– Наконец хоть кто-то из компании «Уютной Норы»[2] признал меня взрослым, – буркнул варвар. – Хальк, запомни, что я тебе сейчас скажу. Аластор – не совсем обычный человек…
– Тут вообще собралось много не совсем обычных людей, – отмахнулся замориец. – Не морочь господину Хальку голову, лучше я сам представляюсь. В Заморе, Бритунии и Туране меня называют Белом. Иногда – Обманщиком. Пишется и произносится с заглавной буквы.
– Чего?? – ахнул я и невольно попятился.
Конан с Аластором переглянулись и засмеялись, словно услышали какую-то давнюю, бытовавшую в узком дружеском кругу шутку, а киммериец сказал:
– Аватара, воплощенный дух, понимаешь? Божество, заключенное в телесную оболочку человека. Да не пугайся ты, Хальк, я тебя не обманываю! Это действительно Бел!
– Угу, а ты у нас ходячее воплощение Крома, – кивнул я и тут же слегка вздрогнул. Конан никогда меня не обманывал. Особенно в делах, касавшихся сфер божественных.
Мне стало до крайности неуютно.
Бельверус, Немедия.
Полночь 14 дня Второй весенней луны.
Я и ранее слыхал предания и почти достоверные рассказы о том, что боги частенько снисходят на землю, живут среди смертных в образе людей и предаются истинно человеческим развлечениям. А поскольку Бел-Аластор есть один из самых приближенных к человечеству богов – торговля, воровство и лицедейство всегда являлись любимыми занятиями двуногих – то вряд ли можно считать предосудительным стремление Бела затеряться в многоликом людском море. В конце концов, сейчас он является уважаемым управителем своего любимого города, Шадизара (а его истинная сущность известна только ему самому и нескольким приближенным), по мере сил способствует благополучному бытию маленькой провинции и в общем-то не мешает ни великим, ни малым.
Говорят, самая великая трудность божеств – непреходящая война со скукой. Чем заняться существу, способному продлить один миг до тысячи человеческих лет и сократить тысячу лет в единственное мгновение? Разве что попытаться сыграть в вечную игру человеческого бытия.
Шествуя обратно, в комнаты Эрхарда, Конан и Аластор убедительно попросили меня делать вид, будто ничего не произошло и заморийский управитель всего лишь старинный приятель короля Конана, с чем я незамедлительно согласился. Нечего пугать наших друзей присутствием аватары. Все равно никто не поверит – разве доводилось кому встречать настоящего живого бога?
Так что я решил впредь полагать человека по имени Аластор Кайлиени тем, чем он желает казаться. Насколько я понимал, его излюбленной маской являлся эдакий ироничный прожигатель жизни, обеспеченный, привлекательный внешне и большой любитель встревать в различные авантюры. Неудивительно, что у него с Конаном нашлось так много общего. Путем несложных подсчетов я установил, что ко времени их знакомства королю Аквилонии едва-едва исполнилось – невозможно представить подобное! – шестнадцать лет. Интересно, каким тогда был Конан?
Гораздо больше меня заинтриговала случайно виденная в дворцовом коридоре фигура в красной хламиде. Он (или «оно»?) очень напоминал мага весьма высокого полета – это вам не Аррас, недоучка средней руки, обретавшийся в последние годы при дворе Нимеда. Ксальтоун… Надо будет поподробнее расспросить Тотланта, стигиец искусен в древней волшбе и должен что-то знать.
С нашим появлением общество ничуть не оживилось. Эрхард как раз заканчивал повесть о магическом штурме Эвербаха, Просперо, как обычно, что-то записывал на пергамент для памяти, Тотлант с горящими глазами дополнял речи короля и отзывался о чужой магии в степенях настолько превосходных, что тошно становилось. В уголке скучал Дарт, сын Торира, листая какую-то большую книгу по военному искусству. Гном предпочитал в разговор не вмешиваться, не его это дело, пусть люди сами разбираются. Молодежь, а именно Веллан, Эртель и несколько их дружков, отговорившись насущной необходимостью повеселиться, давно отправились в город – видать, решили устроить рейд по лучшим борделям и увеселительным домам Бельверуса.
– …Вот, собственно, и все, что я могу рассказать, – развел руками старик Эрхард. – Потом, когда девочка Эрде, Ольтен и граф Крейн торжественно въехали в Эвербах, стены заняли их сторонники, а гарнизон сдался на милость победителей, мы представились по всем правилам этикета. Нас попросили переждать в городе одну ночь, утром вручили это печально знаменитое письмо и отправили восвояси со всеми возможными почестями. Как-никак, чужестранный король со свитой, ближайший союзник могучей Аквилонии. Какие будут соображения, благородные месьоры?
– Да никаких, – я услышал женский голос, обернулся и вдруг понял, что скучную мужскую вечеринку, насыщенную деловыми беседами, скрашивает молодая и очень красивая дама, хотя наверняка не относящаяся к благородному сословию. Высокая, крепкого сложения, темноволосая, в зеленом с золотом платье, неуловимо смахивающая на варварку с Полуночи. Наверное, такой могла быть родительница Конана в молодые годы. – Я следила за Тараском несколько лун, вынюхивала и подсматривала все, что можно было подсмотреть, но меня даже близко не подпускали к тайнам принца. Особенно этот жуткий ксальтоун…
– Кто-о? – я, Конан и Тотлант одновременно подались вперед, а Аластор от возбуждения аж пальцами прищелкнул.
– Ксальтоун, – едва не по слогам отчеканила девица. – Очень странный человек. Друг, а может быть, хозяин Тараска. Если Тараск и принимал решения, то после совета с ксальтоуном.
– Ксальтоун – это имя? – быстро спросил Тотлант. – Или прозвище?
– Затрудняюсь сказать, – покачала головой девушка. – Лично я считаю это словечко названием его ремесла. Слышала пару раз фразочки вроде: «Ксальтоун Менхотеп сказал» или «ксальтоун приказал»…
– Менхотеп? – Тотлант сдвинул брови. – Опиши, как он выглядит?
– Проще описать слепому золотой кубок, – грубовато огрызнулась незнакомая красотка. – Никак он не выглядит, хотя бы потому, что я его ни разу не видела близко! Только когда несколько дней назад во дворце случился переполох и у Тараска украли одну из драгоценностей, я заметила входившего к принцу человека… – черноволосая смерила взглядом Конана, прищурила глаза и кивнула: – Наверное, на поллоктя повыше этого киммерийца будет. Долговязый такой.
Тут нас наконец заметили. Эрхард, указав на девушку, сообщил, что ее зовут Дженна Сольскель, ежели по благородному, то Зенобия, и является она дочерью главы торговой управы Пограничья Стеварта из рода Сольскель. Для Эрхарда Дженна почти как родная племянница, и, как скромно выразился король, несколько лет назад «Дженна и Эртель дружили». Ясненько. Знаем мы, что такое «дружить» в Пограничном королевстве, отлично знаем.
