– Похоже, ты не рад, что зомби не растерзали меня,– ухмыльнулся Зерван.– Хотя, помнится, когда мы расставались, ты сам мечтал меня прикончить на поле битвы. С тех пор что-нибудь изменилось? Ах, я же забыл, что я теперь вампир…
– Это не имеет никакого значения,– спокойно ответил эльф,– только к фляге не забывай вовремя прикладываться. Она вон там.
Вампир проследил за направлением взгляда Силорна и увидел свои вещи, сложенные возле стены. Затем снова повернулся к эльфу.
– Тогда в чем дело? Прежде ты меня хоть и недолюбливал, но не смотрел с такой злостью. Между нами остались недомолвки?
– Нет. При расставании мы все друг другу сказали, я бы счел честью встретиться с тобой на поле боя. Но вот самое большое зло моему народу ты сделал как раз после того, как исчез.
– Силорн! – возмущенно воскликнула Таэль.– Что ты несешь?!
– Ты прекрасно знаешь, что я несу, моя госпожа,– ответил эльф.– Мне был задан вопрос, и я ответил на него. Ты же не потребуешь от меня лгать или избегать ответа, как это делают люди?
– Похоже, без разговора начистоту не обойтись,– мрачно подытожил вампир.– Что ж, если сейчас ночь, мы можем пойти наружу подышать воздухом… Тебе достаточно бросить мне вызов.
– Вы с ума посходили? Я запрещаю! – воскликнула эльфийка.
– В этом просто нет смысла,– спокойно ответил Силорн вампиру.– Если бы я раньше знал, чем все закончится, я бы сделал все, что мог, чтобы убить тебя. Как угодно, хоть в спину кинжалом – свои честь и жизнь я бы положил на алтарь благополучия моего народа. Но тогда я не знал – я не провидец. А теперь… теперь уже просто поздно. Так что если желаешь разговора начистоту, мы можем просто выйти в другую комнату. И я расскажу тебе, причиной какой беды ты стал, пусть даже не желая того. И не смотри на меня так, госпожа,– повернулся эльф к княжне,– он все равно узнает это. Я просто избавлю тебя от необходимости говорить неприятные вещи самой.
– Любимая, я оставлю тебя… ненадолго. Я не люблю недомолвки и незаконченные дела,– хмуро сказал Зерван.
Та только махнула рукой:
– Незачем. Я и сама все тебе расскажу. Силорн, выйди за дверь зала и проследи, чтоб никто больше не вошел.
– Слушаюсь,– коротко ответил эльф и направился к выходу.
Таэль сделала приглашающий жест в сторону стола, на котором горели свечи и стояло немало вкусных блюд. Но в этот раз Зерван остался равнодушен к изыскам эльфийской кухни.
– Что ж,– сказал он, усевшись в кресло,– рассказывай. Мне не терпится узнать те преступления против твоего народа, которые я совершил, даже не подозревая об этом.
– Это не ты их совершил.
Глаза Таэль выражали невыразимые мучения – тоску, печаль, стыд. Несколько раз она пыталась заговорить. Это не сразу ей удалось. И неудивительно: то, что княжна все же нашла силы сказать, прозвучало неожиданно, дико и страшно.
– Это я их совершила. Я боялась. За тебя. Боялась, что ты погибнешь. И поэтому, именно поэтому война не состоялась тогда. Ты нашел в себе силы подавить свои чувства и встать по другую сторону разделившей нас бездны, повинуясь зову долга. А я… а я оказалась слабой. Я не смогла. Это я устроила так, чтобы война тогда не состоялась. И неважно как. Я знала, на что иду. Знала, что обрекаю свой народ еще на тридцать шесть лет страданий и жизни в бесплодных горах и темных пещерах, словно дроу. Без клана Этиан другие кланы не смогли начать то, что планировалось.
Вампир ошарашенно открыл рот, но Таэль сделала предупреждающий жест, не дав ему сказать ни слова.
– У меня был план. Блестящий план. Ждать новой возможности, чтобы вернуть себе Солнечную равнину, предстояло тридцать шесть лет. И за эти тридцать шесть лет ты бы постарел и не смог бы принимать участие в битвах. У меня был тайный план, как сделать, чтобы к тому времени ты стал губернатором где-нибудь на орочьих границах – далеко от того места, где вспыхнет война. И тогда я бы не боялась встретить тебя на поле боя и увидеть твою смерть. И ради этого… Ты уже знаешь, что я сделала ради этого. Я никогда не прощу себе своей слабости. Своего преступного эгоизма. Ну а потом… Потом я узнала о твоей смерти. И поняла, что все было напрасно. Но было уже поздно. Момент для начала войны был упущен.
Вампир удрученно молчал. Он ожидал услышать что угодно, но не это. В комнате повисла гнетущая тишина.
– Да уж,– нарушил молчание Зерван,– ты теперь здесь в изгнании?
– Нет, я по-прежнему княжна Этиан. То, что ты услышал, знаем только мы и Силорн. Он был единственный, кто догадался.
Вампир наколол на вилку кусок мяса, варенного в вине, и принялся задумчиво жевать. Таэль молча сидела, в который раз снова и снова переживая свое преступление.
– Я только одного не понял. Почему именно тридцать шесть лет? Ведь прошло семьдесят два…
– А тридцать шесть лет спустя все пошло прахом еще раз, но уже по не зависящим ни от кого причинам. И мой народ был обречен еще на тридцать шесть лет жалкого существования. Многие умерли. Многие, отчаявшись, спускались с гор на Солнечную равнину, чтобы найти смерть в бою и умереть на родной земле. Вот что я натворила. Этого бы не произошло, если бы я была такой же сильной, как ты.
Кусочки мозаики вертелись и плясали перед глазами Зервана, постепенно складываясь в картинку, весь ужас которой ему даже было трудно себе представить. Он, Зерван, был прав. Судьба вовсе не закончила играть с ними. Наоборот, она готовила для них самую страшную пытку.
– Тридцать шесть лет спустя после нашей разлуки наступил второй удобный момент, но он был упущен. И с тех пор прошло еще тридцать шесть лет,– медленно выговорил вампир,– только не говори мне, что удобные моменты для войны наступают каждые тридцать шесть лет и что вы вновь собираетесь развязать бойню…
– Так и есть, любовь моя,– печально произнесла княжна.
– Это безумие! – взорвался Зерван, в бессильной ярости сметя со стола несколько тарелок.– Это трижды проклятое безумие! Еще тогда, семьдесят два года назад, у вас просто не было шансов! О чем ты думала? Ну тебе это простительно, ты же девчонка, как сама сказала, но как и чем думали ваши старейшины? О чем думал Совет князей? Там же двадцать четыре седые эльфийские головы. Неужели ни в одну не пришла мысль о том, что вам нечего противопоставить людям?! Вы проиграли Войну за господство одиннадцать веков назад, пребывая на пике могущества, и с тех пор только слабели! Как воевать? Чем? Кем? Вас меньше раз в сто, чем людей! Вы не умеете сражаться стенка на стенку, для вас война – это множество дуэлей одновременно, а мы привычны драться единым строем.
Он в отчаянии воздел руки к небу, словно взывая к богам:
– Ну почему вы не поймете, что мир – ваше спасение, а война – ваш приговор? Почему нельзя закончить эту войну и жить в мире? Вы все еще неспособны принять то, что мы равны вам?
