в ушах.
За секунду до столкновения вампир почувствовал угрозу и молниеносно развернулся. Но все же даже его вампирьи рефлексы не спасли от печально части. Бросившись своему обожаемому Проводнику на шею, я сбила его с ног и мы покатились по булыжникам, которыми был замощен двор. Перекатившись пару раз, мы наконец остановились, и я оказалась в удобной позиции — сидя на животе у ошарашенного вампира, упирающегося лопатками в неудобную поверхность, я могла наблюдать всю палитру чувств на его лице.
— Так, Арт, не прошло и пяти лет с моей смерти, а ты уже веселишься напропалую, заигрываешь с другими девушками и дерешься с теми, кто все еще скорбит по мне. А ведь…
Договорить я не смогла, так как тут же оказалась в железных объятиях своего Проводника. Прижав к себе с такой силой, будто хотел спрятать в себе от каких-то врагов, он что-то невнятно бормотал, зарывшись в мои растрепавшиеся и невероятно отросшие волосы. Не видя ничего кроме потускневшей черной рубашки Артура, я все же почувствовала, как меня касаются многочисленные пары рук. Маленькие нежные ладошки Лении, большие и сильные ладони Юлиана, жаркие пальцы Вольки, сухие ладони Мэрлина… Все они спешили дотронуться до меня, чтобы убедиться в том, что я жива, что я не призрак и не мираж.
Не знаю сколько прошло времени, но наконец Артур оторвал меня от себя. Взглянув ему в лицо, я увидела глубоко запавшие, потемневшие глаза, в которые постепенно возвращалась жизнь. Весь вид его был таким измученным, что мне захотелось немедленно уложить его в постель и созвать лучших докторов.
Он же, вампир неблагодарный, схватил меня за плечи и начал меня трясти.
— Ты… бессовестная… маленькая… безответственная… девчонка… если… ты… еще… хоть… раз…я… тебя… сам убью…
Каждое слово он подкреплял весьма энергичным встряхиванием. А это весьма болезненно, особенно если ноги оторваны от земли.
