Из открытого окна, откуда парень выбрался, показалось испуганное перекошенное лицо мужчины. Он разинул рот и ткнул пальцем в ловкую мужскую фигуру в полосатом свитере, раздуваемом ветром. Но беглец уже стоял внизу, прижав руки к телу, глубоко вдыхающий и похожий на зомби.
Рома побежал, запах петлял по улицам, обманывал и манил. Тянул через переулки, вел в тупики, где парень с пустым затуманенным взором лихорадочно ощупывал каменные стены ладонями, ища выход.
Он выбрался на широкую площадь, рядом с огромным высоким памятником, облепленным птицами. Запах исчез резко, мгновенно, выбрасывая Рому в действительность. Прекрасная незнакомка из его наркотической фантазии болезненно скривилась и скрылась в темноте. Парень дико озирался вокруг, плохо понимая, куда попал. В памяти не осталось и следа от долгой дороги. Руки ныли, саднили пальцы со сломанными до крови ногтями. Он рассматривал их, сбитый с толку. Холод пронизывал до костей, не замечая тонкого свитера. Ветер гонял по площади листья, играл с ними, подбрасывая в воздух.
Роман поднял голову и увидел его. Высокий мужчина в черной короткой куртке разглядывал парня холодным взглядом темных глубоко посаженных глаз. На лице ни тени улыбки, от него шел резковатый запах агрессии, перемешенный с другим, знакомым и теплым привкусом сказочной страны. В кулаке незнакомец прятал маленький предмет, источавший проклятый аромат. Люкка Романов стоял, прислонившись к капоту автомобиля, скрестив руки на груди.
Рома все понял. Его снова накололи.
Голова трещала, он сунул руки в карманы и, чуть сгорбившись, подошел к мужчине. Они смотрели друг на друга с немой брезгливости. Между ними стояло одно единственное имя. Евгения.
— Она жива? — Спросил Рома, голос охрип.
Люкка медленно кивнул. Из машины выскочил скользкий неприятный типчик с расцарапанным лицом и бегающими глазками.
— Ты быстро. — Он неприятно склабился разбитыми губами. — Как ты быстро почуял этот запах. А?
Рома не отвечал, типчик продолжал:
— Повезло тебе парень. Легко ушел от хранителей? Легко, да?
— Заткнись, Петр. — Процедил Люкка. Его бархатистый баритон, наверное, представлялся женщинам натуральным сахаром. — Садись в машину.
— Она там, куда вы меня повезете? — Роман даже не видел смысла в очередном бегстве.
Каждый раз он сам себя приводил в очередную ловушку.
— Да. — Отозвался Люкка холодно. — Ты можешь поблагодарить ее, это она подставила тебя.
Люкка не смог обмануть Рому. Женя никогда бы не рассказала об их встрече, если бы это не являлось единственной возможностью сохранить себе жизнь.
День тянулся бесконечно долго. Я сильно нервничала и бессмысленно шаталась по дому, считая про себя минуты. Люк с Петром уехали еще затемно. Я подслушала, как Оскар давал Петру указания позвонить, когда Роман будет с ними. Звонка так и не прозвучало.
Спустившись на первый этаж, под недовольными взглядами круглосуточно бдящей охраны я прошла по длинному коридору и, к своему удивлению, оказалась в настоящей оранжерее. Через застекленную от пола до потолка стену сюда лил дневной свет, отчего комната казалось воздушной и очень светлой. В огромных кадках стояли пальмы, упиравшиеся пикированными макушками в потолок. В небольших горшочках цвели маленькие пушистые фиалки, красовались миниатюрные розы и веселились вьюнки, цеплявшие тонкие лозы по специально натянутым лескам.
Монстр в обличие старика, собиравшийся нас с Люком убить, занимался очень «злодейским» делом — обрызгивал из пульверизатора цветок, едва удерживавший в пожелтевших листиках остатки жизни. Сегодня Оскар поменял майку, надев под красные подтяжки желтую рубаху и золотой шейный платок, становясь похожим на престарелого сутенера.
Надо сказать, мне разрешили воспользоваться гардеробом красотки с фотографии, но ее одежда, особенно в груди, висела на мне, как на вешалке. Пришлось довольствоваться черными брюками и свитером из сумки Люка. Мужские рыжие ботинки на толстой подошве, сжалившись надо мной, принес один из охранников. Его сыну они стали малы, зато мне оказались впору.
— Женя? — Оскар оглянулся, на старом морщинистом лице мелькнуло подобие улыбки.
— Здрасьте. — Буркнула я, собираясь тут же ретироваться в спасительную пустоту выделенной нам с Люком комнаты.
— Уважь старика, останься. — Разгадав мои намерения, предложил Оскар и продолжал прыскать водой на листики. — Как ты думаешь, он выживет?
Я засунула руки в карманы и посмотрела на чахлое растение.
— Нет.
— Ты права. Нет. Тогда я, пожалуй, его выброшу! — Оскар резко щелкнул пальцами, цветок вместе с комом грунта взвился в воздух, оставляя пустым горшок, стремительно перелетел через всю комнату, посыпав наши головы крошками черной земли, и попал точно в мусорное ведро.
— Люк сказал, что ты убьешь нас. — Прямо в глаза заявила я Оскару.
— Люкка очень умный мальчик. — Я опешила, ведь старик и не пытался скрывать своих намерений.
— Надо же, а ведь кто-то называет его злом. — Хмыкнула я. — Да он святой по сравнению с тобой, Оскар.
Мужчина вытянул губы трубочкой и, помолчав, спросил:
— Женя, а как ты думаешь, что такое зло? Чем зло отличается от добра?
— Смешной вопрос. — Пожала я плечами. — Добро не убивает.
— Из добрых намерений я подкармливал цветок химикатом, чтобы он выздоровел. — Кивнул Оскар. — Но я отравил его, и ты сказала, чтобы я избавился от него.
— Я не говорила! — Возмутилась я.
— Ты сказала мне, что он не выживет, и я тебя послушался. Моя доброта убила цветок, твоя жестокость решила его судьбу. Чем мы отличаемся сейчас? Мы оба выступили в роли палачей. Чем отличается агрессивная энергия и энергии света? — Оскар резко прочертил в воздухе ладонью, между нами загорелась голубоватая линия. Ее отблеск раскрасил лицо старика. — Только начертанием? — Продолжил Оскар и пририсовал пальцем перпендикуляр.
На одно мгновение знак вспыхнул и стал красным, тут же потухнув.
— Мы отличаемся от хранителей только тем, что не прячемся под масками выдуманных добродетелей.
— Да, ты прав, но, по крайней мере, с ними у меня была надежда выжить.
— Они тебе лгали. — Изящно отмахнулся Оскар. — А я не лгу. Не вижу смысла. Если вы с Люком сможете, то выживите. Ты мне нравишься, девочка. Возможно, я дам вам такой шанс.
— Да, что ты? — Криво усмехнулась я. Неожиданно увидев через стеклянную стену, как по дороге к дому несется черный автомобиль. Сердце екнуло и бешено забилось.
— Теперь, когда я дал тебе надежду, ты все еще считаешь меня злодеем?
