Мужчины обменялись улыбками. При дневном свете вся их тревога от подземного туннеля растаяла. Так приятно было ощущать свежий воздух и чувствовать близость дома.
Спустя четыре дня их радостно приветствовали обе семьи. Но на этот раз Гилден и Айдан услаждали слух членов племени рассказом о своих приключениях. Много дней спустя только и разговоров было, что о Волчьем Проходе и карроках.
Кьерла чувствовала огромное облегчение и радость от того, что Валориан вернулся. В подарок она вручила ему новый плащ, который сделала из шкуры убитого пещерного льва. Он был тяжелый, теплый и словно шелковый. Его капюшон был выделан из головы хищника. Валориан крепко обнял ее в знак благодарности.
Вскоре после первой непогоды установилась настоящая зима. Стремительно приближалось время родов. Племя мирно отметило конец года, и все начали готовиться к весне.
Спустя пять дней после наступления Нового года, днем, Кьерла почувствовала схватки. По существовавшим в племени традициям она удалилась в специальную палатку, рядом с ней оставались только ее сестра и Мать Вилла. Валориану же ничего не оставалось, как бродить в нетерпении вокруг. К всеобщему удивлению, сбылось предсказание отца Валориана, что Кьерла должна быть хорошей производительницей. Несмотря на свой возраст, она легко родила крепкого, здорового, крикливого парня как раз тогда, когда солнце спряталось за горой.
По законам племени она должна была оставаться на своем ложе еще целых десять дней. Но ребенка следовало немедленно благословить и наречь, чтобы Посланники нашли его, если он вдруг умрет. Мать Вилла вынесла его наружу, он был надежно запеленат от ночной прохлады. Она гордо подняла его на всеобщее обозрение и протянула отцу.
Валориан был переполнен эмоциями. Дрожащими руками он принял своего маленького сына и понес его к жрице богини Амары, которая уже ждала его с водой и солью для благословения. Все люди столпились вокруг, чтобы увидеть церемонию.
Как только обряд был окончен, Валориан поднял ребенка высоко над головой и прокричал всем собравшимся:
– Я, Валориан, признаю этого ребенка своим. Я нарекаю его Хулинаром, любимцем Амары. Приветствуйте нового члена племени!
Звуки приветствия проникли сквозь стены палатки, где лежала Кьерла в ожидании сына. От радости и удовольствия она улыбнулась. Рождение Хулинара было сюрпризом для нее, но еще большим чудом было ощущение присутствия Амары, которое наполняло ее теплом и покоем. Она стояла рядом в самые тяжелые минуты схваток. Теперь-то Кьерла знала точно, что рождение сына было только первым в цепочке следующих за ним.
Зима в том году выдалась по-особому упрямой. В горах выпал глубокий снег, который перекрыл все пути и дороги, засыпал луга. Из-за этого все члены племени предпочитали держаться поближе к своему лагерю. Стояли очень холодные дни, и в конце концов все уже начали сомневаться, наступит ли вообще когда-нибудь весна.
Но постепенно, очень медленно, начали замечаться перемены, происходившие в окружающей природе. А члены племени, издавна очень тесно связанные с природными циклами, и подавно отмечали любое изменение в погоде и радовались ему. С каждым днем солнце вставало все раньше и раньше и чуть подольше задерживалось на небе. Пронизывающий холод постепенно ослаблял свою хватку над снегом и льдом. В солнечные дни снег таял, и многочисленные ручейки бежали по стенам каньона и вливались в маленький ручеек, петлявший по дну ущелья. В долинах же начались разливы рек, и дороги превратились в сплошной кошмар.
Валориан следил за происходившими переменами со смешанным чувством беспокойства и радости. Настала пора строить планы переселения в долины Рамсарина, и сознание этого наполняло его огромной радостью. Но, похоже, кроме него, никто больше не интересовался этим. И это его серьезно беспокоило. Все, включая даже Кьерлу и Айдана, были заняты собственными заботами и хлопотами, планами, и у них совсем не было времени, чтобы обсудить предстоящую им перспективу покинуть Чадар. Несколько раз он отправлялся в путь, чтобы встретиться и переговорить с членами других семей, но всякий раз сталкивался с проявлением полнейшего безразличия. Большинство относилось к нему настороженно, зная, что его повсюду разыскивают, и потому было совершенно не расположено обсуждать с ним перспективу переселения. И это раздражало. Но Валориан не сдавался. Он знал, что не должен был оставлять попыток убедить их. Возможно, когда потеплеет и кочевым племенам придет время подумать о переезде, он сможет привлечь их внимание.
В то же время необычно большое количество выпавшего снега и холодная погода держали тарнишей по домам, что значительно облегчало жизнь Валориану и его семье. Он понимал, что всему настанет конец, как только наступит настоящая первая оттепель. Он представлял себе, насколько недоволен был Тирранис медленными успехами своих солдат по его поискам. Он опасался, что весной предпринятые Тирранисом поиски возобновятся с новой силой.
* * *
«Недоволен» было очень мягким словом, чтобы описать настроение Тирраниса точно. На самом деле он был вне себя от ярости. Вот уже три месяца, как слуги, помощники и офицеры предпочитали с величайшей осторожностью общаться со своим капризным генералом. Один неверный шаг, воображаемый намек или ошибка могли отправить человека в смертоносные камеры, расположенные под старой башней крепости чадарианского гарнизона – а может быть, и хуже того. Тирранис свирепел при мысли о тупости и бездарности своих солдат и грозил казнить каждого в случае, если Валориана не доставят к нему самое позднее ранним летом. Он вовсе не собирался упустить этого человека из-за слепоты своих окруженных.
А чтобы придать всему делу еще большую огласку, он объявил по всему Чадару, что он учредил большую награду в золоте за поимку или любую информацию, ведущую к поимке Валориана. Тирранис надеялся, что блеск золота развяжет языки находившихся далеко за чертой бедности членов племени.
И тогда однажды поздней ветреной ночью, на четвертый месяц наступившего года, его обещание вознаграждения принесло свои плоды. Во двор дворца Тирраниса галопом влетел одинокий тарнишский солдат, отправленный на поиски, а за его спиной сидел еще один человек. Он попросил немедленно провести его к генералу, и офицер охраны, видя одетого в лохмотья выходца племени, без колебаний провел их к генералу Тирранису.
Как обычно, генерал допоздна засиделся за работой, обдумывая бесконечные мелочи, игравшие огромную роль в управлении большой провинцией. Тирранис был безжалостен, но он относился к себе так же бескомпромиссно, как и к другим, и его непомерная гордость проистекала из колоссальной способности к труду и управлению. Он раздраженно кинул взгляд на дверь, когда офицер охраны постучал и представился.
