— Вы не похожи на адиласца. — Девушка вглядывалась в его добрые глаза. — Вы путешественник?
Во всяком случае, он одет, как путешественник: посох, походный плащ с капюшоном, добротные сапоги.
— А я и не адиласец, — улыбнулся незнакомец. — Я Адамаз.
Очевидно, это должно было что-то объяснить, но не объяснило.
— Так Вы путешествуете?
— Да.
— Простите мою назойливость, но откуда Вы? У Вас такие необычные черты…
— Я странник, а у странников нет родины. А вот Вы лиэнка, которая боится демонов.
Стелла вздрогнула и испуганно посмотрела на него.
— Откуда Вы знаете?
В голове уже вертелся ответ: "Потому что я то, чего ты так боялась пару часов назад".
Но у него такие глаза, у Эвеллана совсем другие глаза — холодные, как у большинства богов. У Мериада тоже обычно холодные безразличные глаза, а у этого нет, в них сквозит доброжелательность.
— Это мое ремесло, — пожал плечами незнакомец. — Чтобы давать советы, нужно многое знать.
— Так Вы маг! — осенило Стеллу.
Конечно, маг, как она раньше не догадалась! Думала, что перед ней Эвеллан или кто-то из его демонов — как глупо, безумно глупо с ее стороны, ведь он же из плоти и крови. Тогда понятно, почему он так выглядит, это все объясняет. Маги, наверное, именно так стареют — благородно.
Только какой он маг, светлый или темный?
— Отчасти да. Чтобы хорошо исполнять свою работу, я должен знать секреты волшебства. Но древние маги никогда не считали колдовское ремесло делом своей жизни.
Принцесса невольно отступила на шаг. Нет, не стоило к нему подходить, нужно было вовремя отвести взгляд. Нет же, проклятое любопытство!
— Не пугайся, в мире немало колдунов, ты сама это знаешь, но осталось всего трое из тех, кто пережил гибель Срединных гор. — Он наклонился и ободряюще коснулся ее руки.
— И Вы один из трех?
— Верно. — Снова улыбка. — Нас трое, и лишь я сохранил человеческий облик. Ты знаешь Шека? Он тоже был великим магом, но время и обстоятельства заставили его стать бесплотным демоном. Всего лишь демоном. Тяжело ему, наверное, к этому трудно привыкнуть.
— А кто третий?
— Дух озера Хриза. Он рождается и умирает вместе со своими детьми. Не спрашивай меня, кто они, никто не знает их имен.
— Вы ведь не просто так оказались здесь, Адамаз?
— Разумеется. Я узнал, что ты владеешь самой могущественной вещью на земле, но и понятия не имеешь, как ей пользоваться. Я могу и хочу научить тебя этому.
— Вы служите Эвеллану? — Принцесса нервно теребила зубы Снейк. — Как и Шек, да? Скажите ему, Вашему господину, что я не желаю иметь с ним ничего общего.
— Я не служу Эвеллану, — покачал головой маг, — но хочу, чтобы миром правили смертные. Мир принадлежит им и только им, хватит, вас довольно притесняли те, кто не достойны носить имя богов; они не получат Лучезарную звезду!
— А, Вы сами хотите править миром? Стоит мне показать Вам самоцвет, как Вы заберете его себе.
— Нет, звезда твоя. Ее отдали тебе, и только тебе владеть ей. Я всего лишь хочу помочь тебе осознать свою силу и научиться ей управлять.
Девушка невольно задумалась. Какое искушение! Безумное сладкое искушение остаться одной, лишиться сковывающих ее ниточек, быть никому ничем не обязанной, быть наравне с богами. Но за это придется платить. Чем же?
— Цена так мало, что не стоит и обсуждать, — прочитал ее мысли Адамаз.
— И все же?
— Тебе нужно уничтожить Черную скалу.
— Зачем? — удивилась она.
— Она — осколок прежнего мира; в ней заключено могущество всех былых богов и народов. Чтобы построить новое, нужно разрушить прежнее. Поверь, ты никому не причинишь вреда, они давно мертвы. Не отвечай сейчас, подумай над моими словами. Прислушайся к себе, а не к словам бессильного Мериада. Всего его лживые увещевания направлены лишь на то, чтобы сохранить одряхлевшую власть, оставить людей рабами, слепыми исполнителями воли богов. Сила принадлежит тебе, и только тебе решать, как ей воспользоваться.
Адамаз встал, подошел к очагу и исчез в языках пламени.
Слова мага не выходили у нее из головы, в них было зерно истины. Стелла все еще думала о них, когда вышла во двор; ноги сами вынесли ее на улицу.
У нее вдруг закружилась голова, солнечный свет померк…
Она очнулась на пороге странного здания, напоминавшего крепости правителей прошлого; вокруг плыли клочья тумана, стремительно сгущались сумерки.
— Вот мы и встретились снова. — Голос принадлежал Эвеллану. — Теперь звезда у тебя, и я хочу в последний раз спросить о твоем решении. Надеюсь, — он усмехнулся, — тебе понравится в моем доме.
Эвеллан вышел из тумана, спустился по ступеням массивной лестницы и остановился напротив нее; за его спиной пугливо пряталась Вильэнара. Приглядевшись, Стелла увидела Шека, повисшего над верхней ступенькой. Плавно спланировав, он протянул ей свернутый лист бумаги.
— Подпиши и забудь о своих страхах. — Эвеллан пристально смотрел ей в глаза. — Кажется, ты разговаривала с Адамазом… Он нес какую-то ахинею, верно? Неудивительно: старик выжил из ума после трех тысяч лет жизни. Если Лучезарная звезда попадет в руки этого сумасшедшего, в мире воцариться хаос. Отдай её мне, и будь счастлива! Обещаю, что никто, — он на миг обернулся к дочери, — тебя не побеспокоит. Подумай, зачем тебе, смертной, владеть силой, которой ты никогда не сможешь воспользоваться? Повторяю еще раз, даю слово, что не причиню тебе и твоей семье никакого вреда, если ты отдашь мне самоцвет. Моя дочь тоже тебя не тронет, ни сейчас, ни потом.
— А что в документе, который я должна подписать?
— Сущие пустяки! Обязательство почитать меня, как единственного бога.
— Я никогда этого не подпишу. — Принцесса плотно сжала губы и оттолкнула протянутую бумагу.
— Подумай, не принимай скоропалительных решений.
Вместо ответа Стелла развязала мешочек с волшебным песком и развеяла щепотку по воздуху. Шек чихнул и растворился в голубоватом сиянии; вместе с ним исчезла и Вильэнара. Значит, она тоже дух? Все еще дух.
— Что ж, я сдержал обещание. — Эвеллан начал медленно подниматься по лестнице. — Я сделал тебе три предложения, все три раза ты отказалась. Теперь пожинай плоды!
Перед глазами снова все поплыло, закружилось в бешеном танце молочного тумана… Мгновение — и перед ней оживленная улица с разнобокими домами и шумными адиласками в длинных платьях, перекликавшихся с яркими красками осени.
Глава II
Мериад с утра был не в духе: молчал, был мрачнее тучи и время от времени косился на нее агатовым глазом. Взгляд у него был тяжелый, злобный, и Стелла всякий раз невольно отводила глаза. Когда она слишком сильно затянула веревку, он, вопреки обыкновению, не сказал что-то вроде: "Могла бы и осторожнее!", а укусил. До крови, едва не раздробив зубами кость. Девушка вскрикнула, но промолчала. Перебинтовав руку, она с опаской подошла к норовистому коню, размышляя, не разумнее ли на этот раз пройтись пешком, но обошлось, ей позволили забраться на спину.
